Война цивилизаций

Наше постсоветское государство и общество переживают длительный глубокий кризис. Однако ни политологи, ни политики партии до сих пор не могут дать ясного изложения его природы. Чаще всего на первый план выдвигается описание социальных последствий этого кризиса. По инерции, болезнь общества трактуется в понятиях классового подхода. Неадекватность данного подхода к политическим процессам, протекающим в РФ или на Украине, почти очевидна. Да, меняется состояние стабильных ранее социальных групп, но разве можно свести только к этому майданное противостояние на Украине? А как объяснить политическую пассивность обедневшего большинства в России: равнодушное отношение к приватизации и к перераспределению доходов?

Надо преодолеть узость подхода, сводящего всю жизнь общества к динамике социальных групп. Пора исследовать, что происходит со всей системой связей, объединяющих людей в общности, а их - в общество. Гораздо более фундаментальными, нежели классовые отношения, являются связи, соединяющие людей в народ . Связи эти поддаются целенаправленному воздействию, и технологии такого воздействия совершенствуются. Значит, народ можно "разобрать", демонтировать - так же, как сегодня на наших глазах демонтируется рабочий класс или научно-техническая интеллигенция РФ. И если какая-то влиятельная сила производит демонтаж народа нашей страны, то теряет силу и ее государственность - власть остается без народа . При этом ни образованный слой, мыслящий классовыми категориями, ни политические партии, "нарезанные" по принципу социальных интересов, этого "фокуса" даже и не замечают.

Сейчас кажется даже странным, что в "правящем слое" - от Горбачева до Путина - вообще не встал вопрос: над кем он властвует ? Это особенно странно, потому что те, кто шел к реальной власти уже в конце 80-х годов, эту проблему довольно ясно представляли себе уже при Горбачеве. А теперь они готовятся ко второму раунду битвы за свою власть уже в форме "оранжевых" революций. В начале "реформ" антисоветская элита видела в замечаниях "прорабов перестройки" лишь поддержку в своем проекте разрушения советского государства, а "просоветская" часть общества этими замечаниями возмущалась как абсурдными и аморальными. На деле уже тогда речь шла о создании идеологической базы для космополитических "оранжевых" революций.

Суть проблемы сводилась к вопросу: что же такое демос , который теперь и должен получить всю власть? Ведь демократия - это власть демоса ! Да, по-русски "демос" означает народ . А правильно ли нам перевели это слово, не скрыли от нас какую-то важную деталь? Да, оказывается, скрыли, и даже сознательно ввели в заблуждение! Само слово народ имеет совершенно разный смысл в традиционном и в гражданском западном обществах .

В царской и советской России существовало устойчивое понятие народа. Оно вытекало из священных понятий Родина-мать и Отечество . Народ - надличностная и "вечная" общность всех тех, что считал себя детьми Родины-матери и Отца-государства. (Российская власть всегда персонифицировалась в лице "царя-батюшки" или другого "отца народа", в том числе коллективного "царя" - Советов). Как в христианстве "все, водимые Духом Божиим, суть сыны Божии" (и к тому же "Мы - дети Божии: а если дети, то и наследники"), так и на земле все, "водимые духом Отечества", суть его дети и наследники. Все они и есть народ - суверен и источник власти. Небольшая кучка отщепенцев, отвергающих "дух Отечества", из народа выпадает, а те, кто отвергает этот дух особенно активно, становятся "врагами народа". Дело власти - за ними следить, их увещевать, а то и наказывать.

Таков был русский миф о народе , многое почерпнувший из Православия и из космологии крестьянской общины. Мы никогда не соотносили его с иными представлениями. А ведь уже даже на ближнем от нас феодальном Западе их государственность строилась на совсем других толкованиях Традиции. Например, в Польше и Венгрии вплоть до ХIХ века сохранялась аристократическая концепция нации. Так, "венгерскую нацию" составляли все благородные жители Венгрии, даже те, кто венграми не был и по-венгерски не говорил. Однако из состава нации исключались все крепостные и даже свободные крестьяне, говорившие на диалектах венгерского языка. Представления венгров о своем народе быстро изменялись в ходе сдвига, всего за столетие с небольшим, от аристократического к пролетарскому национализму.

Аристократическое понимание народа было кардинально отвергнуто в ходе великих буржуазных революций, из которых и вышло современное гражданское общество . Было прямо сказано, что приверженцы Старого порядка - всего лишь подданные государства ("монарха"). Народом, демосом, становятся лишь те, кто стали гражданами и совершили революцию, обезглавив монарха. Именно этот, новый народ и получает власть , а также становится наследником собственности . И этот народ должен вести непрерывную войну против всех тех, кто не вошел в его состав ("быдла").

В фундаментальной "Истории идеологии", по которой учатся в западных университетах, читаем: " Демократическое государство - исчерпывающая формула для народа собственников, постоянно охваченного страхом перед экспроприацией: Гражданская война является условием существования либеральной демократии . Через войну утверждается власть государства так же, как "народ" утверждается через революцию, а политическое право - собственностью: Таким образом, эта демократия есть ничто иное как холодная гражданская война , ведущаяся государством ".

В понятиях политической философии Запада индивиды соединяются в народ через гражданское общество. Те, кто вне гражданского общества - не народ. C точки зрения западных исследователей России, в ней даже в середине XIX века не существовало народа, так как не было гражданского общества. Путешественник маркиз де Кюстин писал в своей известной книге о России (1839 г.): " Повторяю вам постоянно - здесь следовало бы все разрушить для того, чтобы создать народ ". Это русофобское требование почти буквально стало выполняться полтора века спустя, российскими демократами. Они, впрочем, преуспели пока что только в разрушении. Однако выращиваемый в пробирке реформ новый народ не прибавляет в весе.

Символическое значение декларации, в которой небольшая часть населения, выступающая против власти, объявляет себя народом , красноречиво проявилось в ноябре 1989 г. в ГДР. Тогда митинг молодежи в Дрездене стал скандировать: " Мы - народ! " Этот "новый народ" получил внешнюю легитимацию от беспрекословных в ГДР авторитетов. Более того, такая акция стала возможной вследствие разрешения от правящей верхушки двух великих держав - США и СССР. Раньше этот митинг не мог бы состояться и не имел бы смысла, потому что этому молодому авангарду резонно ответили бы: почему это вы - 1% населения ГДР - народ? Народ - это все 14 миллионов восточных немцев, и воля их выражена ими несколькими способами.

В использовании символа "народ" в ГДР был совершен очень важный поворот (возможно, неожиданный для Горбачева, но наверняка согласованный с Западом). Вначале митингующие кричали: "Wir sind das Volk!", что буквально означало " Мы - народ!" Затем вдруг определенный артикль был заменен на неопределенный: "Wir sind ein Volk!" И возникла неопределенность, которая могла трактоваться и трактовалась как "Мы - один народ!" Так митинг декларировал не только свое право как народа решать свою судьбу, но и объявлял о своем решении объединиться с ФРГ в один народ . Массы населения поняли, что вопрос решен - и приветствовали нового суверена.

В СССР сходный процесс управляемого "нацбилдинга" происходил исподволь. Мысль, что население СССР (а затем РФ) вовсе не является народом , а народом является лишь скрытое до поры до времени в этом населении особое меньшинство , развивалась нашими демократами, начиная с середины 80-х годов. Тогда эти рассуждения поражали своей недемократичностью , но подавляющее большинство просто не понимало их смысла. Как не поняло оно в своей массе смысла созданного и распространенного в конце 80-х годов понятия "новые русские".

Этот термин был воспринят как обозначение обогатившегося меньшинства, хотя идеологами первоначально подобный конструкт сознательно разрабатывался как обозначение тех, кто отверг именно "дух Отечества". Или, как было сказано при введении самого термина, "новые русские" - это те, отверг " русский Космос, который пострашнее Хаоса ". Кинокритик А.Плахов писал, что понятие " новые русские" зародилось в среде художественной интеллигенции как "попытка освобождения от груза проблемности и мессианских замашек, которыми грешили все "старые" русские ". И далее Плахов вскользь замечает, что " в ряды движения выбирали отнюдь не по принципу славянской принадлежности " ("Независимая газета", 10 января 1992 г.).

Ненависть возникающего в революции-перестройке нового народа к традиционному народу , была вполне осознанной. В журнале "Век ХХ и мир" (1991, ? 7), один такой "новый" гражданин писал в статье "Я - русофоб": " Не было у нас никакого коммунизма - была Россия. Коммунизм - только следующий псевдоним для России: Итак, я - русофоб. Не нравится мне русский народ. Не нравится мне само понятие "народ" в том виде, в котором оно у нас утвердилось. В других странах "народ" - конкретные люди, личности. У нас "народ" - какое-то безликое однообразное существо ".

В 1991 г. самосознание "новых русских" как народа, рожденного революцией , вполне созрело. Их лозунги, которые большинству казались абсурдно антидемократическими, на деле были именно демократическими - но в понимании западного гражданского общества. Потому что только причастные к этому меньшинству были демосом , народом, а остальные остались быдлом, "совками". Г.Павловский с некоторой иронией писал в июле 1991 г.: " То, что называют "народом России" - то же самое, что прежде носило гордое имя "актива" - публика, на которую возлагают расчет. Политические "свои": ".

Это самосознание нового "народа России" пришло так быстро, что удивило многих из их собственного стана. Им было странно, что это меньшинство, боровшееся против лозунга "Вся власть - Советам!" исходя из идеалов демократии, теперь "беззастенчиво начертало на своих знаменах: " Вся власть - нам !". Ничего удивительного, вся власть - им, потому что только они и есть народ. Отношение к тем, кто их власть признавать не желал, было крайне агрессивным. В "Московском комсомольце" (12.02.1992) поэт А.Аpонов писал об участниках первого митинга оппозиции: " То, что они не люди - понятно. Hо они не являются и зверьми. Они претендуют на позицию третью, не занятую ни человечеством, ни фауной ".

О составе этого нового "избранного" народа, вызревшего в советском "народе подданных", поначалу говорилось глухо. Картину можно было составить лишь из отдельных мазков - коротких статей, выступлений, оброненных туманных намеков. Так, в "перестроечной" среде получила второе дыхание идея о том, что интеллигенция представляет собой особый народ, не знающий границ и "своей" государственности . Идея эта идет от времен Научной революции и просвещенного масонства ХVIII века, когда в ходу была метафора "Республика ученых" как влиятельного экстерриториального международного сообщества, образующего особое невидимое государство - со своими законами, епископами и судами. Во время перестройки, когда интеллектуалы-демократы искали опору в "республике ученых" (западных), стали раздаваться голоса, буквально придающие интеллигенции статус особой национальности .

Румынка С.Инач, получившая известность как борец за права меньшинств, писала (в 1991 г.): " По моему мнению, существует еще одна национальность, называемая интеллигенцией, и я хотела бы думать, что принадлежу также и к ней ". А вот развернутое рассуждение Г.Павловского о " его народе", интеллигенции: " Русская интеллигенция вся - инакомыслящая: инженеры, поэты, жиды. Её не обольстишь идеей национального (великорусского) государства: Она не вошла в новую историческую общность советских людей. И в сверхновую общность "республиканских великоруссов" едва ли поместится: Поколение-два, и мы развалим любое государство на этой земле, которое попытается вновь наступить сапогом на лицо человека ".

Павловские тогда говорили открыто, что " русский интеллигент является носителем суверенитета, который не ужился ни с одной из моделей российской государственности, разрушив их одну за другой " И призывали к себе в союзники немецкого философа Карла Ясперса, который прямо писал о праве меньшинства на гражданскую войну. Но только в том случае, когда власть пытается навязать самой конструкции государства "неприемлемый либеральному меньшинству и направленный против него религиозный или политический образ". Глеб Олегович образца 1991 года в журнале "Век ХХ и мир" с пафосом заключал: " Что касается моего народа - русской интеллигенции, а она такой же точно народ, как шахтеры, - ей следует избежать главной ошибки прошлой гражданской войны - блока с побеждающей силой. Не являясь самостоятельной политической силой, русская либеральная интеллигенция есть сила суверенная - ей некому передоверить свою судьбу суверенного народа ".

Сейчас Павловский поет другие, антилиберальные песни, но это неважно, он личность сложная и неоднозначная . Однако ГОП высказал в 1991 г. стратегические идеи "новой России", в них и надо вникать. Правда, тогда он был еще покладист - антилиберальное большинство тоже называл народом. Более того, точно таким же , как интеллигенция, народом он называл даже шахтеров. Тех, кого во время "оранжевой" революции в Киеве в 2004 г. прямо обозначили как быдло , противостоящее народу (Впрочем, в 1991 г. демократы шахтеров похваливали, желая под руководством умелых режиссеров устроить общесоюзный Майдан).

Замечательно, что эйфория "нового народа" от его грядущей победы вовсе не обманула проницательных идеологов. Они видели, что власть этого демоса эфемерна, слишком уж он невелик . Поэтому публикации тех лет были наполнены жалобами на то, что нет у нас социальной базы для демократии - вокруг один охлос , люмпены.

Уже в самом начале реформы была поставлена задача изменить тип государства - так, чтобы оно изжило свой патерналистский характер и перестало считать все население народом (и потому собственником и наследником достояния страны). Теперь утверждалось, что настоящей властью может быть только такая, которая защищает настоящий народ, то есть "республику собственников".

Один известный публицист свысока объясняет: " Мы веками проникались уникальной философией единой отеческой власти . Эта философия тем более жизнеспособна, что она является не только официальной государственной доктриной, но и внутренним состоянием большинства. Эта философия отвечает наиболее простым, ясным, безо всякой интеллектуальной натуги воспринимаемым представлениям - семейным. Наше государственно-правовое сознание пронизано семейными метафорами - от "царя-батюшки" до "братской семьи советских народов": Только появление суверенного , власть имущего класса свободных собственников устранит противоречие между "законной" и "настоящей" властью. Законная власть будет наконец реализована, а реальная - узаконена. Впоследствии на этой основе выработается новая философия власти, которая изживет традицию отеческого управления ".

Говоря об этом фундаментальном разделении, идеологи перестройки в разных выражениях давали характеристику того большинства (охлоса), которое не включалось в народ и должно было быть отодвинуто от власти и собственности . Это те, кто жил и хотел жить в "русском Космосе". Г.Померанц пишет так: " Добрая половина россиян - вчера из деревни, привыкла жить по-соседски, как люди живут: Найти новые формы полноценной человеческой жизни они не умеют. Их тянет назад: Слаборазвитость личности - часть общей слаборазвитости страны. Несложившаяся личность не держится на собственных ногах, ей непременно нужно чувство локтя: Только приоритет личности делает главным не место, где проведена граница, а легкость пересечения границы - свободу передвижения ".

Здесь - отказ уже не только от культурного Космоса, но и от места. Очевиден отрыв от Родины-матери и тяготение этого "нового народа" к тому, чтобы включиться в глобальную расу "новых кочевников". Здесь же мы встречаем прообраз будущей "оранжевой" антироссийской риторики - Померанц уже в 1991 г. утверждает, что под давлением "слаборазвитости" охлоса " Москва сеет в Евразии зубы дракона ".

В требованиях срочно изменить тип государственности идеологи народа собственников особое внимание обращали на армию - задача создать наемную армию карательного типа была поставлена сразу же. Д.Драгунский пишет: "Поначалу в реформированном мире, в оазисе рыночной экономики будет жить явное меньшинство наших сограждан ["может быть, только одна десятая населения "]: Надо отметить, что у жителей этого светлого круга будет намного больше даже конкретных юридических прав, чем у жителей кромешной (то есть внешней, окольной) тьмы: плацдарм победивших реформ окажется не только экономическим или социальным - он будет еще и правовым: Но для того, чтобы реформы были осуществлены хотя бы в этом, весьма жестоком виде, особую роль призвана сыграть армия: Армия в эпоху реформы должна обеспечивать порядок. Что означает реально охранять границы первых оазисов рыночной экономики. Грубо говоря, защищать предпринимателей от бунтующих люмпенов. Еще грубее - защищать богатых от бедных, а не наоборот, как у нас принято уже семьдесят четыре года. Грубо? Жестоко? А что поделаешь:".

Здесь изложена доктрина реформ 1990-х годов в интересующем нас аспекте. На первом этапе реформ будут созданы лишь "оазисы" рыночной экономики, в которых и будет жить демос (10% населения). В демократическом (в понятиях данной доктрины) государстве именно этому демосу и будет принадлежать власть и богатство. Защищать это просвещенное зажиточное меньшинство от бедных (от бунтующих люмпенов ) станет реформированная армия с новыми ценностными ориентациями. Колышущаяся на грани нищеты масса (90% населения) - охлос , лишенный и собственности, и участия во власти. Его надо "сдерживать" и, по мере возможности, рекрутировать из него и воспитывать пополнение демоса (по своей фразеологии это - типичная программа ассимиляции национального меньшинства ).

Каков же результат осуществления программы "демократов" за прошедшие пятнадцать лет? Все это время в стране шла холодная гражданская война нового народа ( демоса ) со старым (советским) народом . Новый "народ власти" был все это время или непосредственно у рычагов управления, или около них . Против большинства населения (старого народа) применялись прежде всего средства информационно-психологической и экономической войны, а также и прямые репрессии с помощью реформированных силовых структур. (Подавляющее большинство из миллиона заключенных в местах лишения свободы, как и основная масса жертв преступного насилия - представители обедневшей части населения, превращенной в "охлос".)

Экономическая война против советского народа внешне выразилась в лишении его общественной собственности ("приватизация" земли и промышленности), а также личных сбережений в результате гиперинфляции. Это вызвало глубокой кризис народного хозяйства и утрату социального статуса огромными массами рабочих, технического персонала и квалифицированных работников сельского хозяйства. Резкое обеднение большинства населения привело к кардинальному изменению всего образа жизн и (типа потребления, профиля потребностей, доступа к образованию и здравоохранению, характеру жизненных планов).

Изменение образа жизни при соответствующем идеологическом воздействии означает глубокое изменение в материальной культуре народа и разрушает мировоззренческое ядро цивилизации. Перемены в жизнеустройстве такого масштаба уже не подпадают под категорию реформ. Речь идет именно о революции , когда, по выражению Шекспира, "развал в стране и всё в разъединенье". По словам П.А.Сорокина, реформа "не может попирать человеческую природу и противоречить ее базовым инстинктам". Человеческая природа каждого народа - это укорененные в подсознании фундаментальные ценности, которые уже не требуется осознавать, поскольку они стали "естественными". Изменения в жизнеустройстве советского народа в РФ именно попирали эту социальную "природу" и противоречили "базовым инстинктам" подавляющего большинства населения

Крайне жесткое, во многих отношениях преступное, воздействие на массовое сознание (информационно-психологическая война) имело целью непосредственное разрушение культурного ядра советского народа. В частности, был произведен демонтаж исторической памяти, причем на очень большую глубину. Историческая память - одна из важнейших духовных сфер личности, скрепляющая людей в народ. По своим масштабам программа разрушения исторической памяти, проводимая со второй половины 80-х годов ХХ века, намного превзошла аналогичную кампанию, которая велась с 1925 г. - также в условиях холодной гражданской войны между "космополитическим" и "почвенническим" течениями в большевизме. Та кампания была травмирующим образом прекращена в 1934 г., когда произошел перелом в соотношении сил в пользу сталинизма.

Сдвиги и в общественном сознании, и в образе жизни были инструментами для демонтажа того народа , который и составлял советское общество, являлся тем демосом, на согласии которого и держалась легитимность советской государственности, и сила советского государства. К 1991 г. советский народ был в большой степени "рассыпан" - осталась масса людей, не обладающих надличностным сознанием и коллективной волей. Эту массу демократы и называют охлосом.

В результате экономической и информационно-психологической войны была размонтирована "центральная матрица" мировоззрения населения России, оно утратило систему ценностных координат. Медики даже говорят о разрушении динамического стереотипа , вырабатываемой в культуре способности ориентироваться в социальном пространстве и времени. Именно этим они объясняют аномально высокую смертность населения трудовых возрастов. Этим же во многом обусловлен и всплеск преступности, особенно с применением насилия.

Кризис мировоззрения в советском обществе начался задолго до реформы 90-х годов, он явился ее предпосылкой. Его проявлением стало зарождение социалистического постмодернизма . Суть его, как и вообще постмодернизма, состояла в релятивизации, разрыхлении ядра системы ценностей, в ослаблении ее иммунитета против ценностей социальных патологий (признаком этого было, например, бурное развитие уголовной лирики, широкая популярность диссидентских воззрений в широком смысле слова). Перестройка нанесла по ослабленному культурному основанию народа мощный удар и в большой мере разрушила его (точнее, парализовала волю).

Используя введенный в 70-х годах термин, можно сказать, что в 90-е годы мировоззренческая матрица народа Российской Федерации представляла собой ризому - размонтированную среду без матричной иерархии, среду "тотальной равнозначности", лишенную "образа истинности ". Это утрата связной картины мира и способности к логическому мышлению, выявлению причинно-следственных связей.

В этом состоянии большинство населения РФ действительно утратило некоторые важнейшие качества народа, необходимые для выработки программы и для организации действий в защиту хотя бы своего права на жизнь. Можно говорить, что народ болен и лишен дееспособности, как бывает ее лишен больной человек, который еще вчера был зорким, сильным и энергичным. Но и в этом болезненном состоянии он продолжает подвергаться тяжелым ударам, направленным на разрушение его самосознания.

В начале реформ господствующее меньшинство утверждало, что речь будет идти о "пересборке" народа, о консолидации атомизированных индивидов, "освобожденных" от уз советского тоталитаризма, в классы и ассоциации, образующие гражданское общество . Этому должны были служить новые отношения собственности и создание системы политических партий, представляющих интересы классов и социальных групп. На первом этапе эти партии должны были принять активное участие в демонтаже старого народа.

В соответствии с этим планом должны были быть реформированы и механизмы, "воспроизводящие" общество - школа, СМИ, культура и т.д. При этом, как утверждалось, должен был возникнуть новый "средний класс" и таким образом образоваться достаточно многочисленный демос. Для выжившей при таком переходе части обедневшего населения, остающейся в статусе охлоса, предполагалось создание систем благотворительности и право на социальные протесты. Как известно, эти планы оказались утопическими и выполнены не были. Гражданского общества и обширного "среднего класса" не возникло. Возникла патологическая, резко поляризованная социальная система.

В этой системе большинство населения РФ в его нынешнем обессиленном состоянии "съеживается" и низводится до положения бесправного меньшинства . В рамках демократических процедур (например, выборов) это "меньшинство" не может отвоевать и защитить свои права и обречено на вымирание. Тот факт, что в численном отношении этот "бывший" народ находится в РФ в большинстве, при установленной демократии западного образца не имеет никакого значения - как для англо-саксонских колонизаторов Северной Америки не имела значения численность индейцев при распределении собственности и политических прав.

Этот момент даже закреплен в праве. Специалист по правам человека К.Нагенгаст так разъясняет смысл ярлыка "меньшинство": " В некоторых обстоятельствах и с определенной целью в качестве меньшинств рассматриваются: и люди, составляющие численное большинство в государстве, но лишенные при этом на уровне законодательства или на практике возможности в полной мере пользоваться своими гражданскими правами ". Другой антрополог Дж.Комарофф специально отмечает: " Я заключаю слово "меньшинства" в кавычки, поскольку во многих случаях подобные группы обладают фактическим численным большинством, но при этом относительно безвластны ".

Именно так и обстоит дело в РФ - на практике численное большинство в государстве лишено возможности в полной мере пользоваться своими гражданскими правами. Практика эта определена тем, что и собственность, и реальная власть целиком принадлежат представителям другого народа - того самого демоса, о котором говорилось выше . Именно эти представители диктуют экономическую, социальную и культурную политику. Большинство населения против монетизации льгот или смены типа пенсионного обеспечения, но власть предпочитает этого не замечать. Большинство страдает от программной политики телевидения, выступает против смены типа российской школы или ликвидации государственной науки - на это не обращают внимания. Большинство не желает переделки календаря праздников, не желает праздновать День независимости, власти не обращают внимания и на это. И все это вполне законно, потому что в созданной победителями политической системе это численное большинство - охлос, пораженный в правах.

Конечно, ярлык " меньшинство " - не более чем символ, но это символ, который отражает реальность. Ведь в социальных процессах важна не численность общественной группы, а ее "мощность", аналогично тому, как в химических процессах важна не концентрация агента, а активность (Подтверждением сказанному служит тот факт, что меньшинствами считаются индейцы Перу, Боливии и Гватемалы, а до недавнего времени считалось и черное население ЮАР, составляющее 80% жителей страны.) Этот ярлык узаконивает политическую практику в глазах демоса. Иначе господствующее в РФ меньшинство не могло бы считать себя демократами и получать подтверждение этого титула на Западе. Чувствуя, что неравенство в распределении прав и богатства носит в РФ вовсе не классовый, а постмодернистский квазиэтнический характер, часть русских, пытаясь нащупать понятное обозначение сложившегоя состояния государства, выражает его в простой, но неверной формуле: "к власти пришли евреи".

Неверна эта формула потому, что хотя евреи и слишком "видимы" в верхушке господствующего меньшинства, они присутствуют там вовсе не в качестве представителей еврейского народа , а как организованная и энергичная часть особого нового сборного народа , созданного в ходе перестройки и реформы . И на любое проникновение во властную элиту людей и групп, которые по своей мировоззренческой матрице не вполне принадлежат к этому новому народу, весь он, независимо от исходной национальности Ясина или Яковлева, реагирует на это чрезвычайно болезненно. В.В.Путин привел в эту властную команду группу т.н. "силовиков". Ее отторжение господствующим меньшинством является категоричным и непримиримым, но его никак нельзя представить как столкновение мировоззренческих матриц еврейского и русского народов.

Социальные инженеры и политтехнологи, которые конструировали постсоветское пространство и его жизнеустройство, мыслили уже в категориях постмодерна, а не Просвещения. Политтехнологи представляли общество не как равновесную систему классов и социальных групп, а как крайне неравновесную, на грани срыва, систему конфликтующих этносов (народов). По отношению к их программам Р.Шайхутдинов применил даже термин демотехника (от слова демос) - быстрое искусственное создание или демонтаж народов. Действительно, все эти программы и политическая практика никак не вписываются в категории классового подхода, но зато хорошо отвечают понятиям и логике учения об этничности (вплоть до того, что на разных стадиях конструирования и в разных обстоятельствах политтехнологи явно используют альтернативные концепции этничности). Эта смена методологического оснащения проведена негласно, но она и не слишком замаскирована.

Если же и нам в целях анализа перейти на этот язык, то нынешняя РФ предстает как жесткое этнократическое государство. Здесь к власти пришел и господствует этнос (племя или народ), который экспроприирует и подавляет численное большинство населения, разрушает его культуру и лишает его элиту возможности выполнять ее функции в восстановлении самосознания населения как народа . Причем господствующая общность не только пользуется властью и привилегиями (это первый признак этнократии), но и присваивает себе государство в целом. Она выдает себя за единственную "настоящую" нацию и навязывает всему населению ту модель, к которой остальные обязаны приспосабливаться. Этот второй признак этнократии еще более важен, чем первый.

Однако и спектр этнократических государств широк. Этнократию РФ следует считать жесткой, что отражается прежде всего в аномально высокой смертности и резком разделении доминирующей общности и численного большинства по доходам . Близкой к нам по результатам (хотя и не по методам) аналогией можно считать Бурунди, которую и приводят как пример жесткой этнократии. Как пишет Нагенгаст,: " В Бурунди элитарная группа тутси, которую вскармливали немецкие колонисты до I-ой мировой войны, а затем бельгийцы вплоть до независимости в 1960-х гг., начали в 1972 г. активные действия против большинства хуту с ярко выраженной целью если не полного их уничтожения, то резкого уменьшения численности и убийства всех реальных и потенциальных лидеров. Результатом стал геноцид: Следующая резня, имевшая место в 1988 г., и еще одна в прошлом [1992] году нанесли большой урон хуту-язычным народам ". Стоит добавить, что расследование актов геноцида хуту 1992 г. экспертами ООН привело к выводу, что они были организованы спецслужбами западных держав (по этой причине сообщение об этом промелькнуло по западной прессе почти незаметно). Это был, видимо, постмодернистский эксперимент по искусственной организации этнического конфликта с массовыми убийствами.

На первый взгляд, вышедший на арену и созревший в годы перестройки малый народ за 90-е годы добился успеха. Ему удалось в значительной мере ослабить патерналистский характер государства и произвести экспроприацию собственности у большинства населения, перераспределив, соответственно, и доходы. Но окончательной победы добиться не удалось - в частности, и по причине слишком устойчивого культурного генотипа российской армии. А главное, большинство населения так и не поняло истинного смысла слова "демократия" и не считало, что оно - не народ . Как не считало особым народом ни "новых русских", ни интеллигенцию. Прежние представления в сознании большинства не были поколеблены, оно продолжало считать, что "можно договориться". Так и возникла необходимость во втором раунде революции, чтобы привести и охлос, и государственный аппарат в чувство.

Суть задачи теперь излагается нашему непонятливому охлосу открытым текстом. Известный американский политолог Фрэнсис Фукуяма в интервью газете "Süddeutsche Zeitung" (05.10.2004) говорит: "Большинство россиян проголосовали за Путина и его партию. Создается впечатление, будто российское общество решило, что оно сыто свободами девяностых годов и теперь хотело бы вернуться к более авторитарной системе. Но ведь мы хотим не просто демократии большинства, а либеральной демократии. Именно поэтому Запад должен поддержать демократические группы в России".

Недостаточно прав для комментирования