Война цивилизаций

Дмитрий Соин - глава приднестровского филиала Института национальной стратегии, начальник отдела МГБ Приднестровской Молдавской Республики по защите Конституции - о блокаде ПМР, президентских выборах, современных политтехнологиях, буддизме и консенсусной модели для Приднестровья.

- Уже больше месяца продолжается блокада Приднестровья. Чего добиваются Молдова, Украина и Запад, используя столь жесткие формы давления на республику?

- Сами по себе технологии, которые сейчас применяются по отношению к ПМР, не новы. Они уже прошли обкатку в Югославии, в Ираке, в некоторых других горячих точках. Экономическая блокада, как правило, вводится накануне горячей фазы конфликта. Основная идея - как можно сильнее ослабить государственный организм, все его институты. Блокада позволяет завалить на бок промышленность, остановить заводы, выбросить на улицы безработных, затруднить выплату зарплат и пенсий. В итоге возникает острое социальное недовольство в низах и управленческий кризис в верхах. То есть то, что называется революционной ситуацией.

В начале блокада консолидирует общество, но на каком-то этапе могут появиться голоса вроде "само правительство виновато", "надо было договариваться", "нужны новые люди, которые договорятся и снимут блокаду". Потом возникнет напряжение в силовых структурах. Вызреет психологический дискомфорт, дисбаланс в обществе. Элиты начнут колоться, разрушаться, пытаться как-то договориться, спасти свои финансовые ресурсы. А это уже почва для вероятного предательства. И вот в час "Ч", когда блокада уже полностью ослабит государство, вступают в действие иные механизмы - внешняя агрессия в совокупности с бархатными сценариями. Так было в Югославии. Сначала страну истерзали санкциями, потом было силовое воздействие со стороны Запада, а следующий этап - бархатный переворот в Белграде. И в Ираке армия встала на путь предательства после многолетней экономической блокады. Поэтому экономическая блокада не так безобидна. Это не только вопрос стабильности и устойчивости экономики. Это вопрос того, каким образом будет развиваться конфликтная ситуация. Для меня лично начало этой блокады, введение жестких экономических санкций против Приднестровья - серьезный сигнал, что не за горами вооруженная агрессия.

- В ситуации с блокадой вызывает недоумение позиция Украины. Эта тема обсуждалась давно, но Киев упорно не хотел поддерживать Кишинев в его стремлении удушить ПМР. И вдруг перед выборами в Верховную Раду предпринимается такой непопулярный шаг. Почему, на ваш взгляд, украинские власти так себя повели?

- Ответ достаточно банален. Украине вывернули руки в европейском и вашингтонском обкомах. Это решение, которое абсолютно не нужно Ющенко. Он понимает, что только на торговле с Приднестровьем в год Украина потеряет около 300 млн. долларов. Это приличная сумма. Блокада будет раздражителем для одесского бизнеса, завязанного на Приднестровье, для тех, кто связан с черноморскими портами Одессы и Ильичевска и для многих других. Это непопулярная мера и с точки зрения украинской этнополитики. В Приднестровье 200 тысяч украинцев и около 70 тысяч граждан этой страны. Объяснить населению Украины, почему соотечественники оказались в блокаде и семимильными шагами приближаются к гуманитарной катастрофе очень сложно. Просто Ющенко вывернули руки, и, как человек очень зависимый от Запада, он был вынужден принять это антигуманное, непопулярное, и, по сути, антиукраинское решение.

- Результаты выборов в Раду что-то меняют в этой ситуации?

- Все решит коалиция, которая в итоге сложится. Сейчас трудно отсюда, из Тирасполя сделать заключение по поводу той борьбы, в том числе - подковерной, которая идет в Киеве. Есть масса сценариев. Конечно, многое зависит от того, кто будет премьером.

- Сколько продержится ПМР в условиях блокады?

- Приднестровье может держаться достаточно долго. Блокада, несомненно, пагубно отразится на уровне жизни и благосостояния населения, но стремление к независимости очень сильно. Поэтому я думаю, что ради этого люди выдержат осаду. Но она не принесет пользы никому: ни Приднестровью, ни Украине, ни Молдове, ни Западу, который за всем этим стоит. Потому что именно блокада позволяет пробудить самые радикальные антимолдавские, антизападные настроения в Приднестровье. В результате должен проявиться дух прошлого, дух войны. Блокада и есть мантра войны. Почему они этого не понимают? Я просто удивляюсь.

- Какова социально-политическая обстановка в Приднестровье? Имеют ли место те негативные тенденции, о которых говорилось выше?

- В настоящее время отмечается консолидация общества и политической элиты. Если трещины и идут, то они пока малозаметны. По данным социологических опросов, настроения таковы: 92% населения видят реального союзника и партнера Приднестровья в России. 85% населения выступают за сохранение контингента российских войск в ПМР. Подавляющее большинство граждан за построение либо полностью независимого государства, либо за вхождение в состав России. И только 1,9% считают союзником Молдову. Рейтинг Молдовы катастрофически низок для того, чтобы произошло объединение, которое инициировали бы низы. Здесь даже дети понимают, что Молдова - не та страна, с которой можно объединяться, ни по экономическим, ни по политическим, ни по социокультурным мотивам.

Экономика Молдовы лежит на боку. У нее гигантский внешний долг, по которому Кишинев хочет расплатиться, продав нашу собственность, предприятия Приднестровья. Сам по себе режим Воронина тоталитарный. Я его не побоюсь назвать вообще фашистским. Есть все признаки фашизации: это, по сути, однопартийная система, огромная роль полиции и спецслужб, клановость и семейственность. Роль сына президента Олега Воронина в современной экономике Молдовы просто беспредельна. Ни одна сделка свыше 10 тысяч долларов без его благословения не проходит, настолько жестко он все это контролирует и направляет финансовые потоки в карман семьи.

О каком объединении с Молдовой после этого может идти речь? В воздухе пахнет войной. Положение достаточно сложное, неоднозначное, чреватое различными провокациями. Приднестровское общество напряжено. Как оно поведет себя дальше, во многом будет зависеть от лидеров, от того насколько долго они смогут держать его в состоянии консолидации. На сегодняшний день есть единственная харизматическая фигура, воспринимаемая во всех слоях населения - это Игорь Смирнов.

- Но Смирнов правит республикой с момента ее создания, уже 15 лет. Будет ли демократично, если он пойдет на новый срок?

- Сколько лет де Голль правил Францией? Это что - недемократично? Или, может быть, демократично взять и сказать людям: вы больше не имеете права его избрать, хоть вы и хотите это сделать? Смирнов ни одного раза не баллотировался без альтернативы. В 1991 году у него было два оппонента, в 1996-ом году был конкурент. А в 2001 году вообще была сложнейшая борьба, потому что определенные олигархические круги в России и весь ресурс Молдовы поддерживали двух противников И.Н. Смирнова - Тома Зеновича и Александра Радченко. Тогда был период любви между Москвой и Кишиневом, на первых кнопках лупили по Смирнову. ОРТ, РТР по нему били в период предвыборной кампании, а здесь рейтинг этих телеканалов очень высок. Но даже они не смогли переломить исхода борьбы. Радченко набрал около 5% голосов, Зенович - 6%.

- А в этом году на президентских выборах намечается какая-то борьба? Пока на горизонте не видно фигур, которые могли бы составить реальную конкуренцию действующему президенту.

- Это не так. Есть силы и в Молдове, и на Украине, которые выставят своих кандидатов. Я их знаю, но называть пока не стану по определенным причинам. Будут и различные маргинальные деятели. Поэтому я прогнозирую, что на этих выборах у Смирнова будет не меньше 4-5 оппонентов.

- Возможно ли появление во время избирательной кампании, условно говоря, кишиневской "Поры", которая сольется с местной оппозицией и попытается устроить цветную революцию?

- Любое вмешательство со стороны Молдовы тут же объединит общество. И отпор будет очень жестким. Тем не менее, такой сценарий возможен, он отрабатывается. Но для Кишинева эта схема очень уязвима. Во-первых, это крест на местной оппозиции. Если кто-то узнает, что она воспользовалась услугами кишиневской "Поры", то это будет моментальная политическая смерть. Это вызовет бурю возмущения в том же Союзе защитников Приднестровья, среди казачества, среди людей, воевавших в 92-ом году. Они просто придут на площадь и разорвут их. Но как технологический прием это может быть применено. И не обязательно, чтобы "Пора" пришла именно из Кишинева.

- Каким может быть ответ Приднестровья на блокаду и возможные попытки цветной революции? Какие технологии можете применить вы для сохранения независимости?

- Что касается противодействия политике Молдовы на государственном уровне, то я об этом даже не стал бы говорить. Это обычный набор мер: усиление режима службы силовых министерств, работы министерства информации, МИДа, перевод экономики на чрезвычайные рельсы, формирование антикризисного совета при президенте. Это все понятно. Но чем сильны любые цветные сценарии? Тем, что они обезоруживают и парализуют государственный аппарат. Они ситуацию выводят в другое поле, где государство бессильно. Если в самом обществе нет прослойки, готовой остановить цветное развитие событий, то государство рушится. Что, разве слабый был государственный аппарат в Югославии эпохи Милошевича? Он был очень мощным. Югославия даже пережила агрессию, понесла серьезные потери, и все равно Милошевич усидел. А последующий цветной сценарий позволил его свергнуть. У Абашидзе в Аджарии была создана мощнейшая государственная инфраструктура. Его спецназ считался самым сильным в регионе, но он ничего не смог сделать против цветного сценария. Толпа этих спецназовцев с автоматами, те пропагандистские мощности, которые были в руках государства, оказались бессильны. На Украине так же, в Киргизии -примеров не счесть.

На чем строится любой цветной сценарий? Это смесь информационных технологий, подкупа и разложения элиты. И мобилизации под свои знамена пассионариев. Это, как правило, всякие подвижные люди - студенчество, интеллектуалы, творческие работники, те же самые маргиналы, которые активны и готовы в любой момент выступить. Чтобы предотвратить это, мы обязаны мобилизовать наиболее пассионарную часть общества под наши знамена. Если она будет с нами, ни один цветной сценарий не пройдет.

Мы в Приднестровье взяли и год назад неожиданно для Запада, для Молдовы создали Международную молодежную корпорацию "Прорыв!". Она как пылесос втянула в себя пассионарную молодежь. Создавая "Прорыв!", мы внимательно изучали опыт радикальных политических групп, начиная с тех, которые действовали в начале 90-х годов - народных фронтов и интердвижений в бывших союзных республиках, полувоенных и военизированных общественных структур типа УНСО, РНЕ и других. Многие вещи были знаковыми из опыта НБП. Те же акции прямого действия, например, какие-то эпатажные вещи, связанные с созданием информповодов. И, конечно же, опыт "Отпора", "Поры", "Кмары" и другой продукции цветных технологий. Когда это все было переработано, возникла база, на основе которой мы стали создавать уже свои "прорывовские" фишки, приспособленные именно к данному региону.

- И каковы же эти "фишки"? Как удалось вовлечь пассионарную молодежь ПМР в политику?

- В начале 90-х общество было политизировано и само из своих недр выбрасывало многотысячные массы на митинги, на шествия. Люди шли на баррикады, сражались с ОМОНом (вспомним 93-й год в Москве), жертвовали своим здоровьем и зачастую жизнями. А потом произошло разочарование в политике. В первую очередь в этом виноваты сами политики, которые показали худшие стороны этого бизнеса. Люди отшатнулись, в первую очередь из политики сбежала молодежь. В начале 90-х было модно рассказать друзьям о том, что я был где-то на митинге. А к 2000-ому году это не вызывает никакой иной реакции, кроме кручения пальцем возле виска или таких понимающих улыбок в стиле: ну, понятно, сбрендил несчастный, надо с ним что-то делать, как-то спасать человека. Поэтому сейчас заниматься политикой и политтехнологиями особенно сложно. Это требует каких-то новых технологических подходов. Простыми лозунгами, размахиванием шашкой, ты никого не привлечешь. Выход я вижу в превращении политики в шоу. Если политика выглядит как шоу-программа, она привлекает к себе людей. Ходят же люди на концерты, ходят на футбольные матчи, вот так же они должны ходить на политику. Я не ленюсь просматривать кадры со съездов и демонстраций, которые проводят западные партии и организации. Это любо-дорого посмотреть. Хочу подчеркнуть, что, будучи противником западных "двойных стандартов", я отмечаю особую роль США и ЕС в формировании передовых постмодернистских конструкций.

"Прорыв!" привил Приднестровью культуру проведения митингов и политических акций на европейском уровне. Мы создали не просто молодежную тусовку. Под эту организацию для решения кадровых проблем создана Высшая школа политического лидерства имени Че Гевары, подведены масс-медиа, определенный материально-технический ресурс. В корпорации сотни единиц таких политических атрибутов, как флаги, растяжки, банера и все такое прочее. Раньше митинги здесь проходили так: несколько сот унылых субъектов, два-три флага и все. А когда появился "Прорыв!", он сразу начал проводить зрелищные акции. Это и притягивает молодежь.

Наши ребята действуют не в парниковых условиях, которые часто бывают на российских митингах - 10 баксов в час, гамбургер, пиво и биотуалет под боком. Они штурмуют миссию ОБСЕ, едут на границу под оперативную съемку полиции и СИБа Молдовы, а сейчас митинговали под оперативной съемкой украинской стороны, и не боятся ничего. Сначала было всего несколько десятков человек, а в марте, когда шла колонна "Прорыва!" на городской митинг, это всех впечатлило. Это была реальная колонна, насчитывающая 600-700 человек, над ней были сотни флагов. Для Тирасполя это очень серьезная сила.

- "Прорыв!" поддерживает существующую власть в Приднестровье, а идеалистов очень редко удается привлечь в организации, созданные сверху. Мы видим российский опыт создания такого рода проектов - "Наши", "Молодая гвардия" и т.п. Там нет никаких пассионариев, есть лишь некоторое количество карьеристов или людей, пришедших за материальными благами. Нет ли такой опасности и для "Прорыва!" - скатиться в это болото?

- Я думаю, что все-таки по ряду параметров "Прорыв!" отличается и от "Наших", и от "Молодой гвардии". Он не создавался государством. Людей не собрали под расписку, чтобы они ходили раз в неделю на акции, отбывали это как наказание. Более того, он не оттягивает ни единой копейки из государственного бюджета. Когда "Прорыв!" только возник, он подвергался жесткой критике со стороны некоторых напуганных его динамикой госчиновников. После проведения учредительной конференции появились гневные статьи, например, советника президента по политическим вопросам Анны Волковой. Распускались слухи, что "Прорыв!" готовит беспорядки и участвует в цветном сценарии. В общем, всякий завернутый в обертку правдоподобия бред.

В октябре прошлого года на день города в Тирасполе делали такое представление, когда колонны трудящихся проходили мимо трибун с высокими гостями праздника. И вот объявляют: идут молодежные организации Приднестровья. Вся площадь желтая от флагов "Прорыва!". Но диктор перечисляет, какие то организации, а "Прорыв!" даже не называет. Потому что та же городская бюрократия против нас. Просыпаются местные чиновники и думают: ну, сколько же нам еще терпеть их выходки. Так спокойно без них. Они мечтают, чтобы "Прорыв!" поскорее исчез, не понимая того, что мы прикрываем их толстые зады.

- В России о молодежи как факторе большой политики было модно говорить после оранжевой революции на Украине. Спустя год те же политтехнологи, которые внедряли термин "молодежная политика", вдруг резко в ней разочаровались и взялись хоронить ее. Как эта проблема видится из Приднестровья?

- Это проблема интеллектуалов. Они как маятник качаются из одной стороны в другую. То, что они еще вчера хвалили и превозносили как некую продвинутую идею, завтра они будут критиковать и разрушать. Но проблема-то не в этом. Проблема в том, что в России было несколько попыток создать молодежное движение охранительного плана. Как в свое время создавали различные организации, которые должны были охранять монархию в соответствии с уваровской концепцией "Православие-Самодержавие-Народность". Но в нынешних условиях любая охранительная организация потерпит поражение от противостоящих ей революционных сил.

Подобные структуры предполагают определенную статику, забюрократизированность, медлительность, и этим они отталкивают молодежь. Когда молодые люди видят, что их лидеры собрались, чтобы сделать карьеру лично для себя, они начинают думать: а почему мы должны работать на них? Почему мы должны тратить свое время, свои силы, свой потенциал? Может быть, лучше нам пойти зарабатывать деньги, заняться собственной карьерой, в конце концов. Россия могла бы использовать опыт "Прорыва". Хотя кто-то может сказать: да что вы лезете из своего Приднестровья на нашу гигантскую российскую поляну, кому вы тут нужны. Но, тем не менее, в миниатюре мы это отработали, сложный эксперимент удался. Мы показали: в течение года революционный молодежный проект подавляет все тусовки, все организации, которые направлены на подрыв Приднестровья изнутри. Более того, имеется абсолютно достоверная информация, что западными посольствами и фондами заморожена значительная часть финансирования прокишиневских НПО из-за того, что здесь есть "Прорыв!".

В посольствах США, Великобритании, в миссии ОБСЕ все в шоке от той динамики, которую демонстрирует ММК "Прорыв!". Недавно по заказу одной иностранной дипломатической миссии в Приднестровье проводился соцопрос. Я общался с социологами, которые его делали. Они сказали, что по рейтингу общественных организаций "Прорыв!" на первом месте в ПМР. И это молодежная организация, которой нет еще года!

- У вас в кабинете стоит статуя Будды. Это как-то влияет на процесс генерирование новых идей в политике?

- Буддизм - на мой взгляд - это не религия, а концепция, которая наиболее подходит для современных политтехнологов, строителей тех искусственных реальностей, в которых существует современное общество. Буддизм миролюбив, демократичен, толерантен и вообще он позволяет освободить разум. А, на мой взгляд, только свободный разум способен творить. В этом смысле мы не просто создали инструментарий, мы генерируем моду на новое видение политики и на новые технологические подходы в реализации этой политики. Я, как человек с постмодернистским мышлением, считаю, что если этот мир представляет собой информационную иллюзию, следовательно, усилием воли мы можем выстроить любую конструкцию внутри этого мира, не обращая внимания ни на что. Взять и навязать этому мира свои правила. Если жизнь есть сон, то главное определится в следующем:

"Будда видит бабочку, бабочка видит Будду. Кто же кому снится?".

Если в нашем сне есть независимое Приднестровье, то, несмотря на непризнанность, оно будет жить и развиваться. Я убежден в том, что энергетически сильный человек вооруженный продвинутыми технологиями и опирающийся на цельную философию и идеологию может серьезно влиять на мир.

- Не слишком ли это глобальные категории для маленькой республики на Днестре, зажатой между Молдавией и Украиной?

- Дело в том, что эта узкая полоска земли неожиданно оказалась в эпицентре внимания глобальных мировых сил. Это не просто кусочек Винницкой области или какая-нибудь Псковская губерния. Здесь сошлись интересы Востока и Запада, американцев, Евросоюза, Украины, России, Турции. Здесь происходит одновременно столкновение и взаимодействие, интеграция и конфронтация Восточной и Западной цивилизаций. Поэтому все глобальные мировые процессы в Приднестровье отражаются как в зеркале. Столкновение на Днестре - это в том числе и столкновение технологий: чьи технологии окажутся сильнее. Тех сил, что отстаивают приднестровскую идею, а в большом смысле слова идею российской имперскости, либо прозападных сил. Хотя, на мой взгляд, самым оптимальным вариантом для Приднестровья был бы переход из зоны конфликта в зону консенсуса между Западом и Востоком. ПМР могла бы стать той территорией, где будет отмоделирована новая политическая конструкция, которая впитает в себя и с Запада и с Востока наиболее позитивные вещи.

- Идея моста между Востоком и Западом распространена и в Молдавии, и на Украине, и в России. В чем конкретика приднестровского варианта?

- Приднестровье в силу своей геополитической специфики могло бы реализовать модель демократического правового государства с восточноевропейской ориентацией. Надо учитывать, что у ПМР очень богатые демократические традиции. Здесь за 15 лет существования республики были проведены многочисленные референдумы по самым разным вопросам развития общества - от создания автономии, провозглашения независимости, сохранения здесь российской группы войск до принятия конституции, закона о земле и так далее. Вот в России был референдум по земле? Не было. А у нас был. Спросите у Воронина: сколько в Молдове было референдумов? Сколько раз вы, ребята, советовались с народом? Они ничего не ответят. Если спросить: почему у вас там функционирует фактически однопартийная система, как это соотносится с демократией, они тоже ничего не смогут ответить. У нас при всех нюансах Верховный Совет не выстроен по однопартийному признаку.

С точки зрения экспериментальной площадки, на которой можно отработать модель консенсусного сосуществования, Приднестровье могло бы получить международное признание. Возможно, уже скоро нас признают несколько стран. Самый интересный момент, с моей точки зрения, заключается в том, что первой страной, которая нас признает, может стать Белоруссия. Возьмет и признает. И что ей будет за это? Да ничего. Все, что в отношении белорусов могли сделать, уже сделали. Тем более что Воронин в силу своей личной тупости и преданности Западу заявил о том, что выборы в Белоруссии нелегитимны.

В общем, закончу так: нам снится сон, где нет тоталитарной Молдовы, а есть независимое, демократическое и процветающее Приднестровье. Все остальное - позиция бюрократов Евросоюза и вашингтонского обкома - не так важно. Придет время, и они проголосуют за включение ПМР в состав ООН.

Беседовал
Андрей Дмитриев.

Недостаточно прав для комментирования