Украина в борьбе

Я волком бы выгрыз или загрыз

Ментов и еще прокуроров,

А лучше бы – вытравить всех их как крыс,

За то, что страну позорят…

СРОЧНО! МАЛЯВА ИЗ УКРАИНСКОГО ГЕСТАПО!

Еще не гестапо, но уже и не НКВД или Про оранжевых крыс в год Оранжевой крысы

Я волком бы выгрыз или загрыз

Ментов и еще прокуроров,

А лучше бы – вытравить всех их как крыс,

За то, что страну позорят…

Из неопубликованной поэмы Петра ХАВКАТОГО"Ну, бля, и менты… с прокурорами…"

Мерзопакостные делишки украинских ментов видны не всем: не каждому дано на себе испытать всю профессиональную мерзость выряженных в униформу с виду человеков. И, заметьте, чем больше побрякушек и чем попугаистее становится внешний вид – особенно генералитета, - тем быдловатее проявляются "профессиональные" качества. Так было всегда. Начиная – По-преданию – еще от изобретения украинцами колеса, прилаженного к арбовидной таратайке для вождя племени: рядом с племенной бабой (матриархат ведь!) на облучке или пешим бегом вслед находился племенной первоохранитель. Позже это были жандармы, истребленные в свое время пролетарской милицией, перенявшей всю полноту жандармских методов от предшественников, потом – НКВД, охранные батальоны смерти при СС, теперь – милиция Украины, хранительница традиций и "славы" национальной теперь гордости – нахтигаль-соловушек.

Для сведущих не секрет, что для свиньи лужа всегда найдется, как и не секрет, что для мента повод для издевательств искать не нужно, как и подставных понятых. Состряпать "дело" – раз плюнуть. Как и сокрыть организованное преступление. Опять-таки по себе сужу: четыре года и один месяц прошло с тех пор, как группой вооруженных наемников было совершено днем в центре города нападение на сотрудников редакции. Четыре часа вызывали подмогу от милиции. Хрен вам! Не дождетесь!

Так и похеряли дело о вооруженных бандитах, которые через некоторое время все-таки устроили стрельбу в центре же города и ранили тяжело людей. Менталитет, однако! В свое время географически на одном меридиане мы секретарствовали в комсомоле: я чуть севернее, на юге от меня – будущий ментогенерал Барташевич, а еще южнее Вячеслав – мой тезка по отчеству. По-разному сложилась судьба комссекретарей. Наш бывший патрон по комсомолу, став министром МВД, подтянул в органы и Барташевича, мне всю дальнейшую жизнь предстояло ковырять грязь и соскабливать накипь несправедливости и предательства.

Не повезло Вячеславу. Вольнодумца и борца с несправедливостью постигла участь многих великих людей: сфабрикованное дело с аморальным уклоном. Нашлись и понятые и жертва. Метод – как и при жандармах. Это и отличает милицию от СС и гестапо: тем не нужно было свидетелей и понятых, находились и добровольные исполнители, хранителями традиций "героизма" которых является современная милиция, подпираемая от правового возмездия такой же безобразной прокуратурой. Это по моему журналистскому убеждению, так как я еще ни разу не слышал от кого-нибудь слов благодарности в адрес прокуроров. Лишь слезы и проклятия!

Этот инструмент власти для того и служит, чтобы покрывать властные преступления, не гнушаясь при этом створять свои - неподсудные по положению. Кроме прокуратуры для - и с целью - оправдания ментопроизвола, имеет присутствие внутри правоохренительной системы так и называемая - внутренняя безопасность. Созданная и сформированная из особо доверенных личностей, преданных больше руководству, чем Чести и Праву, эта внутренняя система ведет отчаянную борьбу за чистоту своих! рядов от посягательств на еще не поделенную добычу. Министр Цушко дал восхитительную оценку этом безобразному подразделу по разделению и дележу.

Такие тайны он раскрыл про эту безопасную службу, что меркнет перед ее "делами" сицилийская мафия. Для солидности во внутреннюю безопасность подобрали из известных и потомственных, перед которыми челядь нижестоящая не пикнуть, ни крякнуть не посмеет. Так и использовалась эта служба передаточным звеном во многотысячных подношениях за звания, должности, прощение за проступок и прочие "шалости". Именно поэтому в милиции Украины становились генералами и даже генерал-полковниками (не считая кучками - старших офицеров) лица сомнительной биографии и происхождения. Смычка с Секретариатом президента, тесная дружба с аппаратом Верховной рады, курируемой долгое время моим хорошим другом, позволяла становиться высшим генеральским по званию чиновником даже автослесарю, а "залет" чьего-нибудь из ребенков властной элиты позволял торговаться за право бесчинствовать.

В отличие от "моего хорошего друга" мне удалось не поднять из грязи в князи, а опустить в грязь и генералов, и полковников, и партийных деятелей и даже – прокуроров. Не зарекаясь от тюрьмы и сумы, но не побывав там, не утвердишься в своих убеждениях в проявлении и уровне сволочизма, которым пронизаны все капилляры и сосуды правоохранительной системы. В карантинной многоместной камере, (в которую меня полуголого стащили с кровати – в одной майке и босиком - затащили полупарализованного человекообразные существа, протаскавшие перед этим много часов в полубессознательном состоянии в автомашине изредка избивая и издеваясь) сидели в основном молодые парни.

Сжалившись, они выделили носки и резиновые тапки. Позже я узнал о них всю предысторию. И еще раз убедился, что нужно скорее или в Евросоюз или в НАТО – тогда можно будет кидать в менточелядь булыжники, "коктейли Молотова", громить ментовозы и что попадет под руку. При нынешнем ментотолитаризме это невозможно. Из сокамерников подавляющее большинство – жертвы конфликтом с милицией: не угодил сельскому участковому (своевременно не поднес!), повздорил на сельской дискотеке с ментом, не поделился с участковым… не, не, не … Только один из всех – "законный", по его убеждению, и не покаявшийся. И что интересно, только один из моих друзей по несчастью был в заключении первый раз. И всех их объединяло одно – не согласились на откупную, предложенную ментами.

Есть и еще одна сторона милицейского, скромно говоря, профессионального блядства – смычка с экспертами и медиками. Ворвавшись в квартиру и стащив с кровати больного с кровоточащей ранкой от уколов, заехав дубиной по затылку до кратковременной потери сознания, ментолюди только через несколько часов издевательств решили оказать "медицинскую помощь", пытаясь засунуть в рот (сломав при этом два зуба) таблетку величиной с копеечную монету, называя ее нитроглицерином.

Нужно было везти меня на освидетельствование в наркодиспансер. Сорвалось. А на мое требование вызвать прокурора и адвоката, объявить мои права и причины задержания, к автомашине, где меня при температуре +4 держали несколько часов, вышел из здания райотдела капитан с откормленной рожей в форме милиции и представился прокурором района: На что жалуемся, жидюга? – вежливо спросил он. В каком-то сопроводительном деле, с которым меня сдавали в камеру, оказались заключения всех врачей о моем прекрасном здоровье. Но меня ни один врач не осматривал, а только взяли из пальца кровь!

Оказался даже и протокол задержания, которым свидетельствовалось об объявлении мне прав и причин ареста, но подписанный понятыми, так как я, якобы, отказался подписывать эту херню. Но о существовании такого протокола я узнал только на четвертый день, а уже еще через несколько дней я узнал и фамилию того следователя, который якобы был при моем аресте. Этой нечистоплотной особью оказался тот самый следователь что "шил" против меня уголовное дело еще год назад, когда меня милиционеры Украины жестоко покалечили. Про мое состояние здоровья сволочные люди все же узнали, что у меня действительно внутричерепная гематома и ушиб головного мозга, так как через почти две недели ознакомились с моей медицинской книжкой, и когда я уже постоянно терял сознание пригласили невропатолога.

Так я оказался в больничной палате. Но и то… с помощью и вмешательством Уполномоченного Верховной рады Украины по правам человека. Нина Ивановна Карпачева действительно человек достойный восхищения. И большое ей спасибо за то, что вступилась решительно за ветерана журналистики, инвалида войны второй группы, покалеченного к тому же позже еще и ментами. Не был бы я жив, если бы обо мне не узнал начмед тюрьмы, кажется, Андрей Николаевич, он и начал интенсивно приводить меня в сознание, запретив кому-либо делать мне уколы. Делал их только сам.

За почти двадцать лет выхода газеты, ее сотрудники и сама редакция подвергались неоднократным милицейским налетам с погромами и обысками. Прибегали и с автоматами, и с пистолетами, даже в бронежилетах. Обычно это происходило в случаях раскрытия журналистскими расследованиями или деятельностью детективного агентства преступлений при участии милиции или прокуратуры, несправедливости судов, преступлений местной власти.

Больше всего погромов и издевательств выпало на период раскрытия еще в начале девяностых продажи детей на мясо и органы, в которой принимали участите и высокие должностные лица, а прикрывала эту продажную деятельность прокуратура. Что уж говорить, если для мести менты избирали такие методы произвола, как лишение меня прописки в городе, выселение из квартиры, поднаем бандитов, погром и … так далее. Мне очень жаль тех сотрудников редакции, кому прервали жизнь, за их порядочность и стремление сделать свою Родину честной и справедливой. Мне жаль покалеченных сотрудников, служивших верно и самоотверженно делу Чести.

Я не осуждаю тех, кто вынужден был отойти от дел праведных, из-за боязни исполнения угроз. Мне уже страшно самому, так как вчера была попытка отравления всей моей семьи и семьи моего сына – главного редактора печатной версии газеты.В такой стране мы живем.

И я очень хочу в это НАТО и Евросоюз, чтобы эти засранцы из их руководства поскорее убедились в истинной демократии в этой дерьмократической стране, где есть прокуратура, суды, и даже – милиция, охраняемая в своем произволе своей же внутренней безопасностью.

WWW.UA-PRAVDA.COM