Попытка же разносторонне подойти к обсуждаемым проблемам, вынести взвешенную оценку событиям наталкивается на стену непонимания со стороны «либерастии», несогласие с официальной характеристикой, данной странами, выбравшими демократическую риторику в качестве внешнеполитического инструмента, оказывается тождественным с неприятием демократии вообще. Неудивительно, что главная ставка антироссийских сил на постсоветском пространстве и в Восточной Европе сделана на противополагание российской сферы влияния и приверженности идеалам свободы.
Одним из наиболее ярких примеров вышеописанной тенденции является описание событий на пекинской площади Тяньаньмэнь в 1989 году. В источниках наподобие сердца британской агитационной машины (корпорации BBC) подавление политических беспорядков рассматривается как кровавая расправа над свободолюбивой молодежью, вышедшей требовать для себя лучшей жизни. Соответственно, мнение Лондона как центра «западной цивилизации» предлагается воспринимать и в качестве международного. В то же время можно приподнять завесу пропаганды и посмотреть на те события незамутненным взглядом. Мне посчастливилось познакомиться с непосредственным участником пекинских беспорядков того времени. Его свидетельства и стали причиной написания данной статьи.
Китайские студенты вышли на площадь действительно с демократическими лозунгами. На этом сходство официальной западной версии и реальных событий заканчивается. Возможность нахождения компромисса организаторами беспорядков не рассматривалась изначально — их устраивала лишь передача власти существующей администрации оппозиционерам (невольно вспоминается ультиматум ющенковцев перед президентскими выборами — если мы не побеждаем, то объявляем результаты сфальсифицированными и выводим людей на улицы). Стражи правопорядка, как всегда и везде, оцепили место проведения и в течение нескольких дней на летящие в них камни отвечали только водометами. Однако, когда со стороны протестующих раздались первые выстрелы (фактически, переворот вступил в «горячую» фазу), пекинские военные отреагировали незамедлительно и по всем канонам вооруженного конфликта. Погибших, по словам непосредственного очевидца, было на порядок меньше, чем называемые хельсинкскими группами тысячные цифры, причем большинство жертв пострадали из-за несчастных случаев, а не преднамеренного расстрела. В целом, правительственные войска отвечали огнем только когда их атаковали. Особенно стоит отметить, что никаких репрессий после подавления мятежа не было — за исключением ареста нескольких главарей (вооруженного) мятежа, преследований участников не было вообще (самих арестованных через некоторые время освободили). Мой собеседник спокойно прожил в стране еще несколько лет, после чего беспрепятственно уехал в США.
На днях представитель китайского МИДа заявил, что принятое тогда решение о силовом варианте было верным — потрясающие темпы социально-экономического развития не оспариваются никем. Будь китайская власть в 1989 году чуть слабее, попробуй пекинские чиновники сыграть в двое ворот (как это сделала Служба Безопасности во время последних выборов на Украине) — и вместо одного из самых заметных геополитических игроков, скорее всего, сегодня мы бы видели конгломерат нищих и враждующих друг с другом квазигосударств, элиты в которых могли бы существовать исключительно на гранты соросовского фонда. Нагляднейшее тому доказательство — бывшая Югославия, которую разорвали на части под видом «демократизации», но до сих пор так и не предоставили ее гражданам иной свободы, кроме права получать гуманитарную помощь. Вот где настоящий урок истории, который стоит усвоить всем радетелям за «либертэ» и «эгалитэ» (особенно отечественным, которые очередной раз готовы повергнуть страну в пучину беззакония «стихийных митингов» и «революционной логики» ради построения рая на земле в отдаленном светлом будущем): существующие разногласия надо решать исключительно законными методами. Хватит социальных катаклизмов, дайте людям нормально пожить. А если зуд непреодолимо силен, отправляйтесь в туманный Альбион, стравливайте англичан с шотландцами, у них революций не было уже давно.
В заключение хочется сказать, что китайская угроза, о которой говорят сторонники евроинтеграции России (заметим, по схеме присоединения России к ЕС, а не равноправного сотрудничества), мягко говоря, весьма преувеличена. В Китае до сих пор рассматривают русских как братьев, а известный конфликт с СССР считают досадным инцидентом, который не должен омрачать стратегическое партнерство наших стран. Дело за малым — готовностью Москвы, помимо поставок оружия и энергетического диалога, рассматривать все иные сферы экономики. Инстинктивное дистанцирование от дикой азиатчины не имеет под собой реальных оснований (китайская культура куда древнее британской), не стоит отказываться от ориентации на Пекин в попытках утвердить европейский путь развития — тем более, потому что встречная предвзятость по отношению к России на этом пути не очевидна только слепому.
А между тем на берегах Ла Манша настойчивые призывы развивать отношения с Китаем звучат все чаще. Убеждение русского медведя посредством деятельности неправительственных организаций в том, что союз с Китаем — это не по-европейски и означает поворот к Западу (именно так, с почтительной заглавной буквы) азиатской рожей, не помешает сотрудничать тем же организациям с тем же Китаем на благо лондонской цивилизации. В общем, все как всегда — Quod licet Jovi, non licet bovi.
Семен Бочаров
