Книга является ответом на националистическую интерпретацию истории ОУН и УПА, представленную в виде итогового документа рабочей группы правительственной комиссии, возглавляемой проф. Кульчицким С.В. В сборник вошли публикации историков, философов и юристов, в которых дается разносторонняя оценка деятельности ОУН и УПА.

---

Национализм – это болезнь.
Однажды перенесенная, она возвращается,
хотя и в мягкой форме. Ее скверная особенность состоит в том,
что она может одурманить самую светлую голову.

П.И.Стучка

Лживых историков следовало бы казнить, как фальшивомонетчиков.

Сервантес

ВСТУПИТЕЛЬНОЕ СЛОВО

Отгремели победные салюты в честь очередной годовщины «незалежности» Украины. И хотя недавно бушевали «оранжевые» страсти, этот день большим праздником считает, даже по данным института Разумкова, лишь пятая часть населения страны. А для жизни большинства соотечественников «суверенная» держава, как видно», «плохо оборудована». И, несмотря на смену президентского караула, обустраивать ее в интересах большинства сограждан никто не собирается. Это и понятно, ведь Ющенко извлечен из той же колоды карт, в которой находились Кравчук и Кучма. И потому «оранжевый» революционер Ющенко, сохраняя эксплуататорскую природу политического режима, созданного его предшественниками, попытается подавить оппозицию, воплотить волю апологетов бандеровщины и создать в стране неофашистское государство с «человеческим лицом».

Если уж у «оранжевого» президента и есть что-то, что отличает от Кравчука и Кучмы, то это, прежде всего, безоговорочное послушание дяде Сэму. И в этом ничего удивительного нет: он – зять дяди Сэма (его жена, американка Катрин, по информации СМИ, поддерживала связи с ЦРУ) обласкан властями США и их натовских партнеров.

Выполняя их волю, он усиливает русофобский, антисоветский курс, который был начат национал-радикалами в период горбачевщины и усилен с обретением «суверенитета» Украины.

С приходом к власти «оранжевых» у национал-демократов, иначе необандеровцев, носителей фашизма, открылось второе дыхание. Они стали настойчиво требовать реабилитации ОУН и ее вооруженных формирований, всего националистического движения в годы Второй мировой войны, которое было признано Международным Военным Трибуналом в Нюрнберге коллаборационистским.

Известно, что Верховная Рада еще в 1993 году учредила специальную депутатскую комиссию для изучения этих ходатайств. В результате в 1996 году Верховная Рада приняла Закон «О правовом статусе ветеранов Великой Отечественной войны». Последними были признаны не только воины Советских Вооруженных Сил, а и отдельные боевики УПА, воевавшие против фашистских оккупантов и не совершившие преступлений против народа.

Однако это не остановило национал-экстремистов – они продолжали настаивать на тотальной реабилитации ОУН-УПА, признании УПА воюющей страной, и приравняли боевиков УПА в правовом отношении к участникам Великой Отечественной войны.

Для решения этого вопроса Верховная Рада в 1996 г. создала Правительственную Комиссию с рабочей группой, состоящей в основном из научных работников Института истории Украины НАН. Рабочей группе, которую возглавил заместитель директора Института проф. С.В.Кульчицкий, поручалось выработать объективную и научно обоснованную оценку деятельности ОУН-УПА и представить ее на рассмотрение парламенту.

В 2002 году рабочая группа опубликовала промежуточные результаты своей работы. Опираясь на этот документ, адвокаты бандеровщины предложили принять закон «О гражданском примирении участников Второй мировой войны», воевавших по обе стороны советско-германского фронта и уравнять их в правовом отношении к участникам Великой Отечественной войны. В направленном в парламент проекте этого закона предлагается: признать борьбу Организации украинских националистов и Украинской повстанческой армии «за свободу и независимость Украины в период с 1939 года до середины 50-х годов» национально-освободительной войной; признать деятель-ность УПА и ОУН в 1941-1952 годах движением сопротивления оккупационному режиму и «тоталитарному» режиму бывшего Союза ССР и Украинской ССР; признать «ветеранами движения сопротивления» членов ОУН и бойцов УПА, которые, как известно в период Второй мировой войны и послевоенные годы вели вооруженную борьбу против конституционного строя в Украине.

В июле 2005 года рабочая группа проф. Кульчицкого опубликовала результаты своей деятельности в форме так называемого «фахового висновку» и «Історичного нарису «Організація українських націоналістів і українська повстанська армія».

Как и следовало ожидать, рабочая группа С.Кульчицкого, состоящая в основном из историков националистической ориентации, солидаризи-ровалась с национал-экстремистами, отбросила в сторону все факты и обстоятельства, уличающие их в предательстве национальных интересов украинского народа, в сотрудничестве с нацистскими спецслужбами и в массовом уничтожении населения Украины и других стран, входивших в антигитлеровскую коалицию. Группа С.Кульчицкого игнорировала материалы Международного Военного Трибунала в Нюрнберге и многочисленных национальных трибуналов, в которых раскрывается подлинная подоплека оуновско-нацистского сотрудни-чества, приводятся конкретные факты их совместной преступной деятельности, направленной на уничтожение СССР и построение на его развалинах «нового порядка».

Обойдены вниманием трофейные документы Абвера и других нацистских спецслужб, архивные документы советских органов Гос-безопасности и внутренних дел, советских Пограничных и Внутренних войск, Министерства обороны СССР, в которых зафиксированы конкретные факты бандеровско-нацистского сотрудничества.

Историки с националистическим уклоном, к примеру, не придали значения такому факту, что при разгроме Советскими войсками группировки УПА на Ровенщине в апреле 1944 г. были пленены 65 немецких военнослужащих, действовавших в составе структурных подразделений УПА.

Этот факт приведен в сборнике документов «Внутренние войска в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.». В сборнике также есть заявление одного германского военнопленного о связях командования германского вермахта с командованием УПА в деле совместной борьбы против Красной Армии и советских партизан.

Той же фальшивой пробы «признания» авторов рабочей группы, касающиеся «контактов» бандеровцев с немцами. Они-де, хотя и имели место, но только на индивидуальном уровне. Примерно так: приносит бандеровец командованию вермахта информацию о советских воинских частях и получает за это оружие. А о том, что поставка немецкого вооружения УПА была регулярной и к тому же в крупных размерах в документах «рабочей группы», в отличие от трофейных документов, не сказано ни слова.

Вот лишь фрагмент из трофейного немецкого документа от 23 марта 1944 года, в котором содержится стенограмма беседы члена Центрального провода ОУН-б Герасимовского с гитлеровским сановником в дистрикте «Галиция» оберштуршбармфюрером СС Витиской:

«...ОУН (группа Бандеры) обязуется представить в распоряжение полиции безопасности все разведданные о большевизме, коммунизме и о польском движении сопротивления. Кроме того, ОУН готова сотрудничать с немцами во всех военных областях, которые окажутся необходимыми в борьбе против общего врага (большевизма). С целью обеспечения интенсивности ведения боевых действий против общего врага ОУН желает, чтобы немцы конспиративным путем поставляли ей боеприпасы, оружие и взрывчатку. Доставка оружия и диверсионных материалов с немецкой стороны через линию фронта в боевые подразделения УПА должна осуществляться по всем правилам конс-пирации, чтобы не дать повода большевистскому режиму выставить оставшихся за линией фронта украинцев как германских пособников и агентов и отреагировать соответствующими акциями по истреблению... ОУН желает впредь вести переговоры и заключать соглашения лишь централизовано, и чтобы партнером по переговорам с германской стороны была по возможности полиция безопасности, так как она знает правила конспирации и умеет их использовать, в то время, как другие инстанции и заведения такими знаниями не владеют» (ЦГАВОВУ Украины, ф. 4628, оп. І, д. 9, л. 2).

Архивные документы отметают содержащиеся в итоговых докумен-тах рабочей группы утверждения, что бандеровцы якобы защищали украинских крестьян от «незаконного» изъятия оккупантами скота, птицы и иного добра. Как видно из иллюстрированного в данной книге приказа командования 13 армейского корпуса вермахта, оуновцы не препятствовали оккупантам изымать скот и птицу и иное имущество для потребностей вермахта, а лишь поставили условие: такие действия законны, если совершаются в присутствии сельского старосты (украинца). И немцы приняли это условие, чтобы поддержать авторитет «союзника» и избежать впредь ненужных эксцессов. И все же эксцессы не пре-кратились, о чем без всяких обиняков сказано в донесении командира филиала Тернопольской тайной полиции командиру охранной полиции и СД в дистрикте «Галиция» оберштурмбарфюреру СС доктору Витиске от 22 мая 1944 г. «За отчетный период, – говорится в донесении, – в подведомственном округе политическая обстановка заметно успокоилась. Не отмечается нападений на немцев, прекратились убийства поляков. Как уже отмечалось в нашем донесении от 16 мая 1944 года, УПА отдала распоряжение прекратить всякие нападения на немцев. Это распоряжение, по всей видимости, строго выполняется. Даже рабочая сила для выполнения дорожно-строительных работ выделяется без-оговорочно... Приводятся примеры: секретарь общины Вирцбов, округ Бжежаны, заявил, что мы все должны стремиться к взаимопониманию с УПА. Трудящийся крестьянин, и в первую очередь администрация сельских общин, чаще и больше всего страдают от бесчинств со стороны УПА» (ЦГАВОВУ Украины, ф. 4628, оп. І, д. 9, л. 2 и далее).

Именно на почве ограбления крестьян солдатами вермахта возникали инциденты, сопровождаемые применением оружия. Другой причиной вооруженных инцидентов между солдатами вермахта и боевиками УПА было отсутствие у последних опознавательных знаков, из-за чего немцы неоднократно принимали упавцев за советских или польских партизан, но в каждом случае они заканчивались миром сторон. Квалифицировать их как боевые действия УПА против немцев так же абсурдно, как и отрицать союзнические отношения между ними.

Однако, как бы не старались члены группы С.Кульчицкого представить УПА вооруженным формированием украинского народа, боровшимся «за волю Украины» против немецких и советских «оккупантов», она была и остается в памяти народной бандой «резунов» и «сокирников», лишившей жизни десятки тысяч людей, «вина» которых состояла лишь в том, что они были законопослушными гражданами своего государства и не признавали власти самозванцев, выполнявших указания из Берлина.

Если характеризовать УПА на основе всех собранных о ней документальных данных, то следует, прежде всего, отметить, что ее основу составили бывшие легионеры карательных батальонов «Нахтигаль» и «Роланд», прошедшие выучку вначале в нацистской Германии, а в течение всего 1942 года – в Белоруссии в составе шутцманшафт-батальона 201, проводившего карательные акции против белорусских партизан. За особые заслуги командиры этого батальона Побигущий и Шухевич были награждены гитлеровскими орденами и повышены по службе: майор Побигущий стал командиром полка дивизии СС «Галичина», а майор абвера и СС Шухевич стал командиром УПА в звании генерал-хорунжий.

Документально подтверждено, что все основные звенья в УПА заняли, как и Шухевич, офицеры германской разведки, СС и гестапо. Вербовку рядовых крестьян в УПА осуществляла в основном бандеровская служба безопасности с помощью националистических пропагандистов и греко-католического духовенства. Уклонявшиеся от вступления в УПА подвергались жесточайшим наказаниям, вплоть до отрубания головы, как это видно из бандеровских документов, фотокопии которых публикуются в данной книге. Жестоким наказаниям подвергались и ближайшие родственники «дезертира». Так что назвать УПА добро-вольческой и к тому же всеукраинской могут только люди, некритически относящиеся к тому, что пишут об УПА сами его доброхоты в лице Петра Мирчука, автора «Літопису УПА».

Как известно, основной контингент боевиков УПА составляли галичане. Однако в ней находились предатели, дезертиры и военнопленные красноармейцы. Об этом поведал Сергей Чуев в своей книге «Проклятые солдаты. Предатели на службе «третьего рейха» (Москва, 2000 г.) В «УПА были и немцы»– примерно 200 человек. О судьбе последних пишет французский историк и публицист Ален Герэн в своей книге «Серый генерал». В 1946-1947 годах, когда УПА оказалась в катастрофическом положении, бандеровская служба безопасности тайно отправила всех немцев в «лучший мир» с целью избавиться от них как от вероятных свидетелей «освободительных» акций УПА.

Прямо скажем: именно в эти годы у бандеровцев что называется земля горела под ногами от народного гнева. Уже в предшествующие годы многие из тех, кто осознал подлинную антинародную роль УПА, покинули ее ряды. Во второй половине 1944 года и в течение всего 1945 года бежали из УПА и явились с повинной в органы Советской власти 55 тысяч человек. (См.: Без срока давности. Харьков, 2001. С. 301.) В бандах УПА остались только лица с криминальным прошлым, которым не светило никакое избавление от уголовного наказания.

Те же, кто фанатично верил в слова Дмитрия Донцова «Державність Україні може повернути лише інтервенція чужих держав», жили надеждой на войну и на вторжение в Украину войск НАТО.

Тяжкие злодеяния ОУН-УПА, совершенные на украинской земле и на территории сопредельных государств не дают права кому бы то ни было и, прежде всего историкам, называть УПА народной, добровольческой и к тому же освободительной. Та «самостійна Україна», за которую она боролась против «собственного» народа и лишила жизни сотни тысяч людей, была ни чем иным, как проекцией тоталитарного фашистского государства, свободного лишь от «чужонаціональних домішок» и малейших признаков демократии, в котором право на власть принадлежало бы только ОУН во главе с ее вождем, который по примеру германского нацизма совмещал бы в одном лице функции лидера ОУН, главы правительства и главы государства. (См.: Енциклопедія українознавства. Т. 5. С. 1725).

УПА, как мы уже отметили, не была ни народной, ни добро-вольческой. Просто она была вооруженным отрядом бандеровской ОУН, преследовавшей узкокорыстные цели этой политической монопартии, претендовавшей на монопольную власть в Украине.

А что касается «научной» ценности работ членов группы Кульчицкого, в частности А.Кентия, автора книг «Нариси Організації українських націоналістів 1929-1941», «Нариси Організації українських націоналістів 1941-1942 рр», «Українська повстанська армія в 1944-1945 рр.», «Українська повстанська армія в 1945-1952 рр.» Все эти работы изданы в 1999-2000 годах Институтом истории Украины НАН в редакции С.Кульчицкого. Они насыщены архивными материалами, но эти материалы отобраны с таким расчетом, чтобы не выдать тайну негласного сотрудничества главарей ОУН и «старшин» УПА с нацистскими спецслужбами. Бандеровщина представлена в работах Кентия, а тем более самого Кульчицкого, как самодостаточное движение, якобы выражающее «вековые чаяния украинского народа к независимому государственному существованию». Антинародная сущность этого движения, его коллаборационизм, предательство старательно завуалированы.

Так, описывая возникновение ОУН и решения Учредительного съезда ОУН, состоявшегося в Вене в 1929 году, А.Кентий в «Нарисах історії ОУН 1929-1941 р.р.» обошел молчанием тот общеизвестный факт, что ОУН с самого своего основания была организацией тотали-тарной, фашистского толка. Глава этой организации Евгений Коновалец имел такие же властные полномочия, как и фюрер НСДАП. Любое его решение имело силу закона и не подлежало обсуждению. А это, в силу его приверженности к Гитлеру, позволило ему поставить всю Организацию украинских националистов на службу «третьему рейху» в качестве резидентуры абвера. Данный факт вскрылся на Нюрнбергском судебном процессе по делу главных нацистских преступников. Всех неугодных и подозрительных Коновалец изгонял из ОУН. Такие же неограниченные полномочия имели все нижестоящие «проводники». В частности, им предоставлялось право «окончательного и неотлага-тельного» решения, что привело к кровавым чисткам как внутри самой ОУН, так и к «межпартийным» разборкам (после раскола ОУН на фракции бандеровцев и мельниковцев), унесшим жизни тысяч членов ОУН и их «позапартийных» противников. В числе жертв бандеровщины основатели ОУН и активные участники фракции мельниковцев Микола Сциборский, Омельян Сеник-Грибивский, Роман Сушко, Ярослав Барановский. Немало людей было погублено в ходе акций бандеровцев, пытавшихся насильственным путем включить в УПА «Полесскую Сечь» Тараса Бульбы-Боровца.

Вопреки этим историческим реалиям, некоторые «национально сознательные» историки твердят о едином антинемецком фронте украинских националистов. Один из них – Анатолий Русначенко, автор книги «Народ збурений» (Львов, 2002 г). Первый раздел своего труда он озаглавил «Антинімецький фронт визвольного руху», хотя никогда такого фронта не существовало. Оуновцы и гитлеровцы составили единый для них антисоветский антибольшевистский фронт.

В 1930-е годы Коновалец и некоторые его соратники побывали в США и Канаде. В работах А.Кентия этот визит главаря ОУН и его свиты подается как «пристойный и логичный», что на деле не было ни тем, ни другим. Созданные главарями ОУН на американском континенте украинские националистические организации занимались не только шпионажем в пользу нацистской Германии, но и похищением людей с целью наживы. Так, в ноябре 1938 года в Нью-Йорке разразился сенсационный скандал, подхваченный средствами массовой информации. Полиция и ФБР нашли виновников исчезновения Норманна Миллера, Артура Фрида и других американских граждан. Похитителями и убийцами оказались длительное время проживающие в США украинцы Дмитрий Гула, Иосиф Сакода, Василий Декниса, Дмитрий Варга. Все они были членами созданной одним из главарей ОУН Сеником-Грибивским «Организации возрождения Украины». Организация занималась не только шпионажем в пользу Германии, но и сбором денежных средств на нужды ОУН путем незаконного обложения налогами эмигрантов-украинцев. Более солидные суммы они получали от родственников похищенных ими американцев, а в случае отказа, – уничтожали их. В ходе следствия по этому делу, как пишут американские авторы Майкл Сайерс и Альберт Кан в своей книге «Тайная война против Америки», вскрылись довольно любопытные детали, касающиеся деятельности ОУН. Дмитрий Гула совместно со своими сообщниками занимались сбором средств в кассу ОУН путем страхования людей на большие суммы, затем застрахованных убивали и получали страховку. Кончилось это дело арестом еще одного американского украинца – капитана вооруженных сил США, уличенного в шпионаже в пользу фашистской Германии и передаче секретной информации Сенику-Грибивскому, действовавшему от имени и по поручению провода ОУН. Сенику-Грибивскому удалось избежать ареста – он спешно покинул США.

В эти годы СМИ сообщали о бесчинствах украинских нацио-налистов в Канаде, Аргентине и других странах американского континента, где они совершали бандитские нападения на демократические организации, вели разнузданную фашистскую агитацию и пропаганду, прославляли Гитлера и его нацистский режим в Германии.

Е.Коновалец как резидент германской военной разведки осуществлял руководство всеми звеньями ОУН, где бы они не находились (в США, Канаде, Аргентине и других странах) и вели подрывную работу в пользу Германии. Уличенный в шпионаже Коновалец был выдворен из Польши и Швейцарии, о чем сообщалось во многих средствах массовой информации, и о чем А.Кентий не счел нужным упомянуть в своих трудах.

Сегодня рудименты бандеровщины дают о себе знать в бесконечных попытках отдельных националистических организаций навязать украинскому народу идеологию украинского национализма, разрушить сложившиеся добрососедские отношения с Россией и Белоруссией, втянуть Украину в агрессивный блок НАТО, ликвидировать все демократические завоевания советской эпохи. С приходом к власти «оранжевых» демократов НАЦИОНАЛИСТИЧЕСКИЕ проявления во внешней и внутренней политике еще больше обострились: ведется неприкрытая расправа с оппозицией, оказывается моральное давление на ветеранов Великой Отечественной, не желающих примиряться с фашистскими пособниками, отказывающимися признать свою вину перед народом и добивающимися любой ценой стать вровень с ветеранами войны, защищавшими Родину на фронтах Великой Отечественной войны.

Выражая протест против такого невиданного глумления над исторической правдой, скорбя о миллионах жизней, загубленных оуновцами, Киевское историческое общество совместно с учеными Центра защиты правды истории Организации ветеранов Украины подготовило Сборник трудов, раскрывающих подлинную сущность украинского интегрального национализма во всех проявлениях, начиная с крушения национализма на Украине в годы Октябрьской революции и гражданской войны, превращения его в разновидность эмигрантского фашизма и кончая пособничеством гитлеровской Германии и американскому глобализму.

Сборник состоит из 8 разделов и приложения. Каждая статья помечена именем автора и датой опубликования.

Хочется верить, что данный труд поможет украинской истори-ческой науке найти правильное, документально обоснованное решение проблемы ОУН-УПА.

---

РАЗДЕЛ ПЕРВЫЙ. ОТ НАЦИОНАЛЬНОЙ ИДЕИ К СОТРУДНИЧЕСТВУ С ФАШИСТАМИ

Войцеховский А.А., Ткаченко Г.С.

Октябрьская революция на Украине и крах украинского буржуазного национализма

Великая Октябрьская Социалистическая революция не только «потрясла мир», но и стала необычайно мощным локомотивом прогресса на планете в XX столетии. Вдохновителем и организатором революции выступила партия большевиков во главе с В.И.Лениным. Творчески применяя и развивая дальше марксизм – «науку побеждать» в классовой борьбе, она разработала такую стратегию и тактику в революции, которые и поныне остаются образцом стратегии и тактики для всех коммунистических партий мира.

Политическая линия ленинской партии выразила многовековые чаяния рабочего класса и трудового крестьянства многонациональной России, вызвала у них взрыв революционной страсти и обеспечила победу в классовой борьбе – установление власти трудящихся в форме республики Советов.

История Октября постоянно подвергается фальсификации со стороны идеологов буржуазии и ее «троянских коней» – оппортунистов. Эти фальсификации, которые с течением времени становятся все более изощренными и коварными, мешают трудящимся, коммунистам во всей полноте понять величие идей Октябрьской революции и извлечь уроки из ее исторического опыта.

Одним из первых, кто начал искажать содержание и характер Октябрьской революции были украинские буржуазные националисты: прередседатель Центральной рады (с марта 1917 г. по апрель 1918 г.) М.Грушевский, премьер Центральной рады и один из лидеров Директории В.Винниченко, деятели Центральной рады, Гетманата и Директории Д.Дорошешко, Е.Мартос, И.Мазепа, В.Липинский, А.Шульгин, П.Христюк и другие.

Так, основатель буржуазно-националистической историографии М.Грушевский в своей «Ілюстрованій історії України з додатком Нового періоду Історії України за роки від 1914 до 1919» рассматривает события на Украине исключительно через призму «государственно-творческой» деятельности Центральной рады, которая в ответ на сообщение из Петрограда о свержении Временного правительства ответила фарисейским провозглашением Украинской Народной республики. Революционный переворот в Петрограде Грушевский представляет как событие локального характера. Он и словом не обмолвился о Втором Всероссийском съезде Советов, каждый пятый делегат которого являлся представителем украинского народа, и который заявил о переходе государственной власти в Центре и на местах к Советам народных, солдатских и крестьянских депутатов.

Борьба трудящихся Украины за установление Советской власти выдается Грушевским за «проявления большевистской инвазии». Под давлением фактов он все-таки признает, что «все время Украина жила в состоянии внутренней борьбы», но замалчивает, что это состояние было обусловлено банкротством Центральной рады, которая до последнего своего дня (29 апреля 1918 г.) противодействовала про-ведению в жизнь декретов о мире, земле, отмене капиталистической собственности на фабрики и заводы, принятым Вторым Всероссийским съездом Советов. Главную причину падения Центральной рады Гру-шевский объясняет «военной интервенцией с Севера».

Необъективность Грушевского проявилась и в том, что Первый Всеукраинский съезд Советов, который в декабре 1917 года, выражая волю трудящихся масс, провозгласил себя высшим органом власти на Украине и избрал рабоче-крестьянское правительство, он называет фальшивым, а части Красной Армии, освободившие Харьков, а со временем и Киев от буржуазно-националистического отребья, – не иначе как «большевистскими бандами» [1].

Описание исторических событий, связанных с Октябрьской революцией, М.Грушевский строит на основе им же изобретенной антинаучной схемы, суть которой составляют теории «исключительности» украинского народа, «отрубности» его истории от исторических путей русского и белорусского народов, «безбуржуазности» украинского общества, «единого потока».

Еще до Октябрьской революции передовые деятели украинской культуры увидели, что историография М.Грушевского и его едино-мышленников оказалась в тупике и носит реакционный, шовинисти-ческий характер. Не случайно И.Франко в ноябре 1915 г. решительно выступил против того, чтобы «на разных языках толочь и перемалывать фальшивые исторические конструкции проф. М.Грушевского, слабость и непрочность которых уже теперь чувствует каждый историк» [2].

Грушевский утверждал, что эксплуататорами в Украине являются чужеземцы – русские, евреи, поляки. Он не замечал того, что в условиях капитализма нации социально разделены на две части – на эксплуататоров и эксплуатируемых. Направляя свой гнев против чужеземцев, Грушевский прикрывал эксплуатацию украинского народа, чинимую собственными паразитами – украинскими буржуа в лице Яхненко, Терещенко, Семиренко, Кочубея, Рымаренко и тысячами таких, как они. Подобные утверждения в свое время остро осудил П.Грабовский – украинский революционер-демократ. «Наибольшей несусветицей, – писал он в 1900 г., – есть то, что Украина, якобы была когда-то единым, неделимым телом, с точки зрения национальных интересов..., как хотят утвердить наши псевдопатриоты, – такой Украины никогда не существовало и не существует... Сказать, что украинский шляхтич, иерарх или казак следовал к той же цели, что и посполитые, что все они были заняты одними мыслями и делами, одинаково боролись за украинскую идею, – значит тешить себя и читателей сказками, закрывая глаза на события действительной жизни, закрывать уши, чтобы не слышать голос науки и разума» [3].

Грушевский сознательно закрывал глаза и уши на выявленный переписями населения за 1987 и 1913 годы факт, что основная масса национальных богатств на Украине (и особенно пахотных земель) находилась в руках украинских помещиков, фабрикантов и заводчиков. Основную двигательную пружину общественного развития он видел в межнациональных антагонизмах, и поэтому не переставал внушать своим слушателям и читателям, что Россия-де является врагом Украины, и что все напасти идут с Севера.

Несколько более объективным в описании революционных событий на Украине оказался один из экс-премьеров Директории Исаак Мазепа. В своей трилогии «Україна в огні й бурі революції» он не обходит молчанием факты о выступлениях трудящихся Украины против Центральной рады, хотя и пытается обвинить в этом российских большевиков, увлекавших обездоленных крестьян и рабочих своими социалистическими призывами. «Революция началась и развивалась, – писал он, – под знаком идей демократии и социализма, которые были чрезвычайно популярными в массах. Лозунги «Земля и воля», «Демократическая республика», «Вся власть Советам!» господствовали над всеми другими. С недемократическими и несоциалистическими призывами нельзя было показаться на люди. Влияние буржуазных партий быстро свелось почти к нулю. Словом, уже в первой стадии революции, во времена власти Львова и особенно Керенского стала почти невозможной какая-нибудь более широкая политическая работа вне лозунгов и программ социалистических партий, которые большей частью стояли на почве демократического переустройства бывшей царской империи». По этим причинам, по свидетельству И.Мазепы, – буржуазно-националистические партии, входившие в состав Центральной рады, начали срочно перелицовываться в социалистические. Что до «малосознательных народных масс», то они, по словам Мазепы, пошли за привлекательными лозунгами большевиков»... «Власть Центральной рады с каждым днем начала утрачивать почву под ногами» [4, т. 1, с. 13].

Не ясно ли, что украинский народ был заряжен тем же революцион-ным духом, что и российский народ. Как свою родную он принял большевистскую программу социалистического переустройства общества и отверг домогательства буржуазных националистов сохранить анти-народный буржуазный строй.

У трудящихся Украины проявился классовый инстинкт. Они быстро разобрались в том, что Центральная рада лишь по названию состоит из представителей социалистических партий, на деле же в Раде господствовали представители буржуазных и мелкобуржуазных партий. Об этом откровенно заявил не кто иной, как лидер партии украинских социал-демократов и глава правительства Центральной рады Владимир Винниченко. «Мы понимали революцию, – пишет он в трилогии «Відродження нації», – как буржуазно-демократическую. Мы никоим образом не покушались на буржуазно-демократический строй и поэтому со стороны несоциалистических элементов не могли встретить никакого сопротивления себе. МЫ В СВОЕЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ БЫЛИ ТОЛЬКО РЕСПУБЛИКАНЦАМИ и ДЕМОКРАТАМИ, А НЕ СОЦИА-ЛИСТАМИ (выделено нами – Ред.) (Но только республиканцами и демократами были и те самые «социалисты» – меньшевики и эсеры, которые так боялись нашей социалистичности»)» [5, т. 1, с. 12-13].

Продолжая эту мысль, Винниченко далее заметил, что не были «социалистами меньшевики и эсеры», которые так рьяно под-держивали Временное буржуазное правительство России.

Классовое родство Украинской Центральной рады и Временного правительства в Петербурге проявлялось в политике этих властных структур. После Февральской революции Центральная рада выполняла роль краевого органа Временного правительства, что нашло отражение в первых двух универсалах.

Центральная рада поспешила проявить солидарность с Временным правительством, которое с согласия меньшевистско-эсеровских Советов расстреляло 4 июля мирную демонстрацию рабочих Петрограда. В телеграмме Генеральный секретарь Центральной рады заверял Временное правительство в своей «энергичнейшей поддержке» «против попыток большевиков свергнуть власть законного коалиционного министерства».

Как и Временное правительство, Центральная рада оказалась неспособной решить ни одного сколько-нибудь значительного вопроса для судеб Украины. Она не дала народу ни мира, ни земли, ни свободы. Украинские войска, поддерживавшие Центральную раду, продолжали бессмысленную войну «до победного конца», к чему их призывал военный министр Симон Петлюра. Крестьяне не получили обещанную землю, общество в целом – свободу от эксплуатации. Центральная рада, по словам И.Мазепы, «при всех своих патриотических чувствах... плелась в хвосте революционных событий, не имела ясного плана и твердой воли». Отсутствие ясного взгляда на дела у деятелей Центральной рады, по словам того же автора, «проявилось особенно ярко при решении земельного вопроса на Украине» [5, т. 1, с. 31]. Правительство Центральной рады подготовило проект земельного закона, согласно которому земля оставалась в руках помещиков и кулаков. Изъятию подлежала лишь та земля, которая превышала норму в 40 десятин. И неслучайно этот проект, узаконивавший помещичье и кулацкое земле-владение, был отвергнут крестьянами Украины.

Такой же классовой логике следовала Центральная рада в отношении к империалистической войне. Вместе с Временным пра-вительством она выступала за ее продолжение до победного конца. Этот антинародный курс Центральной рады согласовывался с характером внешней политики стран Антанты, особенно Англии и Франции, которые за участие в войне против Германии и Австро-Венгрии обещали финансовую и техническую помощь «для организации и возрождения Украины». В силу этого, – отмечает Мазепа, – «к сепаратным переговорам с Германией и Австрией Центральная рада приступила уже только после того, как российская большевистская власть начала в ноябре переговоры с Центральными государствами и в конце декабря 1917 года подписала с ними перемирие на фронте. Все это сеяло не-удовлетворение в украинских массах и укрепляло почву для боль-шевистской пропаганды в Украине» [4, т. 1, с. 32-33]. А в конечном счете Центральная рада и представляющие ее буржуазные и мелко-буржуазные партии, как отмечает О.Субтельный, «утратили связь с массами» [6, с. 428].

Одним из главных направлений «государственно-творческой деятельности» Центральной рады стало создание национальных вооруженных сил. Летом 1917 г. около 300 тысяч украинских солдат, проходивших службу в российской армии, под воздействием нацио-налистической пропаганды реорганизовались во «всеукраинские» формирования и приняли присягу на верность Центральной раде.

Однако создание вооруженных сил Украины оказалось в руках авантюристов, которых больше всего занимала собственная карьера. На данное обстоятельство обратил внимание в своих мемуарах бывший министр Центральной рады и гетманского правительства Дмитро Дорошенко. Во главе армии, пишет он, стали люди «не сумевшие отделить военное дело от партийных задач и внесшие в формирование украинской армии все дурные приемы дешевой демагогии и узкого политиканства. Во главе генерального секретариата по военным делам стал С.В.Петлюра, человек штатский, имевший к военному делу лишь то отношение, что с 1916 г. он состоял помощником уполномоченного земского союза на Западном фронте. Он окружил себя молодыми прапорщиками военного времени, матросами, писарями, военными чиновниками – это и был штат неокрепшей армии. Ко всем старым офицерам, хотя бы они были и чистокровными украинцами, Петлюра и его ближайшие помощники относились с глубоким недоверием. Шли по большей части авантюристы, вроде полковника Капкана (командира первого украинского полка имени Б.Хмельницкого), форменного бандита-полковника П-ка, типичного проходимца и авантюриста штабс-капитана Б-го и прочих... Понятно, что такие люди ничего прочного создать не могли,... в распоряжении Центральной рады находились осенью 1917 года всего несколько «полков», пред-ставлявших из себя скорее отряды партизан под командою своих атаманов, чем регулярные войсковые части. Эти дружины удальцов, носившие трескучие названия: «Полк имени гетмана Сагайдачного», «Полк имени Дорошенко», «Полк имени Грушевского» и т.д. – не выдержали, пробы при первом же серьезном испытании» [7].

Во время январского (1918 г.) восстания киевских пролетариев все перечисленные полки, не желая проливать кровь ради спасения Центральной рады, объявили нейтралитет. Вследствие чего войско Центральной рады, насчитывавшее в своих рядах к тому времени 20 тысяч человек (О.Субтельный указывает 15 тысяч человек) и состоявшее в основном из сечевых стрельцов, ополчения «вольных казаков» и галичан, бывших военнопленных, не смогло остановить такие же примерно по численности советские войска, шедшие из Харькова на выручку восставшим пролетариям г. Киева.

«Куда же поделись те 300 тысяч бойцов украинизированных отрядов, которые летом присягали Центральной раде?» Отвечая на этот вопрос, О.Субтельный отмечает: «Большинство из них возвратилось в свои села, заняв нейтральную позицию, между прочим как и не-которые из тех, которые оставались под ружьем. Часть перешла к большевикам» [6, с. 433].

Иначе осуществлялся процесс создания Красной Армии в Украине, во главе которой стояли большевики. Сразу после революции при формирования воинских частей строго выдерживался принцип добро-вольности. Добровольцы – сознательные защитники дела Октября, интересов трудового народа и составили ядро вооруженных сил Советской Украины. Первой воинской частью революционной рабоче-крестьянской армии Украины стал полк «червонного казачества», формирование которого началось в декабре 1917 г. по решению Украинского Советского правительства. Центром сосредоточения вооруженных сил для защиты и закрепления победы социалистической революции на юге стал Харьков – первая столица Советской Украины.

5 января 1918 года по приказу Народного Секретариата Советского правительства Украины началось решительное наступление украинских советских частей («червонных казаков») совместно с вооруженными отрядами рабочих, прибывших из центральных районов страны, против войск контрреволюционной Рады. Одновременно развертывалось наступление советских войск против калединцев в направлении Донецкого бассейна. К этому времени Советская власть была установлена в большинстве районов Донбасса, в Екатеринославе, Николаеве, Полтаве, Херсоне, Одессе и других крупных городах Украины.

Советские войска по пути следования из Харькова на Киев через Полтавщину и Черниговщину обрастали все новыми и новыми отрядами добровольцев. В боях за освобождение Киева от Центральной рады наряду с первым полком Червонного казачества под командованием Виталия Примакова участвовали два отряда Петроградских красно-гвардейцев, первый Московский революционный отряд, первый Минский революционный отряд, отряд моряков Черноморского флота под командованием А.Полупанова, красногвардейцы Донбасса под командо-ванием шахтера Д.Жлобы, красногвардейцы других городов Украины, латышские стрелки во главе с Берзинем. Их общая численность, как свидетельствуют архивные документы, не превышала 6500 чел. [8, т. 1, с. 290]. В то время Центральная рада, располагая 20-тысячным войском, сосредоточила в Киеве 12 000 солдат, которые имели много пушек и пулеметов [9].

Идейное руководство советскими войсками осуществляли большевики Виталий Примаков и Юрий Коцюбинский. К тому же Ю.Коцюбинский в должности Главнокомандующего войсками Украинской республики руководил всеми боевыми операциями по освобождению Киева от буржуазно-националистической контрреволюции, а Ю.Примаков являлся Чрезвычайным комиссаром по борьбе с контрреволюцией [10].

26 января 1918 года советские войска овладели городом Киев. За несколько дней перед этим сечевые стрельцы под командованием Е.Коновальца и гайдамаки С.Петлюры жестоко подавили восстание киевских пролетариев против Центральной рады. Более 1500 человек были повешены, расстреляны, заколоты штыками. О таких кровавых событиях Субтельный и другие украинские историки предпочитают умалчивать. Зато не жалеют красок для очернения «большевиков», которые разбили на дальних подступах к Киеву отряд киевских добровольцев, состоявший из юнкеров, студентов и гимназистов. По этому поводу «новые украинцы» ежегодно устраивают траурные митинги и заупокойные молебны с целью прославления «павших героев» и проклятья «московских оккупантов». Действительные же обстоятельства гибели «молодых украинских патриотов», чтобы не предстать в не-выгодном свете, националисты скрывают от народа.

Но у националистов бывают и минуты откровения. Такой миг пережил и Д.Дорошенко. В статье «Памяти тех, что полегли под Крутами», которая была опубликована в 1918 году в газете «Украинское слово» и еще ни разу не переиздавалась в «независимой» Украине, Дорошенко пишет: «...Случилось это 17 января 1918 года по старому стилю... Когда враг стоял уже под Бахмачем, некого было послать для обороны этого важнейшего стратегического пункта, т.е. настоящего «ключа к Киеву». Те «миллионы штыков», на которые еще летом думала опереться Центральная рада, давно развеялись как дым. Стояли, правда, в Киеве полки, носившие гетманские имена: был полк Хмельницкого, полк Сагайдачного, полк Дорошенко, был даже полк Михаила Грушевского. Но они, сбитые с толку и деморализованные, провозгласили «нейтралитет». В Киеве было много «сознательной» интеллигенции, но жертвовать своими головами она не умела или не хотела: только десятки со всего количества приняли участие в борьбе на киевских улицах. Но была молодежь... Она не имела в душе наших сомнений й колебаний. Она не видела разницы между словом и делом. Такой молодежи было немного. Когда настал критический момент «Вспомогательный студенческий курень» один за два дня собрался и двинулся по Бахмач. Были тут студенты университета и гимназисты. Многие из них убежали из дома, ибо боялись прощания с отцом-матерью, чтобы их слезы не удержали их дома. Большинство из них перед этим не держало в руках винтовки, в глаза войны не видело. Знали ли те, кто посылал этих детей, что посылают их на убой? Сами они, даже если и знали, что идут на смерть, шли не колеблясь. Направляющими среди них были «украинизированные» (т.е. петлюровские – Ред.) офицеры, которые играли в карты и пьянствовали в своем вагоне, в то время как враг был уже совсем близко, наседал на станцию Круты. Увидев это, офицеры гаркнули машинисту, чтобы он двигал к Киеву, и сбежали, даже не предупредив своих солдат. И те, кто успел на ходу догнать поезд, спаслись, а тех, кого застигли в десятки раз превосходящие по численности и силе враги, замордовали, не просто убили, а зверски замучили. Это и была «трагедия под Кругами», о которой мы со всем этим горем, которое было потом, вроде бы и позабыли».

Небольшое дополнение к статье Дорошенко вносит Наталия Полонская-Василенко в своей двухтомной «Історії України», впервые изданной в Мюнхене в 1976 г. «Бахмач защищал отдел киевских юнкеров, – пишет она. В помощь им пришел из Киева отдел студентов – 300 штыков: они были уничтожены под Кругами 28 января» [11, с. 479]. Однако никто из «новых украинцев» даже не упоминает, что оплакиваемые ими юноши на гибель были обречены пославшей их на войну Центральной радой и предавшими их на поле боя петлюровскими офицерами. Последние, возвратясь в Киев, «смывали» свой позор кровавыми рас-правами над восставшими рабочими, издевательствами над ранеными, женщинами и детьми. Впоследствии они были непременными участниками еврейских погромов, унесших сотни тысяч жизней.

Как мы уже отмечали, вооруженные силы Советского правительства Украины неизменно росли и крепли при самой горячей поддержке со стороны трудящихся, поднявшихся на борьбу против националистической Центральной рады, за установление Советской власти. В то же время вооруженные силы контрреволюции разлагались и редели. Аргументы наших оппонентов, что причиной разложения вооруженных формирований националистов якобы была большевистская пропаганда, весьма поверхностны и туманны. Их опровергнуть счел нужным даже
В.Винниченко. «Мы тогда, когда склонность масс к нам угасала и умирала, – писал он, – поясняли это большевизмом. Большевики, дескать, деморализовали солдатские массы, сагитировали их, оболгали украинскую власть перед ними, распалили своей демагогией их темные инстинкты, потянули за собой бессовестными, безоглядными обещаниями всяких неосуществимых благ, – вот массы и пошли за ними. А мы, дескать, честно вели себя, мы не обещали того, что невозможно, мы заботились об организации жизни, строя, порядка, мы не хотели разрушать хозяйственные силы страны, мы звали массы к дисциплине духа, к работе, а это деморализованным массам не нравилось и они из-за этого отвернулись от нас.

Так мы тогда разъясняли ситуацию. Так, наверное, будут объяснять ее украинские историки. Но такие разъяснения будут либо нечестными, либо наивными...

И то и другое объяснение – неверное. Вся причина в том, что украинская власть, что вся руководящая, партийная украинская демократия РАЗОШЛАСЬ СО СВОИМИ МАССАМИ, ЧТО ОНА БЫЛА СОЦИАЛЬНО НЕПОСЛЕДОВАТЕЛЬНАЯ, НЕРЕШИТЕЛЬНАЯ, НЕВЫРАЗИ-ТЕЛЬНАЯ И НЕСОЦИАЛИСТИЧНАЯ» [5, т. 5, с. 88-89].

«Огромное большинство украинского населения, – с горечью писал В.Винниченко, – было против нас» [5, т. 2, с. 216].

Не имея опоры в «собственном» народе (а политика без масс, говорил В.И.Ленин, является авантюристичной политикой), Центральная рада с целью самосохранения 27 января (9 февраля) 1918 г. через своих представителей в Брест-Литовске подписала с германо-австрийской делегацией договор о фактической оккупации Украины войсками Германии и ее союзниками. Чтобы устранить формальные препятствия дня заключения такого договора «Центральная рада 11 (24) января 1918 г. издала IV Универсал, в котором заявила об отрыве Украины от России». И хотя 26 января (8 февраля) 1918 г. рада бежала из Киева, но акт предательства украинского народа был свершен. В Украину началось вторжение 450-тысячной австро-германской армии [12].

Этим актом украинские националисты, возглавлявшие Центральную раду, доказали верность традициям своим предшественников: для защиты своих эгоистических интересов искать опору за рубежом.

За указанные услуги Центральная рада обязалась поставить Германии и Австро-Венгрии до июля 1918 г. миллион тонн зерна, мяса, круп и другие продукты.

Немецкие армии, быстро растекаясь по Украине, уничтожали Советскую власть. 2 марта 1918 г. они восстановили власть Центральной рады в Киеве. И тем ни менее, как пишет, ссылаясь на В.Винниченко, советолог Эдвард Карр, ни благодарственные молебны, организованные Петлюрой, ни красноречие Грушевского не могли скрыть «горькой правды», состоявшей в том, что Рада была обязана своим возвращением «германским тяжелым орудиям» [13].

На непрочность положения, зависимость Центральной рады от оккупантов неоднократно указывали и представители немецкого командования. Так, генерал Гофман в своем дневнике в марте 1918 г. писал: «Центральная рада, кроме наших войск, не имеет за собой ничего» [14].

Немцы и австро-венгры разделили Украину на сферы влияния. Значительная часть Волыни и Киевщины была оккупирована немецкими войсками, южная Украина – австро-венгерскими. Уже в этом начальном периоде украинско-немецкой «дружбы» оккупанты показали себя хозяевами положения. Они игнорировали просьбу украинской стороны прислать из Австрии полки украинских сечевых стрельцов и прислали польские, австрийские и немецкие, которые, как отмечает Н.Полонская-Василенко, «самовольно располагались – без договоренности с украинскими войсками. А дальше немцы начали вмешиваться в цивильное управление: арестовывали, судили, расстреливали само-вольно» [11, т. 2, с. 482].

«Политика Центральной рады, – отмечает О.Субтельный, – вызвала разочарование почти во всех слоях населения. Неукраинцы осуждали разрыв связей между Украиной и Россией, бедные крестьяне не получили ожидаемой земли, у состоятельных крестьян и крупных землевладельцев национализация их владений вызвала гнев, а все вместе осуждали Центральную раду за ввод в страну жестоких немцев. Со своей стороны немцы тоже утратили терпение к несостоятельным политикам, которые преобладали в Центральной раде, они быстро удостоверились, что она не имела практически никакого администра-тивного аппарата для сбора тех миллионов тонн продуктов, которые так отчаянно потребовали голодные немецкие и австрийские города, и поэтому 28 апреля 1918 г. разогнали Центральную раду [6, с. 434-435].

Вот как описывает, ссылаясь на очевидцев, момент разгона немцами Центральной рады белогвардеец Могилянский Н.М.: «Маленький отряд вооруженных немецких солдат вошел в зал заседания рады... «Руки вверх!» – скомандовал немецкий офицер. Все подняли руки, кроме проф. М.С.Грушевского, который смущенный остался сидеть на председательском кресле. Выпустили сначала публику, проверяя документы, потом членов рады, задержали только некоторых членов правительства... Не обошлось без издевательства. Так, министра иностранных дел... поставили лицом в угол и велели не двигаться. Был произведен обыск, выемка документов, причем обыску подвергся и стол председателя рады, проф. М.С.Грушевского». Был задержан и насильно увезен премьер Голубович [15, с. 128].

Так, «порулнв» Украиной 13 месяцев бесславно пала Рада.

Спустя пару лет Винниченко скажет: «Конец Центральной рады начался не тогда, когда запросила немцев, а когда порвала со своими массами».

Эта апрельская трагикомедия украинско-германского альянса не стала поучительным уроком для украинских националистов. Современные «самостийники», захватившие в 1991 году власть в Украине, с упорством маньяков рвутся в объятия НАТО, снискавшего славу европейского и мирового жандарма. С помощью дубинок натовской военщины они пытаются подпереть свой преступный режим и спасти его от грядущего народного возмездия.

С целью более эффективного ограбления Украины и создания видимости государственного правопорядка немецко-австрийские оккупанты заменили Центральную раду своим ставленником – бывшим царским генералом украинского происхождения, крупным землевладельцем Павлом Скоропадским. 29 апреля 1918 года на съезде, созванном в Киеве Союзом землевладельцев, Скоропадский был провозглашен гетманом Украины. На него возлагалась задача «спасти страну от хаоса и беззакония». В тот же день новоиспеченный гетман провозгласил установление «Украинской державы» (в отличие от Украинской Народной республики). Новое «государство», выражавшее интересы и настроения крупных землевладельцев, фабрикантов, банкиров и заводчиков, высших слоев чиновничества, базировалось на химерном сочетании МОНАРХИЧЕСКИХ, РЕСПУБЛИКАНСКИХ и особенно ДИКТАТОРСКИХ принципов. Новый правитель подчеркнул святость частной собственности, отменил нововведения Центральной рады о национализации крупных поместий, ввел традиционный институт казачества, к которому принадлежали зажиточные крестьяне. Расчет делался на то, что помещики и кулаки станут основной социальной опорой режима. Гетман наделил себя правом (разумеется с согласия немцев) издавать законы, назначать правительство, руководить внешней политикой и военными делами, быть верховным судьей. «Однако эти претензии на почти неограниченную власть не могли скрыть тот факт, что власть на Украине практически принадлежала немцам» [6, с. 439].

Марионеточный режим Скоропадского В.И.Ленин с полным основанием характеризовал как «реставрацию буржуазно-помещичьего монархизма на Украине при поддержке кадетско-октябристских элементов всероссийской буржуазии и с помощью германских войск» [16, т. 3, с. 304].

Немцы в период «правления» Скоропадского, пишет Могилян-ский Н.М., «играли с Украиной так, как кошка с мышкой: то придавит, то даст побегать и насладиться иллюзией свободы, зорко следя в то же время, чтобы добыча не ушла от стола хищника-победителя» [15, с. 132-133].

Однако по иному оценивают режим Скоропадского украинские националисты. Они представляют Скоропадского крупным государственным деятелем, якобы положившим начало возрождению Украины. Так, уже цитированная Н.Полонская-Василенко весьма красочно характеризует гетмана как творца земельной реформы, новой системы образования, науки и т. д.

Режим Скоропадского рассыпался вместе с военным поражением Германии (ноябрь 1918 г.) На его месте были реставрированы элементы прежней Центральной рады, получившие название Директории, во главе которой были поставлены Винниченко и Петлюра.

Привезенный в обозе немецкой армии в Германию Скоропадский не прекратил антиукринской деятельности. Спецслужбы фашистской Германии (по замыслу Розенберга) решили «не сбрасывать его со счетов политической акции против коммунизма и еврейства».

Гитлеровское руководство, оказывая внимание гетману – банкроту, видимо, не исключало возможности, что при определенных обстоятель-ствах его можно было бы, как и в 1918 г., выдвинуть на роль главного коллаборациониста Украины. В этом качестве П.Скоропадский стал бы очень удобен фашистам, так как безудержно был готов в угоду своим хозяевам предавать национальные интересы Украины и превращать ее в колонию Германии. Прислужничество фашистам П.Скоропадский полностью раскрыл в своем письме, адресованном криминальному советнику гестапо Шредеру, внешнеполитическому отделу НСДАП и имперской рейхсканцелярии, где он предложил при помощи Германии создать фашистскую «великоукраинскую державу», которая «должна естественно, навсегда сохранить свой сельскохозяйственный характер. Техническую помощь она будет получать от германского рейха» [17]. Развитие экономики Украины и использование ее природных богатств, писал Скоропадский, должны осуществляться при помощи Германии. Украина теперь имеет возможность расселить 19 миллионов немцев, которым будут гарантированы все привилегии [18].

Скоропадский публично демонстрировал свою приверженность фашистской идеологии и преданность главарям национал-социалисти-ческой партии. Его личные связи с Герингом и Розенбергом продолжались до последних дней гитлеровского рейха.

В декабре 1918 г . Директория, пришедшая на смену Скоропадскому, при поддержке Антанты захватила власть в Киеве и других регионах страны. Большую роль в создании и деятельности Директории играли сечевые стрельцы во главе с петлюровским полковником Коновальцем.

Не замедлили прийти на помощь предателям украинского народа и американские империалисты, официально признавшие петлюровскую Директорию в качестве законного правительства Украины. Выслуживаясь перед империалистическими правителями Запада, Директория 15 января 1919 г. подписала кабальный документ о передаче Украины под протекторат Франции [4, с. 76].

Внутренняя политика Директории была направлена на сохранение буржуазных порядков и эксплуатации. Главными методами управления стали демагогия, социальное маневрирование, репрессии и разжигание нацио­нальной вражды, особенно вражды и ненависти к русским и Советской России. «Подходя ко всем явлениям жизни с точки зрения своей профессии, – писал В.К.Винниченко, – атаманщина вносила и в новую область своей деятельности /в политику/ военный способ мышления и военные методы. Атаманы, например, весьма наивно думали, что можно военной силой заставить неукраин­скую буржуазию украинизироваться. С этой целью, например, атаманы Коновалец и Петлюра издали приказ об "украинизации" вывесок: в три дня заменить все надписи украинскими, иначе – наказание... Для атаманской /особенно петлюровской/ психики этого было довольно. Им нужна была лишь показная, декоративная сторона».

Не зная иных способов борьбы с нежелательными явлениями, атаманщина во всех сферах своей "политической" деятельности заботилась только о том, чтобы изменить вывески. Ее мещанской психике было не под силу понять то, что капи­тал и буржуазия говорят и пишут свои вывески, на том языке, на каком к ним притекают деньги, что они охотно напишут вывески не только на украинском, но и на негритянском языке, когда заметят, что это помогает притоку денег, что покупатель хочет такой, вывески."

Враждебный социальным и национальным интересам украинского народа харак­тер Директории проявился в первые же дни прихода ко власти. Вступивший в Киев, "осадный корпус" Коновальца прежде всего разгромил рабочие организации. Была установлена жестокая цензура, легализованы сторонники гетманщины, начата массовая переправа белогвардейских офицеров на Дон. Вопреки своим обещаниям, Директория оставила неприкосновенной частную собственность на землю, заявила о своем враждебном отношении к Временному Рабоче-крестьянскому правительству Украины и социальным преобразованиям осуществляемым в Советской России.

В созданное Даректорией правительство вошли те самые представители националистических партий, которые входили в Украинский национальный союз. Подтверждая провозглашенный ранее запрет на агитацию против Директории, Коновалец заявил, что все агитаторы, задержанные на месте дислокации националистических войск, подлежат незамедлительному расстрелу без следствия и суда. Расстрелы стали практикой террористического режима Директории. Атаманщина, – писал В.К. Винниченко, – показала что сами обыватели-украинцы, несмотря на самое искреннее желание иметь украинскую власть, стонали и корчились от этого бессмысленного режима. Единственный ответ на все: карательная военная: экспедиция на крестьян, на рабочих, на большевиков, на свои украинские партии, на обывателя, на газеты, на лозунги –решительно на все. И все это во имя украинской государственности.

При атом атаманом мог стать всякий, кто захотел. Главным атаманам выдава­лось удостоверение, что такое то лицо уполномочено формировать отряд, ему давалось несколько миллионов рублей, и новый атаман начинал свою деятель­ность. Разумеется, ни отчетов, ни контроля, ни ответственности за деньги и за свою деятельность эти "национальные герои", не признавали. А потому эти атаманы и атаманцы свободно раскрадывали деньги, пьянствовали, бесчинствовали и устраивали еврейские погромы...

Казалось бы, что на тех нескольких десятках верст территории, которые еще оставались под атаманской властью и при тех материальных и физических средствах, которые находились в руках правительства, можно было бы навести здесь идеальный порядок. И в то же время, кажется, нигде не было такой разрухи, бесправия, необеспеченности спокойствия и жизни, как на этом клочке территории. Разбои, грабежи и убийства среди белого дня совершались в самой столице атаманщины. Сами "министры" –бывали и также времена, – боялись ночевать дома и прятались по конспиративным квартирам. В "провинции" / т.е. в окрест­ностях "столицы" / бесчинствовали местечковые комиссары, коменданты и мелкие атаманы, в деревне же никакой власти не было, и крестьяне часто окапывались рвами, окружали себя пулеметами и пушками и не пускали к себе представителей "народной" власти.

Директория, представляя собой режим буржуазно-националистической [диктатуры во главе с Петлюрой, вызвала нарастающее сопротивление трудовых слоев населения. На сторону Советских войск, остов которых составляли украинские части, в частности Богунская и Таращанская дивизии, перешли даже повстанческие группы М.Григорьева, Н.Махно, Д.Терпила (Зеленого) и другие. Украина покрылась повстанческими отрядами во главе с атаманами, отвергавшими режим Директории. Одним из них оказался атаман Болбачан – командир Запорожского корпуса. Так называемая украинская армия – опора Директории развалилась. Одна ее часть «отходила к большевикам, другая шла к российским белогвардейцам» [5, т. 2, с. 205-208].

В Украине вновь возрождались Советы. Рабоче-крестьянское правительство Украины во главе с Пятаковым (украинец по нацио-нальности) 29 ноября 1918 г. выпустило Манифест, объявляя о взятии власти, о передаче земли крестьянам, фабрик и заводов в руки «трудящихся масс Украины».

В начале декабря вновь была восстановлена Советская власть в Харькове. Революционные войска начали стремительное наступление на юг. В связи с этим Директория выразила протест правительству России. Однако Чичерин (нарком иностранных дел) в ноте от 6 января 1919 г. «отрицал ответственность за правительство Пятакова и его армии, которые были «вполне самостоятельны» [19].

Тем не менее правительство Советской России предложило Директории начать мирные переговоры. Директория, лидером которой в то время был Винниченко, направила в Москву свою делегацию во главе с Семеном Мазуренко. И, как свидетельствует Винниченко, «после длительных переговоров было достигнуто соглашение о прекращении военных действий и о взаимоотношениях между Украиной и Советской Россией. Семен Мазуренко сразу же по прямому проводу уведомил об этом свое правительство и попросил о ратификации Директорией этого ВАЖНЕЙШЕГО АКТА» (выделено нами – авт.). К сожалению, информацию Мазуренко «принял Петлюра, в руках которого находился военный телеграф», утаил ее от Директории и потому «ратификация договора не состоялась. С.Мазуренко, – продолжает Винниченко, – несколько раз домогался ответа от Директории, однако его не получил. Он хотел возвратиться на Украину, чтобы лично доставить подготовленный договор, однако по приказу Главного атамана С.Петлюры его на Украину не пустили. Таким образом этот чрезвычайного значения для нашей державности акт был скрыт от украинства, и вся последующая борьба за нее пошла в таком несчастливом для нас направлении.» Москва, с горечью заключает Винниченко, «не дождавшись ратификации мирного пакта, приняв молчание Директории за нежелание» установить мирные отношения с Россией, «возобновила военные действия, надавила» на петлюровское войско и выбросила его за пределы Украины, в Польшу [19].

Однако и после этого петлюровские банды еще не раз совершали разбойные нападения на Украину. Но в связи с условиями Рижского мирного договора петлюровцы, гетманцы и другие претенденты на всеукраинский престол были вынуждены покинуть Польшу. Так волей судьбы Петлюра оказался в Париже, где его приютила масонская ложа. Здесь его настигло заслуженное возмездие.

Петлюровцы проводили массовые кровавые акции против мирного населения, особенно против лиц еврейской национальности, подозревая их в сочувствии Советской власти. По утверждению бывшего депутата Центральной рады М.Г.Рафеса, один из членов Рады говорил, что в то время антисемитизм был «нашим главным козырем» и что «против антисемитизма никакой большевизм не устоит» [20].

В еврейских погромах, которые многократно повторялись, погибло около 300 тысяч человек. Эту цифру установили французские журналисты, проведшие на Украине в 1926 году журналистское расследование в связи с делом Шварцбарда, застрелившего Петлюру [21]. Главным виновником еврейских погромов ими был назван Петлюра, что и под-твердилось в судебном заседании по делу Шварцбарда. Подтверждают это также мемуары В.Винниченко [5, т. 3, с. 186-189]. Тем не менее «новые украинцы» пытаются представить Петлюру защитником евреев и национальным героем Украины. В мае 1996 г . такую попытку пред-принял орган Верховного Совета Украины газета «Голос Украины» в статье В.Сергейчука, о 50-летии со дня смерти Петлюры.

Вопреки установленным фактам и обстоятельствам украинские националисты пытаются отрицать причастность петлюровцев к еврейским погромам. О.Субтельный считает, что главными виновниками этих преступлений являлись якобы «российские антибольшевики» бело-гвардейцы [6, с. 449-450]. Категорически отрицает вину петлюровцев и Н.Полонская-Василенко. По ее словам, «еврейскими погромами обозна-чался путь армии Деникина». Их аргументы просты: всю вину своих предшественников они возлагают как на деникинцев, так и на боль-шевиков, обеляя тем самым петлюровцев.

Весной 1919 г. остатки петлюровского воинства бежали за границу. Потерпевший поражение Петлюра, не принимаемый в расчет западными союзниками и презираемый Деникиным, обратился за моральной и материальной поддержкой к Пилсудскому. Между последним и отвергнутой Директорией в апреле 1920 г. был подписан тайный договор, названный в националистической литературе Варшавским. Ради «тщеславного стремления управлять Украиной-сателлитом, входящим в «Польскую империю», Петлюра цинично отказался не только от Восточной Галичины, но и от всей земли на запад от Днепра. В основу территориального размежевания между Польшей и «УНР» были положены польские границы 1772 г. А это означало, что Польше отходила часть украинской территории с населением около 9 млн человек. Договор предусматривал также «восстановление прав польских помещиков на их бывшую земельную собственность на территории Украины» [22].

Примечательно, что условия соглашения Петлюры с Пилсудским обсуждались на совещании в Варшаве, организованном Левицким, с представителями украинских «социалистических» партий: социал-демократов, эсеров, самостийников, хлеборобов-демократов и других. Все указанные представители положительно высказались об условиях соглашения [23].

Соглашения Петлюры и его «правительства» с панской Польшей явились актом национальной измены. Так их квалифицировали не только советские исследователи, но и многие бывшие деятели Центральной рады, Гетманата и Директории, в их числе украинский историк
С.Томашевский и бывший министр в правительстве Гетманата профессор Сергей Шелухин. Последний в брошюре «Варшавский договор между поляками и Симоном Петлюрой от 21 апреля 1920 года», изданной в Праге в 1926 году, писал: «Содержание договора производит гнетущее впечатление: он полон всяких хитростей и вывертов, и написан так, будто бы между сторонами, которые его творили, был сговор против Украинской нации – в нем было все для поляков и решительно ничего для украинцев... Такие договора могут быть продиктованы только победителями» [24].

Во время третьего похода Антанты на Советскую страну в 1920 г., когда западные цивилизаторы главную ставку сделали на Врангеля и Пилсудского, три дивизии «УНР» оказались в подчинении польского командования. Петлюра таким образом оказался «генералом без армии».

Однако объединенные силы интервентов 14 империалистических стран и внутренней контрреволюции, а вместе с ними и петлюровцы и на этот раз были разбиты и вышвырнуты за пределы Советской Родины. Этот исторический подвиг, начало которому было положено в Октябре 1917 г., совершили миллионы рабочих и крестьян под руководством партии большевиков.

В чем же секрет успеха Советской власти в борьбе с украинской контрреволюцией?

Большинство политиков украинского национализма, в том числе и современных «национал-демократов» главные причины поражения буржуазно-националистической контрреволюции в Украине видят во вне украинского общества – во вмешательстве Москвы, в «коварстве» большевиков. Однако, даже среди лидеров национализма бывают и такие, которые иногда говорят правду.

Одним из таких является Винниченко. Осмысливая причины поражения националистической Директории, он писал: «И тут опять-таки, как и при Центральной раде мы всю вину приписываем русским большевикам: Это они, дескать, шли на Украину со своими войсками и били нас. И опять-таки необходимо открыто и искренне сказать, что если бы против нас не было восстания нашего собственного крестьянства и рабочих, то Российское Советское правительство ничего не смогло бы сделать против нас. И не российское правительство выгоняло нас из Украины, а наш собственный народ» [5, т. 3, с. 204].

Большевизм, которому противники социализма приписывают «чуженациональный характер», в действительности был близким и понятным украинскому народу, выражал и отстаивал его коренные интересы. Не случайно он нашел благодатную почву в Украине. В республике неуклонно росла численность большевистских организаций. За период с марта по декабрь 1917 года она выросла более чем в 35 раз. Если в марте в ее рядах насчитывалось около 2 тысяч членов, а в апреле – около 8 тысяч, то уже в октябре – более 50 тысяч, а в начале декабря – 70 тысяч человек [25].

Быстрый рост партийных ячеек на фабриках и заводах позволил Киевскому комитету РСДРП(б) уже в середине марта 1917 г. поставить вопрос об организации в городе районных комитетов партии. Вскоре были созданы Подольский, Печерский, Демеевский, Городской, Шулявский, Соломенский, а немного спустя Зализничный райком и РСДРП(б) [8, т. 2, с. 16].

Стремительно возрастали численность партийных организаций Донбасса, Харькова, Днепропетровска. Так, на первой районной Горловско-Щербиновской партийной конференции, состоявшейся в середине апреля 1917 г. 25 делегатами были представлены 1450 членов партии этого района. А на конференции большевиков Донецко-Криворожского бассейна, проходившей 13-15 июля в Екатеринославле, 33 делегата представляли 13648 членов партии. Среди них были представители от Харькова, Екатеринослава, Луганска, Макеево-Юзово-Петровского района и др. Луганская партийная организация в июне 1917 года насчитывала в своих рядах 2500 членов партии [8, т. 2, с. 80, 116].

С ростом большевистских организаций крепли Советы рабочих и солдатских депутатов, усиливалось их влияние на массы. Под влиянием большевистских организаций, которые вышли из подполья в дни Февральской революции, состоялись выборы в Советы – прежде всего в крупных промышленных центрах – Харькове, Киеве, Екатеринославе, Николаеве, Одессе, Луганске. На протяжении первой половины марта на Украине были созданы 43 Совета, а всего за период двоевластия тут действовало 252 Совета рабочих депутатов [26]. Принципиальная борьба большевиков привела к полной изоляции националистических и соглашательских элементов как в составе Советов, так и вне их.

Факты напрочь опрокидывают измышления антикоммунистов о «неподготовленности» большевиков к овладению властью в Украине, об отсутствии у них опоры на большинство трудящихся». Тем не менее поток подобных фальсификаций не утихает. Их послевоенную волну заполнили публикации зарубежных «советологов» и «украиноведов» – Р.Пайпса, А.Адамса, Р.Салливена, Д.Дана, Х.Сетона-Уотсона и других [27].

В книге под претензионным названием «Образование Советского Союза. Коммунизм и национализм. 1917-1923» Р.Пайпс утверждает, что большевистское правительство на Украине, образованное в январе 1918 года, якобы «держалось лишь на вооруженной силе, не имея под-держки и даже сочувствия со стороны украинского населения» [28]. И чтобы утвердить эту неправду, он отбросил все противоречащие этому утверждению факты. Точно также поступают А.Адамс [29] и Р.Салливен [30]. Они всячески расхваливают действующие на Украине в годы революции и гражданской войны мелкобуржуазные партии, прикрывавшиеся социалистическими названиями, забывая при этом упомянуть, что эти правящие партии, как свидетельствовал И.Мазепа, без обмана «не могли и показаться на люди».

Акцентируя внимание на этнических особенностях российского народа и других народов России, Салливен пытается протянуть мысль о том, что последние якобы не могли принять как свою «чувствительно ориентированную в сторону города программу РСДРПб)» и потому-де «они попали в наиболее существенные антисоветские группы». Маститому советологу должно быть известно, что революционные силы как на Украине, так и в других национальных окраинах бывшей России были интернациональными. На Украине наряду с украинцами за власть Советов на фронтах гражданской войны сражались русские, молдаване, евреи, башкиры, китайцы, венгры, сербы, белорусы, пред-ставители многих других народов. Среди них прославленные полководцы и политкомиссары В.Антонов-Овсеенко, М.В.Фрунзе, Г.Котовский, С.М.Буденный, К.Е.Ворошилов, Ю.М.Коцюбинский, В.Примаков, П.Дыбенко, В.Киквидзе, А.Пархоменко, Н.Щорс, Ян Берзин, Алеко Дундич, Ян Фабрициус, Иона Якир, Ян Гамарник.

Остов Красной Армии на Украине составляли, как уже отмечалось, полки Червонного казачества. В них влилось большое число вооруженных отрядов, которые ранее воевали на стороне Центральной рады, Гетманата и Директории. Об этом пишут не только советские авторы. К примеру, канадский историк О.Субтельный отмечает: «Сначала большевистские силы во главе с Антоновым-Овсеенко состояли из нескольких отрядов Красной Армии и разрозненных нерегулярных формирований. Однако по мере их углубления в Украину партизанские отряды один за другим покидали Директорию и присоединялись к большевикам» [6, с. 449].

Не ясно ли, что украинские партизаны не делали бы этого, если бы не убеждались в правоте большевиков и составляли, как пишет Салливен, «самые существенные антисоветские группы»?! Несомненно и то, что были и такие вооруженные формирования украинских «партизан», которые боролись то на стороне Красной армии, то до последнего патрона – против нее. Таковыми были банды Григорьева, Зеленого, Маруси, Тютюнника. Народ в конечном счете не поддержал их, и они бесславно сошли с исторической арены.

«Методику» фальсификации истории Октябрьской революции и гражданской войны, выработанную в зарубежных антикоммунистических центрах подхватили оуновские теоретики. В мельниковском издании книги Юрия Бойко «Російські історичні традиції в большевицьких розв’язках національного питання», например, предпринимается попытка научно утвердить буржуазно-националистический тезис, согласно которому Октябрьская революция была якобы «простой сменой одной формы российской оккупации Украины – царской новой формой – большевистской». За отсутствием доказательств Бойко ссылается на «дух нации». Он-де указывает на то, что «предшественницей боль-шевиков в их развязках национальных проблем была российская прогрессивно-демократическая интеллигенция». А она-де всегда под-держивала имперскую, колонизаторскую политику царского само-державия. К этой «ассимиляторской» и «централистской» интеллигенции Бойко относит не только царедворцев и всю царскую бюрократию, но и Герцена с Добролюбовым, а также других прогрессивных мыслителей прошлого, изучаемых и почитаемых большевиками. Расчет оуновского «теоретика» прост: пока его читатели доберутся до Герцена и Добро-любова, они заглотят оуновскую наживку. Не потому ли «новые украинцы» запретили преподавание русской литературы в украинских школах и наводнили книжные рынки литературой, подобной «творению» Бойко?

Тем же способом Бойко пытается доказать, будто бы и Ленин целиком придерживался означенной традиции «русификаторства», «никогда не разлучался с идеей единой и неделимой России и российского гегемонизма». Такие «утверждения» являются ни чем иным, как грубым поклепом. Широко известно, что именно В.И.Ленин поставил в плоскость не только теории, но и практической политики право каждой нации на самоопределение. О том, что такое право было целиком реальным, свидетельствует хотя бы отделение Польши и Финляндии.

Ленин отстаивал идею федеративного устройства советского много-национального государства и уделял пристальное внимание разработке тех государственных принципов, на которых создавался Союз ССР. Именно Ленину принадлежит известный призыв: «Не бойтесь признать свободу отделения всех этих наций. Не насилием надо привлекать другие народы к союзу с великороссами, а только действительно добровольным, действительно свободным соглашением, НЕВОЗМОЖНЫМ без свободы отделения» [16, т. 32, с. 7]. Потому что, подчеркивал В.И.Ленин, «чем свободнее будет Россия, чем решительнее признает наша республика свободу отделения невеликорусских наций, тем сильнее ПОТЯНУТАЯ к союзу с нами другие нации, тем меньше будет трений, тем реже будут случаи действительного отделения, тем короче то время, на которое некоторые из наций отделятся, тем теснее и прочнее – в конечном счете – братский союз пролетарско-крестьянской республики российской с республиками какой угодно иной нации».

Такова правда о взглядах В.И.Ленина на национально-государственное строительство Советского Союза. И чтобы на фоне этой правды прибегать к неприглядной лжи, как это делает Бойко, нужно быть целиком ослепленным зоологической ненавистью. Эта ненависть не позволяет правильно оценить роль Коммунистической партии и другим буржуазно-националистическим «теоретикам», в частности М.Стахиву. Данные о национальном составе РКНПб), ее организационном построении, которые он приводит в своих работах, должны, по мысли автора, убедить читателя в том, что эта партия «со всех сторон» была чуждой украинскому народу. В составе партии, как пишет Стахив, «было мизерное меньшинство лиц, которые считали себя украинцами», «ее центр, который решал всю политику, пребывал в чужой стране – Московии» и, наконец, «до лета 1918 года эта партия не имела на Украине для своих местных губернских организаций единого краевого центра».

Ослепленный ненавистью к большевикам, Стахив не замечает, что его «аргументы» порождают неразрешимый с позиций буржуазного национализма парадокс: Как большевистская партия с такой «малочисленной прослойкой» украинских коммунистов и «несовершенной организацией» сумела повести за собой украинский народ, другие окраинные народы России и превозмочь объединенные силы иностранных интервентов и внутренней контрреволюции?

Дать правдивый ответ на этот вопрос означало бы признать, что большевики были единственной революционной партией интернационалистов, которая отражала коренные интересы трудящихся всех наций и народностей, а ее ленинский Центральный Комитет был действительным штабом революции.

Признать эту истину могут лишь немногие противники коммунизма. К такой редкой категории людей можно отнести Н.Бердяева. Вот, что он писал по этому поводу в работе «Истоки и смысл русского коммунизма»: «В 1918 г., когда России грозили хаос и анархия, в речах своих Ленин делает нечеловеческие усилия дисциплинировать русский народ и самих коммунистов. Он призывает к элементарным вещам, к труду, к дисциплине, к ответственности, к знанию и к учению, к положительному опыту, а не к одному разрушению». И далее: после Февральской революции «большевизм, давно подготовленный Лениным, оказался единственной силой, которая, с одной стороны, могла докончить разложение старого и, с другой стороны, организовать новое». «Только большевизм, – замечает Бердяев, – оказался способным овладеть положением, только он соответствовал массовым инстинктам и реальным соотношениям» [31].

Одним из тех, кто предпринял попытку осмыслить уроки Октября с позиций западной «советологии», является оуновский теоретик Анатолий Каминский. В 80-е годы, в разгар «холодной войны» он опубликовал в оуновском журнале «Сучасність» ряд статей [32], целью которых было совершенствование подрывной антисоветской деятельности, что на языке наших недругов звучит как совершенствование стратегии и тактики «национально-освободительной борьбы». Разделяя взгляды Донцова, Стецка и других ультраправых авторитетов украинской антисоветской эмиграции на «социалистическую деградацию» лидеров Центральной рады как одну из важнейших причин краха «украинской революции» 1917 года, Каминский сожалеет, что «Антибольшевистский блок народов (АБН) возник, видите ли, слишком поздно – в конце Второй мировой войны, тогда как «украинской революции» его недоставало уже в 1917 году».

Свои выводы оуновский «теоретик» пытается усилить историко-философским анализом причин, которые вызвали «украинскую национальную революцию» и привели ее к поражению. За основу своего «исследования» он взял писания Е.Бернштейна, М.Джиласа и других ренегатов, а также таких «респектабельных» «советологов», как Д.Дан, Х.Сетон-Уотсон, Л.Кочен.

Следуя за своими идолами, Каминский объединяет Февральскую буржуазно-демократическую и Октябрьскую социалистическую революции в одну им придуманную «селянскую революцию», которую-де начали украинцы, проходившие военную службу в Петрограде, и подхватили селяне на Украине.

К сожалению, в эту же крайность, правда, с иными политическими целями впали некоторые «теоретики» ныне здравствующей Социалистической партии Украины. Не заметив коренной разницы между двумя революциями 1917 года и пренебрегая величием Октября, коренным образом изменившего жизнь трудящихся Украины, сделавших их хозяевами своей судьбы, они предложили провести 1997 год под знаком 80-летия «национально-демократической революции на Украине».

Националистические шатания партии А. Мороза, проявившиеся 10 лет тому назад, вылились в союз с «оранжевыми», являющимися орудием американо-натовских глобалистов по закабалению Украины.

В чем же секрет успеха Советской власти в борьбе с украинской контрреволюцией?

Большинство политиков украинского национализма, в том числе и современных «национал-демократов», главные причины поражения буржуазно-националистической контрреволюции в Украине видят вне украинского общества – во вмешательстве Москвы, «в коварстве» большевиков. Однако, даже среди лидеров национализма бывают и такие, которые говорят правду.

Одним из таких был Винниченко. Осмысливая причины поражения националистической Директории, он писал: «И тут опять-таки, как и при Центральной раде, мы всю вину приписываем русским большевикам: это они дескать, шли на Украину со своими войсками и били нас. И опять-таки необходимо открыто и искренне сказать, что если бы против нас не было восстания нашего собственного крестьянства и рабочих, то Российское Советское правительство ничего не смогло бы сделать против нас. И не Российское правительство выгоняло нас из Украины, а наш собственный народ» [59].

Фальсификация истории Великой Октябрьской социалистической революции на Украине – это часть общего фронта «холодной войны» против сил прогресса, которую ведет под флагом антикоммунизма мировой империализм и один из его отрядов – украинские буржуазные националисты с целью обмана трудящихся и увековечивания капита-листического рая.

В этой связи последовательное и аргументированное разоблачение клеветников Октябрьской революции представляет собой не только защиту исторической правды, но и способ сохранения в общественном сознании социально выверенных ориентиров на построение гуманного, справедливого общества без эксплуатации и угнетения.

Литература и источники

1. Грушевський М. Ілюстрована історія України. 1919.

2. Франко І.Я. До Дорошенка В.В., 4 лист. 1915// Зібр. творів: В 50 т. – К., 1986, Т. 50 – С. 432.

3. Грабовський П. Вибрані твори. К., 1949 – С. 249

4. Мазепа І. Україна в огні й бурі революції. Київ: Прометей, 1951. Т. І., с. 13.

5. Винниченко В. Відродження нації: У 3 т. Київ – Вена, 1920.

6. Субтельний О. Україна. Історія. – К., 1993.

7. Дорошенко Д.И. Война и революция на Украине. В сб.: Революция на Украине. Москва-Ленинград, 1930, – С. 88-89.

8. Перемога Великої Жовтневої соціалістичної революції: У 2-х т. – К., 1967.

9. Антонов-Овсеенко В.А. Записки о гражданской войне. – М., 1924. Т 1, – С. 148.

10. Дубинский И.В. Шевчук Г.М. Червонное казачество. – К., 1987, с.29, 33.

11. Полонська-Василенко Н. Історія України. – Київ, 1993. Т. 2.

12. Абраменко И.В. Установление Советской власти на Украине// Марксизм и современность. – 1995, – №1. – С. 83.

13. Карр Э. История Советской России. – М., 1990. Т.1 и 2. – С. 242-243.

14. Гофман М. Записки и дневники 1914-1918 гг. – Л., 1925. С. 242.

15. Могилянский Н.М. Трагедия Украины / Революция на Украине. – М., Л., 1930.

16. Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 3. – С. 304.

17. ПА ИИП при ЦК Компартии Украины. Ф. 57. Оп. 4. Д. 338. – С. 115-117.

18. Лихолат А.В. Национализм – враг трудящихся. 184-185.

19. Винниченко В. Заповіт борцям за визволення України. – К., 1990.

20. Рафес М.Г. Два года революции на Украине. – М., 1920. – С. 132.

21. За двадцать лет до Освенцима. Свидетельства о еврейских погромах на Украине в 1918-1920 годах, собранные французскими журналистами// «За рубежом». – 1990. – №28 (1565).

22. Лихолат А.В. Разгром националистической контрреволюции на Украине (1917-1922). – С. 456.51.

23. Хміль І.С. Петлюра і петлюрівщина// Український історичний журнал – 1990. – №3.

24. Войцехівський О.О. Симон Петлюра: міфі і реалії// Радянська Україна, 1990, 16 ноября.

25. Курас И.Ф. Торжество пролетарского интернационализма и крах мелкобуржуазных партий на Украине. – К., 1978. С. 176.

26. Гамрецький Ю.М. Ради робітничих депутатів України в 1917 р. (період двовладдя). – К., 1966. – С. 28.

27. Войцехівський О.О. Великий Жовтень і його буржуазно-націоналістичні фальсифікатори //Філософська думка. – 1987. – №6.

28. Ріреs R. The Formation of Soviet Union. Communism and Nationalism 1917-1923/Cambridge, 1954. P. 126, 192.

29. Adams A. Bolsheviks in Ukraine. The Sekond Compaign, 1917-1918. New Haven, London,1963.

30. Sallivant R. Soviet Politics and the Ukraine, 1917-1957, New York, London, –1962 p. 5-6.

31. Бердяев Н. Истоки и смысл русского коммунизма. – М., 1990. с. 95, 114-115.

32. Камінський А. За сучасну концепцію української революції, 1970; Динаміка визвольної боротьби. 1973, «Сучасність».

---

Войцеховский А.А., Ткаченко Г.С.

Украинская антисоветская эмиграция. УВО-ОУН

Уцелевшие остатки буржуазно-националистических партий и правительств, потерпевших поражение на Украине, нашли приют в европейских странах и при поддержке правящих в них режимов возобновили подрывную работу против Страны Советов.

Привезенный в Германию в декабре 1918 года немецкими войсками Павел Скоропадский получил аккредитацию как «гетман Украины в изгнании». Ему была назначена ежегодная пенсия в размере 10 тысяч марок и предоставлена роскошная вилла в центре Берлина (Вайсензее), получившая название резиденции экс-гетмана Украины. Отсюда Скоропадский развернул организационную работу по насаждению гетманщины в рядах эмигрантов из Украины на принципах Украинской хлеборобско-демократической партии (УХ-ДП). Вокруг него группиро-вались прежде всего бывшие члены и сторонники этой партии и гетманщины. Однако одна лишь политическая трескотня не приносила никаких надежд на реставрацию на Украине буржуазно-помещичьего строя, и вскоре она была отодвинута Скоропадским на второй план. Главным для него стало сотрудничество с немецкой разведкой, имевшей свои щупальца не только на Украине, но и во многих странах европейс-кого и американского континентов, прежде всего, в Великобритании, Польше, США и Канаде.

Гитлеровское руководство оказывало всевозможные знаки внимания гетману-банкроту, не исключая возможности вновь возвратить его на Украину в качестве главного коллаборациониста. В этом качестве Скоропадский был бы очень удобен фашистам, так как безудержно был готов в угоду своим хозяевам предавать интересы украинского народа и превратить Украину в житницу Германии, сельскохозяйственный придаток «третьего рейха». Свои планы экс-гетман раскрыл в письме, адресованном криминальному советнику гестапо Шредеру, внешне-политическому отделу НСДАП и имперской рейхсканцелярии. В нем он предлагал при помощи Германии создать фашистскую «велико-украинскую державу», которая навсегда сохранит «свой сельско-хозяйственный характер», а техническую помощь будет получать от «третьего рейха» [1].

Фашистские спецслужбы Германии (по замыслу Розенберга) решили «не сбрасывать его (Павла Скоропадского. – Ред.) со счетов в политической акции против коммунизма и еврейства» [2].И это определило его судьбу на годы сотрудничества с гитлеровскими властями. Гетманский центр стал одной из резидентур германской разведки. При ее помощи и по ее заданию гетманцы создали ряд националистических организаций, которые действовали под видом научных и культурных обществ. Одним из них являлся так называемый «Український науковий інститут» (УНІ) в Берлине, занимавшийся «научным» обоснованием захватнических планов «третьего рейха». Его деятельность направляли генералы рейхсвера Греннер и Келлер, а также внешнеполитическая разведка Министерства иностранных дел Германии. В числе сотрудников УНІ находились бывшие министры гетманского правительства на Украине В.Дорошенко и И.Марчук, прослывшие апологетами «Drang nach Osten». В межвоенные годы «гетманцы» прибрали к своим рукам украинские националистические организации в США и Канаде, создав там широко разветвленную сеть «Союза хлеборобов-державников» и военные формирования «Сечи».

Украинские эсеры но главе с Никитой Шаповалом и Михаилом Грушевским, эмигрировавшими в 1918 году, с целью объединения украинской эмиграции для продолжения борьбы против Советской власти создали в Чехословакии «Український громадський комітет» (сокращенно: «Громком»). Был учрежден ряд учебных заведений для эмигрантов из Украины: Подебрадская сельскохозяйственная академия, Химический университет в Брно, Горная академия в Пшибраме, Политехнический институт в Праге. В них готовились кадры для государственной деятельности на Украине (после того, как в ней будут восстановлены буржуазные порядки).

Петлюра со своими подручными – бывшими министрами «пра-вительства УНР» Андреем Левицким, генералом Сальским и другими бывшими окопались в конце 1919 года вначале в Польше, а затем перебросились в Чехословакию, Болгарию, Францию, где создали широко разветвленные звенья антисоветской организации под названием «Украинский центральный комитет» (УЦК), а в Румынии и Югославии – «Украинские допомоговые комитеты» (УДК). Петлюровское пра-вительство сначала находилось в Тарнове, а затем в Варшаве, позже часть его членов перебралась в Париж. Тем не менее, основной состав петлюровского «правительства» до 1939 года находился в Варшаве. Он вел враждебную работу против СССР по заданию и при не-посредственной помощи панской Польши и ее разведки, а также при активном содействии английской и французской разведок и правящих кругов этих стран. «Национальные герои» типа Петлюры и Левицкого, – по отзыву Юрия Тютюнника, одного из бывших петлюровских атаманов, – торговали землями украинской нации, душами миллионов украинских рабочих и крестьян, торговали, прячась, как ворюги, от народного глаза, и никого ни о чем не спрашивали. Потому как считали себя признанными освободителями украинского народа. Вот и «освобождали», отдавая Галицию и Волынь с Холмщиной заодно под господство польского магната» [3, с.14].

Вся деятельность Петлюры и его «правительства в эмиграции» была направлена на то, чтобы спровоцировать вооруженные выступления поляков и деникинцев против Советской Украины... «На протяжении всего лета 1921 года, – пишет Микола Любченко в предисловии к книге Ю.Тютюнника «3 поляками проти України», – эмигрантская и европейская пресса в один голос кричала, что Петлюра готовит поход на Украину, что его штаб во Львове находится в полной боевой готовности, что ему, наконец, обеспечена материальная помощь со стороны союзных держав – и в первую очередь, Польши и Франции. Перебежчики и беженцы из польского «демократического рая» сообщали, что на польской территории осуществляются формирования интернированных украинцев, которые вскоре будут брошены на Украину под видом повстанцев» [3, с. 3].

После смерти Петлюры, в 1926 году вакантное место «президента УНР» занял Андрей Левицкий, вице-президентом стал «председатель совета министров» Прокопович. На территории Западной Украины петлюровцы сосредоточились, главным образом, на Волыни. Их политическим центром являлись «Волынское украинское объединение» и зависимая от него «Украинская хата».

В 1921 году в Праге была создана националистическая организация «группа националистической молодежи» во главе с Иваном Гутой, а затем Осипом Бойдуником – из бывших старшин войск УГА (Українська Галицька Армія). В скором времени возникли другие организации подобного же типа: «Легія українських націоналістів» во главе с инженером Николаем Сциборским, во Львове – «Союз української націоналістичної молоді», во Франции – «Український Національний Союз» (УНС), в США – «Об’єднання друзів звільнення України».

УКРАИНСКАЯ ВОЙСКОВАЯ ОРГАНИЗАЦИЯ (УВО)

В 1920 году в эмиграции возникла так называемая Украинская войсковая организация (УВО) во главе с бывшим петлюровским полковником Евгением Коновальцем. Основное ядро этой антисоветской организации составляли офицерские кадры осадного корпуса «сечевых стрельцов» – бывшей гвардии УНР периода Центральной Рады и Директории, а также бывшие старшины армии ЗУНР. В создании УВО активное участие принимали бывшие соратники Коновальца по осадному корпусу Андрей Мельник, Василий Кучабский, Роман Сушко, Емельян Сеник и другие менее заметные фигуры. «Это было войско, – свидетельствует активный участник националистического движения тех лет Зиновий Кныш, – принудительно одетое в цивильную одежду. Внешне оно ничем не отличалось от своего цивильного окружения: студентов, чиновников, учителей, крестьян, ремесленников. Но если бы какая-то таинственная сила позволила заглянуть им в душу, мы снова бы увидели стрельцов, десятников, поручиков и сотников» [4].

Такая характеристика примечательна тем, что в ней фиксируется изначально присущий организационным структурам украинского национализма характер военной организации. «Введение воинской дисциплины и практики индивидуального террора должно было исказить нормальное развитие и деятельность массовой политической организации, на роль которой амбициозно претендовала ОУН», – пишет один из теоретиков ОУН Р. Борковский [5].

Именно по этой причине УВО не получила однозначного при-знания в среде других эмигрантских антисоветских организаций. Представители пяти ячеек украинской военной эмиграции, в середине января 1923 года собравшиеся в Праге на организационный съезд, объявили о создании Украинского войскового союза (УВС). УВС декларировал себя единой общенациональной организацией, стремящейся к объединению всех группировок украинских вояк в эмиграции. УВС просуществовал недолго – вместо него в ноябре 1926 года был образован Союз организаций бывших вояк армии УНР. Вскоре аналогичные организации возникли в ряде стран Европы (Германии, Франции, Польше, Болгарии, Чехословакии), в США и Канаде.

Не спешил с признанием УВО и Президент Западно-Украинской Народной республики (ЗУHP) E.Петрушевич, называвший ее не иначе, как войсковая организация (ВО). Словом, каждая группировка украинс-кого офицерства в эмиграции старалась создать свою организацию, считая, что только ее программа отвечает реалиям времени и задачам по свержению Советской власти на Украине. Однако наиболее при-годной для этих целей правящие круги Германии и Польши признали УВО. Они-то и субсидировали подрывную антисоветскую и антиком-мунистическую деятельность этой организации, заявившей о себе рядом террористических акций на территории Польши. Важнейшими из них стали: покушение на жизнь главы польского государства Пилсудского, предпринятое Степаном Федаком в 1921 году, и широкая кампания саботажа в 1922 году. Наряду с этим, сторонники Коновальца совершали расправы над коммунистами, вообще левыми, а также простыми тружениками, не разделявшими националистической идеологии. Деятельность организации, первоначально декларировавшей собственный непартийный характер, все больше приобретала черты политической организации националистического толка с ярко выраженной классовой направленностью.

Обострение классовых противоречий в буржуазных странах, где формировалась и действовала УВО (в основном, на территории Польши и Чехословакии) вызывало и консолидацию всех антисоциалистических и антикоммунистических сил. Единство целей и задач облегчало сотрудничество украинских националистов с буржуазными партиями и правительствами целого ряда государств, открывало широкие финансовые возможности. По настоятельной «рекомендации» и на деньги УВО возобновилось издание известного «Літературно-наукового вісника» во Львове. Финансирование его обуславливалось рядом обязательств со стороны издателя. Так, на пост главного редактора журнала был назначен известный своими правыми взглядами публицист Дмитрий Донцов, а в состав редакционной коллегии введен и сам Коновалец (последнее не афишировалось, и имя главаря УВО в реквизитах издания не фигурировало) [6].

Откуда же черпали деньги украинские националисты?

Частично на этот вопрос отвечает О.Субтельный. В своей книге «Україна. Історія». «Организация, которая по приблизительным данным насчитывала 2 тысячи членов, – пишет канадский историк, – имела связи как с восточно, так и с западноукраинскими эмиграционными правительствами и получала тайную финансовую помощь от западно-украинских политических партий». В 1923 году, когда положение УВО резко изменилось в связи с признанием законности присоединения Галиции к Польше, «Коновалец обратился за финансовой и политической помощью к чужеземным государствам, прежде всего врагам Польши – Германии и Литве» [7, с. 544].

Однако самую существенную помощь УВО оказала немецкая военная разведка – абвер. Еще в 1921 году Коновалец дал руково-дителю абвера полковнику Глемпу официальное обязательство передать свою организацию в полное распоряжение немецкой военной разведки [8].

Не отказывались главари украинского националистического лагеря и от помощи со стороны панской Польши, платившей им мзду за предоставленные шпионские услуги. Тесно сотрудничал с развед-службами Польши разведцентр УНР в Ровно, которым руководил бывший петлюровский полковник Иван Литвиненко. Основной задачей этого центра было ведение подрывной работы против Советской Украины.

Потребности создания резерва квалифицированных шпионов, террористов, диверсантов обусловили введение специальной системы обучения украинских националистов. Для этого в 1923 году в Мюнхене были организованы курсы разведчиков абвера. Еще один подобный центр был основан в 1924 году.

Третий центр подготовки украинских националистов для ведения подрывной работы в пользу немецкой разведки был открыт в Гданьске в 1928 году.

Избрав путь террористической и диверсионно-подрывной дея-тельности, члены УВО в Галиции сразу же перешли на нелегальное положение. Все они были связаны строгой военной дисциплиной, безоговорочно подчинялись своим командирам. Уже к концу 1922 года в Галиции было создано 13 округов УВО. Они делились на повиты и сельские ячейки.

В июле 1921 года Коновалец приехал во Львов и реорганизовал руководящий орган УВО. Вместо существовавшей Коллегии (М.Матчак, И.Навроцкий, Ю.Полянский, В.Целевич, Я.Чиж) была создана «Начальная команда», в которую вошли те же лица, но с более расширенными полномочиями. Дело в том, что Коновалец, по указке Петлюры и с одобрения польских властей, начал готовить свое войско к вторжению на территорию Украины. Цель вторжения – поднять на Украине «все-народное восстание против большевиков». Для этого был создан во Львове «Повстанческий штаб». Возглавил его генерал УНР Юрий Тютюнник. Узнав о предстоящем походе на Украину, Коновалец принял активные меры, предложив Тютюннику помощь живой силой, а также разведывательной информацией о положении за Збручем. К тому времени разведывательная секция УВО во главе с Романом Сушко уже располагала некоторыми данными о положении на «той стороне».

«Повстанческим штабом» были сформированы две группы. Одна, численностью 880 человек, под командованием полковника УНР Палия в ночь с 27 на 28 октября перешла Збруч и вторглась на территорию Советской Украины с северных районов Тернопольской области. Вторая группа, численностью в 990 человек, под командованием генерала-хорунжего Янченко вторглась с Ровенского направления. В ее состав входили атаман Тютюнник со 170 военных и гражданских лиц, которым предписывалось – ни много ни мало – развернуть министерства и другие управленческие структуры после захвата власти на Украине. Правительства Польши и Франции заверили Петлюру и Тютюнника, что в случае первого успеха их вооруженных отрядов, они готовы направить на Украину свои регулярные войска.

В целях организации шпионской и иной подрывной деятель-ности на территории Советской Украины в банды Палия и Янченко были включены начальник разведки УВО Р.Сушко и начальник штаба УВО Ю.Отмарштейн. Польская разведка включила своих представителей в лице майора Флерека, поручиков Ковальского и Щалина. Планировался четвертый поход Антанты. Об этом советским органам контрразведки стало известно от внедренного в штаб Тютюнника сотрудника внешней разведки Всеукраинской ВЧК Сергея Карина.

Банды Палия и Янченко, встреченные советскими войсками под командованием Виталия Примакова и Григория Котовского, были наголову разбиты. По этому поводу Г.И.Котовский в газете «Пролетарская правда» за 27 ноября 1921 года писал: «... 17 ноября банда Янченко была нашими группами окружена со всех сторон. Рискуя быть полностью уничтоженной, банда была вынуждена сложить оружие. Нами захвачен штаб армии, штаб дивизии (хотя по количеству личного состава группировка Янченко не достигала не только дивизии, но даже полка. – Ред.), 22 пулемета, большой обоз, свыше 250 человек убито и 517 взято в плен... Захвачен начальник гражданского управления Куриленко, министр торговли и промышленности Красовский... Часть командного состава, видя свою гибель, застрелилась или подорвалась на гранатах. В числе тех, кто покончил жизнь самоубийством, был кандидат в министры внутренних дел М.Белинский. Сам же Тютюнник со своими ближайшими соратниками позорно бежал к своим хозяевам в панскую Польшу...» [9]. В это время Коновалец примчался во Львов, о чем предпочитают умалчивать современные историки, чтобы не опоздать к «дележке пирога». Но делить было нечего: авантюра Петлюры и Коновальца провалилась. И напрасно сегодняшние поклонники петлюров-щины оплакивают Базар (поселок в Житомирской области, где покоятся останки более 350 (как они пишут) участников «визвольного рейду»). Таким был закономерный исход сражения, навязанного нам врагами. Действия советских войск были правомочными и конституционными. Они не вышли за пределы самообороны.

Тем временем УВО в Галиции разрасталась и набирала темпы. В системе УВО были созданы рефентуры: организационная, боевая, политическая и финансовая. Особое место в УВО занимала разведы-вательная рефентура, возглавляемая бывшим сотником УСС (Украинских сечевых стрелков) Осипом Думиным. Вокруг его личности было немало разных слухов. Одни считали, что он работал на польскую и советскую разведки, другие – на немецкую. Наиболее вероятно, что он служил немцам и полякам, с которыми сотрудничал и его шеф Евгений Коновалец.

После провала петлюровской военной авантюры Советское пра-вительство заявило Польше решительный протест, ссылаясь на Мирный договор, заключенный между Украиной и Польшей в марте 1921 года. В связи с этим правительственные круги Польши отказались помогать Петлюре в его враждебной деятельности против Украинской ССР. В скором времени Петлюра покинул Польшу и подался в Париж, где его гостеприимно приняла масонская ложа, членом которой он состоял с 1918 года [10]. Здесь в мае 1926 года его настигла смерть от руки Самуила Шварцбарда, заявившего на следствии и суде, что он застрелил Петлюру как главного виновника еврейских погромов на Украине в годы гражданской войны, унесших жизни сотен и тысяч ни в чем неповинных граждан, в том числе и многих его родственников. Суд присяжных признал Шварцбарда невиновным и оправдал его [11].

Назначив Андрея Мельника руководителем УВО в Галиции, Коновалец также выехал за границу. Весной 1922 года он встречался в Берлине с руководителем одного из отделов абвера полковником Гемпше. Он дал ему письменное обязательство передать в распоряжение немецкой разведки всю собранную УВО разведывательную информацию. За эту и ей подобные услуги УВО стало ежемесячно получать от абвера 9 тысяч рейхсмарок [1].

По требованию абвера УВО перенес центр своей деятельности на западноукраинские земли. В этой связи Коновалец определил текущие задачи УВО следующим образом: «Теперь, когда Польша подписала мирный договор с Советской Украиной, ситуация заставляет нас поднять знамя борьбы против Польши. В противном случае мы потеряли бы влияние не только на Родине, но и в лагерях военно-пленных, где каждый наш солдат горит огнем мщения за оккупацию пилсудчиками Восточной Галиции и Волыни. Однако нашим смертельным врагом остается большевизм. Борьбу с поляками мы будем вести постольку, поскольку они сами будут вынуждать к этому» [9].

Уже в 1922 году УВО развернуло в Галиции террористическую и диверсионно-подрывную деятельность. На одном только железно-дорожном транспорте было совершено 38 диверсионных актов. Наряду с этим, были сожжены воинские складские помещения и магазины возле города Перемышляны; на станции Львов-Бибрка была повреждена система телеграфно-телефонной связи; повреждены железнодорожные станции с их объектами в Сопотове, возле Кут и Городка, предпринято 8 попыток взрыва железнодорожных путей, сожжены помещения полиции в Яворове, Городке, Угневе и Судовой Вишне. В том же году предпринято 20 покушений – с точки зрения террористов из УВО – на предателей и польских пособников, 10 – на полицейских и их агентов, 7 – на польских военнослужащих [12].

Летом-осенью 1922 года УВО осуществило 2300 поджогов польских помещичьих усадеб, фольварков, других польских объектов. Широкий резонанс вызвал рейд группы боевиков УВО (численностью 50 человек) в Тернопольскую область с целью уничтожения и разрушения хозяйств польских колонистов, насаждаемых властями в западном регионе Украины.

Все названные преступные акции польские власти относили не только на счет УВО, но и были склонны обвинять в этом членов Коммунистической партии Западной Украины (КПЗУ).

Поляки не допускали мысли, что все это – проделки их вчерашних «друзей» в лице Петлюры и Коновальца и их сообщников. Но вскоре они убедились в предательстве тех и других и предприняли против них ответные акции. В конце 1922 года при проведении так называемых «пацифистских» акций польская полиция задержала около 20 тысяч манифестантов, оказавшихся украинцами. По утверждению В.Мартынца (одного из приближенных Коновальца), поляки арестовали всех активистов УВО, не успевших выехать за границу или перейти на нелегальное положение. От нанесенного удара УВО не могла опомниться долгое время. Действия польских властей надолго парализовали деятельность УВО и ее возможности. Спад активности этой органи-зации отмечали и немецкие источники. В частности, подчеркивалось, что в 1923 году УВО имела вид невыразительного существа: постоянные аресты и разгромы ее звеньев, систематически осуществляемые поляками против украинцев, парализовали всю ее работу. Только единственное подразделение УВО еще подавало признаки жизни – это ее разведыва-тельная служба [13].

Растерянность в рядах УВО усилилась после принятия Радой послов 14 марта 1923 года решения о праве Польши на владение западными областями Украины. В одном из конфиденциальных писем на имя Е.Петрушевича сообщалось: «Со всех областей ВО приходят отчеты о расширении деятельности коммунистов... В некоторых центрах самые лучшие члены ВО перешли в коммунистический лагерь» [1, с. 94].

В связи с угрозой распада УВО в западных областях Украины, потерей ее разведывательных возможностей, что могло бы привести к прекращению финансирования ее немецкими спецслужбами, летом 1923 года Коновалец собрал в Праге совещание руководящего состава своей организации в Галиции. Об этом событии один из сподвижников Коновальца подполковник М.С.Курах отозвался следующим образом: «..Летом 1923 года Коновалец созвал в Праге совещание, на котором сделал доклад о создавшейся ситуации на международной арене. Существо доклада сводилось к тому, что ориентация на Польшу окончательно провалилась и необходимо искать более реальные силы, на которые могло бы опереться украинское националистическое подполье в борьбе против СССР и Польши за отторжение украинских территорий.

Коновалец сказал, что, находясь в Берлине, он заключил соглашение с германскими правительственными кругами и генеральным штабом германской армии (читай: абвером. – Ред.) о помощи украинским националистам в осуществлении ими планов по созданию самостоя-тельного украинского государства. Его информировал генерал Тренер о том, что Германия готовится к предстоящей войне с целью сбросить с себя тяжесть Версальского договора и планирует в недалеком будущем агрессию против СССР и Польши. Коновалец поставил вопрос о необходимости ориентироваться на Германию как на единственную страну, которая осуществит агрессию против СССР и Польши. Правительственные круги Германии, – завершил Коновалец, – согласны оказать помощь украинским националистам, если они примут активное участие на стороне Германии в борьбе с ее врагами» [9].

Таким образом, принимая немецкую ориентацию, УВО обязалась предоставить все свои силы и средства в распоряжение германского командования и германской разведки, под руководством которых будет вестись работа украинского националистического подполья.

В докладе Коновальца без всяких обиняков говорилось о том, что «УВО полностью подпадает под влияние германской разведки и представляет в ее распоряжение свой разведывательный аппарат, средства пропаганды, кадры террористов и боевые силы, находящиеся в Польше, Советской Украине и в других странах».

Коновалец и его штаб в Берлине поддерживали непосредственную связь с абвером, а также с краевой командой и краевым проводом во Львове. Непосредственная связь УВО в Галиции с германской разведкой осуществлялась через проживающего во Львове полковника абвера Альфреда Бизанца и часто приезжавшего во Львов Ганса Коха, также сотрудника абвера. Со стороны УВО с ними поддерживал связь Михаил Матчак, который концентрировал у себя собранные членами УВО материалы и передавал их непосредственно А.Бизанцу, а тот – руко-водству абвера.

Как поясняет М.С.Курах, Коновалец поставил перед участниками совещания задачи: учесть все кадры украинских националистов, которых можно будет использовать для вооруженного нападения на СССР, сконцентрировать кадры УВО таким образом, чтобы их можно было быстро привести в состояние боевой готовности и использовать в военных целях: реорганизовать разведывательную службу УВО при-менительно к условиям военного положения под руководством германского Генштаба. «... После совещания в Праге, – продолжает Курах, – Коновалец вызвал меня к себе в гостиницу «Бараник» и предложил подписать обязательство о сотрудничестве с немецкой разведкой. Я спросил, чем вызвана необходимость такого шага, и не является ли это недоверием к моей работе в УВО. Коновалец ответил, что он лично дал такое же обязательство о сотрудничестве с немецкой разведкой и того же требует от своих ближайших сотрудников, т.е. руководящего состава УВО. В доказательство сказанному, Коновалец показал отобранные им аналогичные обязательства от Иосифа Навроцкого, Михаила Матчака, Ярослава Барановского, Петра Баковича, Богдана Билинкевича...» [9].

Из этого следует, что Коновалец пользовался полным доверием абвера и выполнял в нем функции резидента, ибо вербовать агентуру германская разведка поручала только своим официальным сотрудникам или резидентам. В таком качестве Коновалец руководил агентурной сетью абвера из числа украинских националистов на территории Польши, Чехословакии, Румынии и других стран.

Далее Курах рассказал, как он действовал после вербовки. Возвратясь во Львов, он через Михаила Матчака связался с Альфредом Бизанцем, проживавшим здесь под видом арендатора имения. Тот познакомил его с агентом немецкой разведки Францем Миллером, агрономом Малопольского крестьянского общества во Львове. «Узнав, что я уже дал подписку о сотрудничестве с абвером, Миллер заявил, что от меня он не собирается отбирать еще какие-нибудь обязательства, но дал мне новый псевдоним – «Сичовер Шидер – 1895» – для связи с абвером». Этим псевдонимом Курах подписывал добытые данные о политических настроениях населения, о деятельности различных политических партий и культурно-просветительских обществ, о поведении и деятельности отдельных лиц, занимавших то или иное положение в обществе, и т.д.

В последние годы в независимой Украине наблюдается тенденция изобразить деятельность УВО как борьбу против панской Польши. Тем самым организацию пытаются представить как самодовлеющую, опирающуюся на собственные силы, дистанцировать ее от связей с иностранными государствами. Так, уже упоминавшийся нами канадский историк Орест Субтельный предпочитает говорить о стремлении УВО «... продолжить вооруженную борьбу против польской оккупации», для чего «тайно готовила демобилизованных ветеранов в Галиции, интернированных солдат в Чехословакии к возможному антипольскому восстанию, а также проводила операции, направленные на дестабилизацию польского оккупационного режима» [7, с. 543].

Тем самым националистическим силам псевдоисторики «отводят» роль своеобразного защитника украинского населения Галиции, оказавшегося под жесточайшим социально-экономическим и нацио-нальным гнетом панской Польши после передачи этой территории Польше решением Антанты 14 марта 1923 года. Однако факты говорят совершенно о другом. Основная направленность деятельности УВО отвечала целям и задачам сначала Польши, а затем Германии, которым она служила в качестве пятой колонны против Советской Украины и прогрессивных сил украинской эмиграции. В этом качестве УВО пребывала и на последующих этапах, когда она преобразовалась, а лучше сказать – переросла в ОУН.

ОРГАНИЗАЦИЯ УКРАИНСКИХ НАЦИОНАЛИСТОВ (ОУН)

Заветной мечтой Коновальца и его соратников было объединение всех националистических сил в эмиграции для совместной борьбы против их общего врага – Советской власти на Украине. С этой целью верхушка УВО, именовавшаяся Проводом Украинских националистов (ПУН), вместе с главарями других националистических организаций еще в 1928 году начала подготовку к объединительному съезду, который состоялся в конце января – начале февраля 1929 года в Вене. Съезд, или как его назвали сами националисты, Перший Великий Збір ОУН, собрал довольно небольшую аудиторию – в его работе приняли участие 30 делегатов и гостей. 10 из них представляли «Легию украинских националистов» из Подебрада во главе с Николаем Сциборским, 5 – УВО во главе с Евгением Коновальцем, 3 – Группу украинской нацио-нальной молодежи (из Праги) и 2 – Союз украинской националисти-ческой молодежи (из Львова).

Съезд принял постановления о создании и устройстве ОУН, ее целях и задачах, избрал руководящие органы. Возглавил Провод ОУН Е.Коновалец, его заместителем стал Н.Сциборский, секретарем – В.Мартынец. Членами ПУН были избраны: Д.Андриевский, Д.Демчук, Ю.Вассиян, М.Капустянский, П.Кожевников, Л.Костарив. Главным судьей ОУН стал Я.Дуб (М.Кушнир), а главным контролером – Я.Моралевич. В составе Провода создавались рефентуры: организационная, политическая, связи, финансов, секретариат [14].

Решающее значение в принятии съездом решений сыграло то обстоятельство, что они заранее были подготовлены соратниками Коновальца, а сам Коновалец восседал в президиуме съезда в пред-седательском кресле и задавал тон всему съезду. Соратники звали его «вождем» и отзывались о нем как о самом заслуженном борце за «незалежну Україну». Харизма «вождя» сопровождала Коновальца все последующие годы, вплоть до смерти в 1938 году.

Роль, которую брала на себя ОУН, была намного шире, чем та, которую играла УВО. В решениях съезда подчеркивалось, что ОУН не будет ограничивать свою деятельность какой бы то ни было конкретной территорией, а будет стремиться овладеть всеми украинскими районами и землями, где проживают украинцы. ОУН заявила, что будет проводить «политику всеукраинского державництва» и будет противо-стоять всем партийным и классовым группированиям украинства. В постановлениях Первого Великого сбора ОУН украинский национализм охарактеризован как «духовное и политическое движение», а украинская нация как «исходная основа каждого действия и целевого предназначения каждого направления украинского национализма».

В сфере военной политики ОУН исходила из постулата: «лишь военная сила, которая опирается на вооруженный народ, готовый настойчиво и энергично бороться за свои права, может освободить Украину от захватчиков и сделать возможным создание украинского государства».

Примечательно, что в решениях Первого Великого Сбора не раскрываются формы и методы деятельности ОУН, однако из поставленной им задачи «оздоровить отношения внутри нации, вызвать в украинском народе государственно-творческие силы» явствовало, что эта новообразованная организация не собирается считаться с волей украинского народа и его конституционным строем и будет действовать вопреки тому и другому.*

Более четко об этом сказано во 2-й программе ОУН, принятой в 1939 году, т.е. уже после утверждения в Германии фашистского строя. «Основная цель в программе ОУН, – говорится в этом документе, – это борьба за возрождение УССД и обеспечение ей – путем конструк-тивной работы, ее внутреннего устройства и огромных потенциальных сил – имперских позиций на Востоке Европы». И далее: «Устройство и социальную жизнь государства украинский национализм будет строить на здоровых принципах провідництва. Началом и воплощением этого принципа будет Глава Государства – Вождь Нации как носитель ее суверенитета, символ ее духовного и политического единства, как ее наивысший авторитет и руководитель» [15].

Иными словами, речь шла о переустройстве всей жизни украинской нации на фашистских принципах нациократии, что предполагало насильственное свержение Советской власти вооруженным путем, к чему ОУН готовилась с первых дней своего существования, а если поточней, то еще со времени образования своей предшественницы УВО.

Что касается форм и методов деятельности ОУН, то ее главари и идеологи предпочитали не распространяться об этом, следуя примеру своих покровителей – германских нацистов, молчаливо уничтожавших миллионы людей «во имя величия рейха». Они и поныне замалчивают совершенные ими злодеяния или пытаются приписать их своим недругам. Так поступают и их потомки из когорты «національно свідомих» историков, не жалеющие сил на извращение исторической правды ради обеления своих предшественников и очернения тех, кто изгнал их с украинской земли сначала в 1920-м, а затем в 1945-м году.

Однако возвратимся к документам Первого Великого Сбора ОУН. ОУН не только декларировала «вождизм», но и воплотила его в жизнь. Решениями Первого Великого Сбора ОУН главарь ПУН наделялся такими же полномочиями, как и фюрер нацистской партии. Ему предоставлялась неограниченная власть в отношении руководства ОУН и ее членов. Она распространялась на все стороны жизни ОУН и нещадно карала за провинности. В частности, уже Первый Великий Сбор определил, что глава ПУН или, в случае его отсутствия, заместитель принимают все решения от имени ПУН. Члены ПУН были лишь «советниками главы» [16].

Позднее, в августе 1939 года на Втором Великом Зборе ОУН был принят новый «Устрій ОУН». В нем подчеркивалось, что «глава ПУНа обладает всей полнотой власти по руководству украинским националистическим движением». Далее указывалось: «За свою деятель-ность и решения глава ПУН отвечает перед Богом, нацией и собственной совестью». Широкие полномочия предоставлялись и нижестоящим проводникам. Они имели неограниченное право «окончательного и неотлагательного решения».

К чему это привело, показали последующие события, когда внутри ОУН начались разборки по поводу дележа власти между Мельником и Бандерой, и каждая из фракций ОУН сводила кровавые счеты не только с членами другой фракции, но и со своими «однопартийцами», «заподозренными» в предательстве. Указания проводника было доста-точно, чтобы уничтожить любого «врага» или даже подозреваемого. Многочисленные факты – тому подтверждение. Мы их приводим в последующих разделах и главах нашей книги. Один такой факт – убийство бандеровцем Сциборского и Сенника – приводит О.Субтельный в своей книге «Україна. Історія» [17, с. 569].

А.В.Кентий же уходит от фактов и старается «облагородить» вождизм Коновальца. По его словам, «принципы вождизма» при жизни Коновальца не проводились в жизнь в деятельности провода ОУН, и сам Коновалец «всегда считался с чужой мыслью, пытался уладить конфликты и недоразумения путем переговоров, не прибегая к более решительным средствам».

Действительно, в своей среде Коновалец был крайне осторожен, так как по собственному опыту знал: нацистские спецслужбы действуют по принципу «доверяй, но проверяй», и каждый из его подчиненных мог оказаться их агентом. Свести с таким счеты небезопасно и даже рискованно. А на личный риск Коновалец не отваживался: он привык убирать неугодных чужими руками. «Коллегиально» изгнанными из ОУН оказались основатели Легии украинских националистов, открытые приверженцы нацизма Сциборский, Кожевников и Костырев. Их «вина» состояла в том, что они были выходцами из Надднепрянской Украины. Доверием «вождя» пользовались только галичане.

Из многочисленных источников, как отечественных, так и зарубежных, известно, что Коновалец и его соратники Е.Сеник-Грибивский, В.Курманович, Р.Сушко в 30-е годы побывали в США и Канаде. Их пребывание в этих странах историк А.В.Кентий характеризует как «пристойное и логичное». И это потому, что он игнорирует факты, свидетельствующие об обратном. Созданные главарями ОУН на Американском континенте националистические организации занимались не только шпионажем, но и похищением и уничтожением людей с целью получения выкупа, исчисляемого немалыми суммами в долларах. Так, в ноябре 1938 года в Нью-Йорке разразился сенсационный скандал, подхваченный средствами массовой информации. Полиция и ФБР нашли виновников таинственного исчезновения американских граждан. Один из них, чудом оставшийся в живых Нормат Миллер, указал дом, в котором похитители подвергали его пыткам, требуя выкуп в сумме 15 тысяч долларов. Оказалось, что камера пыток находилась в помещении «Украинского национального центра», именовав-шегося «Обществом взаимопомощи». В ней были обнаружены пулемет германского производства и другое огнестрельное оружие, а также обугленные человеческие останки. Как выяснилось, это были останки умершего под пытками другого американского гражданина – Артура Фрида. Похитителями и убийцами оказались длительное время про-живавшие в США украинцы Дмитрий Гула, Иосиф Сакода, Василий Декниса и Дмитрий Варга. Все они были членами созданной Сеником-Грибивским «Организации державного возрождения Украины», занимав-шейся не только шпионажем в пользу нацистской Германии, но и сбором денежных средств на нужды ОУН, незаконно облагая налогами эмигрантов-украинцев. Более солидные суммы они получали от родствен-ников похищенных ими американцев, а в случае отказа – уничтожали их.

В ходе следствия по этому делу, как пишут Майкл Сейерс и Альберт Кан в своей книге «Тайная война против Америки», вскрылись довольно любопытные детали, касающиеся деятельности ОУН. Дмитрий Гула совместно с сообщниками занимался сбором денежных средств в кассу ОУН путем страхования людей на большие суммы, затем застрахованных убивали и получали за них страховку. В 1930 году Гула «унаследовал» 2 тысячи долларов за П.Келлигера, «сгоревшего при невыясненных обстоятельствах». В январе 1931 года страховая компания выплатила Гуле страховку за человека, убитого «неизвестными» лицами. Через полгода Гула получил страховку в сумме 35 тысяч долларов за рабочего Павольского, погибшего при «случайном» наезде автомобилем. Только один Б.Кузив избежал той же участи, так как Гула оказался под арестом.

Кроме Артура Фрида, банда Гулы похитила и несколько других американцев, в частности Б.Фабера и У.Миллера. Фабер был похищен утром 18 апреля 1938 года, когда он выходил из помещения городского банка в Нью-Йорке. Ему скрутили руки, завязали глаза и доставили в помещение ОДВУ, где заставили написать родственникам послание с просьбой прислать 25 тысяч долларов. Родственники собрали лишь десятую часть этой суммы. Но и этих денег, к счастью, хватило, чтобы бандиты отпустили Фабера на свободу, пригрозив убийством в случае обращения в полицию.

Девятнадцатилетний У.Миллер был похищен на Лонг-Айленде вместе со своим приятелем. Их также привезли в резиденцию ОДВУ, где Миллера закрыли в одной из комнат, а его товарища отпустили с условием, что он будет посредником в переговорах с родителями похищенного. Родители Миллера были вынуждены заплатить шантажистам 13 тысяч долларов.

Банда Гулы «зарабатывала» большие деньги и на незаконном изготовлении самогона, который «гнали» тут же, в здании ОДВУ. Эта организация в США носила название «Организация друзей возрождения Украины».

Через некоторое время ФБР арестовало капитана армии США украинского происхождения (фамилии его американские публицисты не называют. – Ред.) за передачу секретных сведений агенту иностранной державы. Этот агент возглавлял ячейку ОДВУ в Пенсильвании. В начале 1941 года капитан был осужден американским судом, и тогда стало известно, что иностранным агентом был Сеник-Грибивский, правая рука Конвальца по организации террористической и шпионской деятельности. В те годы шпионской работой Сеника-Грибивского руководил шеф абвера полковник Николаи. Периодически Сеник-Грибивский посещал США под предлогом возрождения украинской культуры в среде украинских эмигрантов, а фактически – для выполнения заданий абвера. Даже в момент ареста Гулы и его сообщников Сеник-Грибивский находился в США, но, как пишут Сейерс и Кан, «организатор террора и шпионажа поспешил уехать в Берлин».

Для тех своих людей в Соединенных Штатах, которые не имели возможности пройти выучку в учебных заведениях германской разведки, Сеник-Грибивский составил специальную инструкцию. Один экземпляр ее попал в руки авторов книги «Тайная война против Америки». Они процитировали некоторые выдержки из нее, свидетельствующие о том, что инструкция в целом писалась с участием консультантов из абвера [17].

В 1933 году, когда нацисты пришли в Германии к власти, «организатор террора» снова появился в США, чтобы активизировать подрывную деятельность ОДВУ, охватить шпионскими щупальцами все 48 американских штатов. На германские деньги Сеник-Грибивский организовал ячейки ОДВУ в тех промышленных городах США, где проживали украинцы. Некоторые из этих ячеек действовали под вывеской «Украинского Красного креста», другие назывались «страховыми обществами» или «спортивными клубами». У всех была единая цель – помочь нацистской Германии в ее борьбе против всех демократических стран за построение «нового порядка» во всем мире. Многие американцы украинского происхождения, являвшиеся членами ОДВУ, даже не подозревали, что являются в то же время орудием в руках гитлеровцев.

Не с лучшей стороны проявили себя оуновцы и на украинских землях, оказавшихся под польским владычеством. «В начале 30-х годов, – пишет О.Субтельный, – кроме сотен актов саботажа и десятков случаев «экспроприации» государственных фондов, члены ОУН органи-зовали более 60 покушений и убийств. Важнейшими их жертвами стали: Тадеуш Голувко (1931) – широко известный польский сторонник украинско-польского компромисса, Емельян Чеховский (1932) – комиссар польской полиции во Львове, чиновник советского консульства во Львове Алексей Майлов (1933), убитый «из мести за голодомор 1932-1933 гг. на Советской Украине», Бронислав Перацкий (1934) – польский министр внутренних дел, на которого ОУН возложила ответственность за пацификацию 1930 года. Было совершено множество покушений на украинцев, которые не соглашались с политикой ОУН. Наиболее известным из них стало убийство в 1934 году авторитетного украинского педагога Ивана Бабия» [17].

Попутно заметим: за участие в террористическом акте над министром внутренних дел Брониславом Перацким был привлечен к уголовной ответственности Степан Бандера – будущий главарь ОУН. Он был осужден польским судом к смертной казни. Однако эта мера наказания была заменена на пожизненное заключение в местах лишения свободы. Осенью 1939 года Бандера был выпущен из тюрьмы немцами, оккупировавшими Польшу, за что заплатил им верной и преданной службой как агент абвера и палач украинского народа.

Вскоре после прихода нацистов к власти в Германии контакты между нацистскими правителями и оуновскими главарями приобрели деловой и систематический характер. Над штаб-квартирой ОУН взвился черно-красный флаг, мало чем отличавшийся от гитлеровского партийного штандарта. «Все йде добре, – писал Коновалец своему душепастырю Шептицкому, – Щасливий початок 1933 року створив умови, за яких наша визвольна акція кожного дня набирає все більшого розвою і сили. Час випробував нашу дружбу і співробітництво з німцями і, випробувавши, показав, що, незважаючи на багатократні спокуси порозумітися з поляками, ми обрали єдину правильну орієнтацію. Цим ми зобов’язані виключно вашій ексцеленції».

В январе 1934 года по приказу германского инспектора Дильсена и полковника Райхенау берлинская центральная организация ОУН, руководимая самим Коновальцем, вливается в штат гестапо на правах особого отдела. В предместье Берлина Вильгельмсдорфе на средства немецкой разведки были построены казармы для украинских нацио-налистов и велось обучение сформированных по военному образцу отрядов. Они имели форму и были приравнены к гитлеровским штурмовым отрядам. Руководил ими Рихард Ярый, он же Ярыга-Рымарт, он же Карлаты, ставший к тому времени офицером абвера. По такому же образцу перед нападением на Советский Союз будут созданы батальоны «Роланд» и «Нахтигаль».

Памятным событием в жизни Коновальца была встреча с Гитлером в 1931 году. Будущий фюрер Великой Германии обещал своему «союзнику» всяческую помощь, если тот направит деятельность своей организации только против Советского Союза и прекратит – против Польши. Последнее условие Коновалец воспринял как указание к прекращению террора против политических и государственных деятелей Польши, благосклонно относившихся к фашистскому движению. А таковыми были подвергшиеся террору Ю.Пилсудский, С.Войцеховский – диктаторы и президенты Польши, воевода О.Грабовский, украинский кандидат в Сейм С.Твердохлеб и многие другие. Иное дело – уничтожение недругов Германии. В их числе оказались член Сейма, директор Департамента Министерства иностранных дел Польши Тадеуш Голувко, секретарь советского консульства во Львове Алексей Майлов и другие менее известные люди. Каково же было возмущение гитлеровского руководства, а заодно и Коновальца, когда в 1934 году после подписания договора «о дружбе» между гитлеровской Германией и панской Польшей с участием Бандеры в Варшаве был убит министр внутренних дел Польши Перацкий. Непосредственный исполнитель этого теракта М.Лебедь, изобличенный с помощью Коновальца, был арестован и выдан гитлеровцами польским властям.

Прекращение оуновского террора против власть предержащих в Польше отнюдь не облегчало положения трудящихся. Напротив, заглаживая свои грехи перед польскими властями, фашиствующие молодчики Коновальца при поддержке польской полиции, реакционной прессы и церкви развернули, что называется, бешеный террор против революционных сил, особенно на исконно украинских землях. Они чинили вооруженные нападения на митинги, собрания и демонстрации трудящихся, организовывали настоящую охоту на коммунистов, которых разыскивала полиция, громили прогрессивные органы печати, истязали и убивали неугодных людей. По указке полиции внедрялись с прово-кационными целями в коммунистические и профсоюзные организации.

Не с лучшей стороны «коновальщина» зарекомендовала себя и в других странах, где имелись большие скопления украинских поселенцев – в Канаде, США, Бразилии, Аргентине. Созданная в Канаде в 1928 году с участием Коновальца Стрелецкая громада развернула в своих печатных органах пропаганду фашистских идей, а заодно и сбор шпионской информации... на случай войны. Как пишет Марко Терлица в книге «Правнуки погані», воодушевленные «подвигами» гитлеровских штурмовиков Германии украинские фашисты в Канаде устраивали погромы украинских рабоче-фермерских организаций, уничтожали их помещения, стреляли в дома выдающихся антифашистов. Только что сформированная в 1933 году в Аргентине «Українська стрілецька громада» (с тем, чтобы оправдать надежды, возложенные на нее «идейными отцами» в Берлине) начала свою «деятельность» с разгрома украинского прогрессивного клуба в Буэнос-Айресе.

Тем временем Коновалец неотступно отрекается от каких бы то ни было демократических форм руководства своей организации, превращается в диктатора, личное усмотрение которого выше любых коллегиально принятых решений. «Положен под сукно» Устав ОУН («Устрій»), принятый учредительным съездом (Першим Великим Збором) ОУН, обязывавший проводить съезды этой организации каждые два года. Ни в каких съездах Коновалец, ставший «едино-личным вождем партии» и марионеткой в руках абвера, не нуждался. Полной нелепостью было бы «вождю партии» и резиденту абвера отчитываться о проделанной работе перед подчиненными и позволить им избирать Провод ОУН. Вождь сам избирал своих приближенных и удалял неугодных. В числе первых оказались бывшие соратники Коновальца по осадному корпусу – Андрей Мельник, Роман Сушко, Емельян Сеник-Грибивский. Кстати, с Мельником его связывали на только служебные, но и родственные узы: жена Коновальца была сестрой жены Мельника. А вот бывшие члены Легии украинских националистов, в основном надднепрянцы Кожевников, Костырев, Сциборский, были отстранены от руководства ОУН и обречены на нищенское существование. Дело в том, что Коновалец единолично распоряжался денежными средствами, получаемыми из казны «третьего рейха», и довольно прямолинейно использовал эту возможность в целях упрочения своего положения в ОУН. Он был последней инстанцией, где рядовые оуновцы могли обжаловать принятые им решения. Обращения с жалобами в иные инстанции – абвер, НСДАП – считалось в ОУН покушением на честь и достоинство их «провідника». Недопустимым считалось обращение с жалобами и к самому «провіднику». Бывший «легист» киевлянин Гай Гаевский (настоящая фамилия Жлудский) был изгнан из ОУН только за то, что осмелился написать «провіднику» письмо, в котором указывалось на нераспорядительность референта ОУН Мартынца, причинившего ущерб интересам ОУН во время выселения чешскими властями украинских националистов из страны в 1934 году. Заметим при этом, что Мартынец – бывший адъютант Коновальца в курене сечевых стрельцов.

Действуя подобным образом, Коновалец оставлял в рядах ОУН только тех, кто никогда и ни в чем не прекословил ему и умел держать язык за зубами, а на руководящую работу брал лично преданных ему людей, среди которых появлялось все больше авантюристов, не-пригодных к исполнению возложенных на них функций. Созданное таким путем «единство рядов ОУН» разрушалось изнутри его же «вождем», уверовавшим в свою непогрешимость и незаменимость.

При той системе тотального шпионажа, который пронизывал все звенья немецкого общества и, особенно, эмигрантские организации, промахи и злоупотребления Коновальца и его окружения не оставались незамеченными их немецкими хозяевами. Их особенно раздражала поставляемая «украинской агентурой» дезинформация о положении в СССР, в которой хвастливо преувеличивались заслуги ОУН «в деле подрыва СССР изнутри».

По-иному стал смотреться и сам Коновалец, проваливший агентурную работу в Польше и Швейцарии и выдворенный из этих стран за террористическую деятельность. Ответственный чиновник НСДАП Шикеданц докладывал руководству нацистской партии: «Коновалец не произвел на меня впечатления вождя народа и даже в какой-то мере значительной личности. На мой взгляд, его можно отнести к категории людей посредственных способностей». Все более скептическое отношение к нему сменялось открытым игнорированием. Берлинская «Фольксцайтунг» все чаще называла «вождем украинцев», верным последователем Гитлера Ричарда Ярого. Имя Коновальца даже не упоминалось. О нем снова заговорили лишь после его гибели 23 мая 1938 года.

Жизненный путь Коновальца и обстоятельства его гибели дают основание сказать о нем то же, что сказал Винниченко о Петлюре в связи с его смертью: «Пал не по чьей-то вине, а из-за собственной судьбы». Искусственная героизация личности Е.Коновальца и воз-главлявшегося им сечевого стрелецтва ничего общего не имеет с целями национального возрождения на Украине, восстановления не-справедливо призабытых героических страниц из истории украинского народа. Они на руку лишь тем антинациональным и антидемократическим силам, которые направляют свои усилия на подпитывание агрессивного национализма.

После смерти Коновальца к руководству ОУН пришел его многолетний соратник Андрей Мельник. Большинство в Проводе ОУН принадлежало ветеранам движения, которые, однако, давно отошли от непосредственной работы в западно-украинских землях. Позиция Мельника была достаточно определенной: «Немцы – это природные союзники, и освобождение Украины следует объединять с победами их армий» [7, с. 546].

Однако непосредственная подготовка к нападению на СССР требовала большего динамизма и готовности на любые экстремистские действия, неразборчивости в выборе средств, что было не по силам консервативному и осторожному Мельнику.

Выполнение такого рода задач готовы были взвалить на свои плечи представители «молодой генерации» ОУН, лидером которых был Степан Бандера (1909-1959). 15 апреля 1939 года контролируемое этим крылом издание «Нация в походе» впервые употребило термин «бандеровцы» [18].

Это крыло провозгласило образование «Революционного Провала ОУН», объявив в феврале 1940 года об «украинской националистической революции» и необходимости «националистическо-революционных основ и методов», отвечающих активным потребностям существующего момента» [19]. Одной из «основ» бандеровской ветви ОУН стала печально известная СБ (Служба безопасности), во главе которой находились Н.Лебедь и Н.Арсенич.*

По свидетельству непосредственного участника тех событий, «система надзора и система ликвидации жертв лишь на основе решений самой СБ – без какого-либо суда – была позорной и страшной, но, приводя в целом к катастрофическим последствиям, давала бандеровцам чувство власти. Они загнали оппозицию под землю. Никто открыто не отваживался высказать какую-либо критику» [20].

Схожую оценку деятельности СБ – несущей конструкции всей ОУН – дает еще один участник событий тех лет М.Смовский: «СБ была организована по гитлеровскому образцу. Почти все командиры СБ – это бывшие курсанты гитлеровской полицейской школы в Закопане 1939-1940 года. Вышколили их гестаповцы» [21].

К сожалению, ни одну из этих оценок не учел Кентий, претендующий на объективность.

В результате кровавой межфракционной резни было уничтожено около 400 сторонников Мельника (в т.ч. 4 члена Провода ОУН, сотни руководителей разного уровня), значительные потери понесли и сторонники Бандеры. После убийства в 1941 году членов ПУН Сциборского и Сеника, по утверждению О.Субтельного, «убийства и взаимные доносы немцам в жестоком конфликте двух фракций ОУН стали обыденным явлением» [7, с. 569].

Борьба за перераспределение сфер влияния между различными группировками не выходила все же за рамки обычной схватки за возможность использования финансовых ресурсов фашистского рейха. Причем, как отмечал в своих показаниях бывший высокопоставленный чиновник абвера полковник Э.Штольце, «получив от абвера большую сумму денег для финансирования оуновского подполья и организации разведывательной деятельности против Советского Союза, Бандера пытался их присвоить и перевел в один из швейцарских банков. Эти деньги нами были изъяты и снова возвращены Бандере. Аналогичный факт имел место и с Мельником». В целом же, оуновцы, как и другие националистические организации, активно сотрудничали с фашистским режимом.

Если на определенном этапе имелись некоторые колебания в целесообразности партнерства с таким противником и вера в воз-можность заключения соглашения со странами «западной демократии», то военные успехи фашистской Германии развеяли все сомнения в желаемом партнере. Вначале была в ходу такая точка зрения: «Нам также необходимо «жизненное пространство», но лишь для нас самих, а не для немцев» [22].Именно подобного рода логика и толкала лидеров и рядовых членов ОУН к сотрудничеству с врагами Украины. Ведь противником №1 фашистской Германии так же, как и для ОУН, был Советский Союз.

А в документах бандеровской ОУН весны 1941 года четко указано: «... отношение ОУН к государствам и политическим движениям решается их антимосковским отношением, не большей или меньшей политической созвучностью с украинским национальным движением» [23]. Ставка делалась на «естественных союзников». Они действительно были естественными, если учесть схожесть идеологических, организационных принципов, единых целей и задач. Такой союз выглядел вполне естественным.

Когда вспыхнула Вторая мировая война казалось, что начата реализация планов ОУН по установлению «нового порядка» на западно-украинских землях. В нацистском руководстве который раз муссировалась идея создания украинского марионеточного государства, установления над ним контроля для сохранения его «самостоятельности». Прецеденты такого рода были. При помощи фашистской Германии было инициировано создание автономии в Закарпатье, которую возглавил сторонник про-немецкой линии А.Волошин. Однако после того, как это образование сыграло свою подлую роль, в марте 1939 года эта территория была отдана Гитлером Венгрии, а Германия «не советовала» оказывать сопротивление оккупантам. И тем не менее, такая судьба «союзников» Германии не насторожила руководство ОУН. Рассматривался вопрос о ее привлечении к ведению боевых действий на территории Польши.

И тем не менее расчетам такого рода сбыться было не суждено: 17 сентября 1939 года начался реальный процесс воссоединения украинских земель в одном государстве. Это был новый этап в развитии Западной Украины. Суть его верно определил Ярослав Галан, выступая на пленуме СПУ 29 июня 1944 года: «Народ Галичини впервые за 700 лет своей истории перестал быть объектом, но стал субъектом истории, полным творцом своего настоящего и будущего».

Література и источники

1. Партархив Института истории партии при ЦК Компартии Украины ЦГАОО Украины, ф. 57, оп. 4, д. 338, – С 115-117.

2. ЦГАВОВУ Украины, ф. 4628, оп. 1, д. 10, – С. 1-5.

3. Тютюнник Ю. 3 поляками проти України, 1924.

4. Книш З. Військо у цивільній одежі//Життя і смерть полковника Коновальця. Львів, 1993. – С. 78.

5. Происхождение ОУН. Ее цели и задачи//Марксизм и современность. – 1995. – №1. – С. 78.

6. Книш З. Становлення ОУН. К., 1994. – С. 21.

7. Субтельний О. Україна. Історія. – К., 1993.

8. Партархив Института истории партии при ЦК Компартии Украины ЦГАОО Украины, ф. 57, оп. 4, д. 338. – л. 85.

9. Архив КГБ УССР.

10. Петлюра: міфи і реалії//Хто є хто. Політичні портрети. – К., 1991. – С. 22.

11. За двадцать лет до Освенцима//За рубежом, 1990, №28 (1565).

12. Кулич В. Дещо про залізниці. – Л., 1927. – С. 15.

13. Мартинець В. Українське підпілля. Від УВО до ОУН. – Мюнхен, 1949. – С. 53.

14. Кентій А. Нариси історії Організації українських націоналістів (1929-1941 рр). – К., 1998. – С. 6-7.

15. Політична програма і устрій ОУН, (1939).

16. Книш З. Про джерела українського організованого націо-налізму. – Торонто, 1970. – С. 170.

17. Сейерс М., Кан А. Тайная война против Америки. – Нью-Йорк, 1942.

18. Євген Коновалець і його доба, – С. 36

19. Обвиняет земля. Организация украинских националистов. Документы и материалы. – М., 1991. – С. 105.

20. Чому була потрібна чистка в ОУН. Теребовля, 1941. – С. 97-98.

21. Леонтьев С. Порядні люди таким руки не подають//Сільські вісті, 1992, 10 листопада.

22. Субтельний О. В названной работе, с. 569.

23. Альянс ОУН-СС // Военно-исторический журнал. – 1991. – №4.

24. Косик В. Україна і Німеччина в Другій світовій війні. – Париж – Нью-Йорк – Львів, 1993. – С. 488.

---

Ткаченко Г.С.

Фашизм и русофобия – основа идеологии украинского национализма

Идеология украинского национализма как система идей, взглядов в сфере политики, права, философии, нравственности, эстетики и религии стала зарождаться в середине ХІХ столетия. Её появление было обусловлено пробуждением в Украине национальной жизни.

Общественная природа идеологии украинского национализма, как и иного национализма, – классовая. Она отражает политические и нравственно-психологические устремления эксплуататорских, буржуазных и мелкобуржуазных, по своей сути, слоев населения. Развитие капитализма, товарно-денежных отношений вносит кардинальные изменения в менталитет народа, усиливает формирование стяжательских, эгоистических и карьеристских настроений, прежде всего у элиты общества, которые и составляют нравственно-психологическую основу идеологии нацио-нализма.

Идеология украинского национализма имеет общие черты с национализмом других народов и проявляется в следующем:

– нация представляется как внеисторическая общность;

– абсолютизируются национальные различия;

– идеализируется менталитет своей нации;

– успехи нации объясняются особой ее даровитостью, а неудачи – недостаточной обособленностью от других наций;

- в сознании народа культивируется чувство превосходства над другими нациями, пренебрежение к их правам, по отношению к ним насаждается недоверие, чванство, высокомерие и даже враждебность, которая легко перерастает в расизм и фашизм. Подобное произошло с украинским национализмом: от национальной идеи он эволюционировал к фашизму. Данное обстоятельство был вынужден признать даже Орест Субтельный, книгу которого «Україна. Історія» высоко оценил апологет бандеровщины Кульчицкий. По его словам, идеология украинского национализма, «вполне очевидно содержала элементы фашизма и тоталитаризма» и что его ближайшими сородичами являлись «Железная гвардия Румынии», «Усташи» в Хорватии, «Стрела и крест» в Венгрии и аналогичные движения в Словакии и Польше [1].

Определяющей чертой идеологии украинского национализма стала русофобия, сформированная в особых исторических условиях. Своеобразие их таково: основные постулаты идеологии украинского национализма сформировались не на общем (украинском), а региональном (галичанском) национальном массиве, политическая элита которого оказалась под влиянием и полном контроле западных спецслужб (австрийских, польских, германских), готовивших экспансию против России.

К примеру, Макс Ронге (бывший руководитель разведки Австро-Венгерской империи) в своих воспоминаниях писал: «Предложение украинским националистам об их участии в борьбе против России получило горячий отклик» у Кость-Левицкого, Василенко, Зализняка, Малиновского и других лидеров «Союза за освобождение Украины», созданного в Галиции». Русофобские настроения в Галиции традиционно утверждала и униатская церковь. Митрополит Шептицкий настойчиво призывал свою паству «вырвать христианский Восток из клещей ереси (православия – Авт.), водворить его в лоно апостольского и европейского сообщества».

Спецслужбы западных стран сумели подготовить в Галиции многочисленный отряд воинствующих националистов, поведение которых шокировало даже гетмана Павла Скоропадского. В «Спогадах» он писал: «Культура галичан из-за исторических причин слишком разнится от нашей… Среди них много узких фанатиков, в особенности в смысле исповедания ненависти к России… Для них не важно, что Украина без Великороссии задохнется, что ее промышленность никогда не разовьется, что она будет всецело в руках иностранцев, что роль их Украины «быть каким-то прозябающим селянством» [2].

Завершили формирование русофобской устремленности у националистов гитлеровцы. Примечательно, когда гитлеровцы создавали дивизию СС «Галичина», то они считали, что «галичане и украинцы – две разные нации, и при этом галичане – это почти арийцы» [3].

Следовательно, радикальный, воинствующий украинский национализм с русофобской заданностью – это продукт одного региона Украины –Галичины, и потому наш «рідний» национализм справедливо было бы именовать галичанским национализмом.

Идеология украинского национализма формировалась на протяжении полутора веков. Отдельные ее элементы можно найти в трудах 20-40-х годов ХІХ в.: «Історії Русів» (автор анонимный), «Історії Малої Росії» Д.Бантиш-Каменского, «Історії Малоросії» Н.Маркевича. Авторы этих работ считали Киевскую Русь общей колыбелью русских, украинцев и белорусов, обосновывали целесообразность национальной автономии для Украины в рамках российской империи.

Новый вклад в развитие националистических взглядов в Украине внесли работы правого крыла Кирилло-Мефодиевского товарищества (возникло в 1846 г.): П.Кулиша, Н.Белозерского, Н.Костомарова и др.

Из них наиболее полно идеи украинского, буржуазно-помещичьего по сути, национализма выразил П.Кулиш. В обобщенном виде их можно представить так:

– национальный вопрос имеет приоритет перед социальным вопросом;

– люди отличаются один от другого преимущественно своими национальными признаками;

– украинский народ «глубоко демократический». Он сплочен единством национальных задач и «остается всегда и во всем народом, а не классом, выделившемся из народа» [4];

– украинская нация отлична от иных славянских народов. Она выше других наций. Ей предстоит осуществить мессианскую роль в отношении других народов.

Других взглядов в национальном вопросе, принципиально отличающихся от взглядов П.Кулиша, придерживался Т.Шевченко. У «Кобзаря» решение национальных проблем было подчинено социальным (классовым). Поэт пламенно звал своих друзей встать на защиту крестьянства, убеждал их «подать голос за эту бедную, грязную, опаскуженную чернь! За этого поруганного бессловесного смерда!» [5].

У нас есть больше оснований относить Тараса Григорьевича к русофилам, в чем убеждают читателя его многие записи в дневнике, которые он сделал, возвращаясь из ссылки. 12 ноября 1857 г. Шевченко, находясь в Нижнем Новгороде, записал: «Мне здесь пока хорошо. Нижегородская аристократия принимает меня радушно и за работу платит, не торгуясь, 25 рублей серебром за портрет, нарисованный карандашом… А книгами и журналами по милости моих новых друзей, вся комната завалена… Теперь мне только не достает столицы (Петербурга. – Авт.)». Т.Шевченко очень сокрушался, когда узнал, что ему въезд в столицу пока не разрешен. Появилась другая запись: «Что же я теперь буду делать без моей Академии? Без моей возлюбленной акватинты» [5, с. 150-338].

Тарас Шевченко хотел жить и творить в полюбившейся ему северной столице.

Русофобский настрой в зародившемся украинском национализме подогревали польские идеологи И.Лысяк-Рудницкий, И.Терлецкий, М.Чайковский, Ф.Духинский и др.

Польские украинофилы идеализировали историю польско-украинских отношений, акцентировали внимание на противостояние России, самые радикальные из них даже «отрицали славянскость москалей», обосновывали необходимость реанимации Речи Посполитой [6].

Среди идеологов украинского национализма самой колоритной фигурой был и остается М.С.Грушевский (1864-1934). Его перу при-надлежат: многотомная «Історія України-Русі». «Нариси історії Українського народу» и множество других работ по этнографии, истории украинской литературы, фольклору и т.п.

Анализом его исторических работ занимались многие ученые-обществоведы, в том числе В.Е.Евдокименко, В.Г.Сорбей и др. Специа-листы отмечали, что антинаучность его исторической концепции, по оценке В.Г.Сарбея, зиждется на следующих фальсификаторских теориях:

– «исключительность» украинского народа, иначе, украинцы одареннее других наций, им принадлежит мессианская роль;

– «отрубность» истории украинского народа от исторических путей русского и белорусского народов. (Отрицание общности про-исхождения и общности судеб русских, украинцев и белорусов становилось аргументом к их противопоставлению и превращению во враждующие нации);

– «безбуржуазность» украинского общества. Данное положение стало помехой на пути осознания трудящимися своих классовых целей и задач;

– «единый поток» в развитии украинской культуры. Это утверждение сеет иллюзию о якобы существующей общности духовных основ, нравственно-этических и эстетических ценностей у эксплуататоров и эксплуатируемых и способствует сохранению социального угнетения.

Творцы духовной культуры Украины хорошо увидели противо-речивость литературного творчества этого крупного историка. В одном из писем, написанных в 1915 г., И.Я.Франко решительно выступил против того, чтобы «на разных языках толочь и перемалывать фальшивые исторические конструкции проф. М.Грушевского, слабость и непрочность которых уже теперь чувствует каждый историк» [7].

Русофобская заданность Михаила Грушевского проявилась уже в начале ХХ столетия. В мае 1909 г. по его предложению на заседании Галицкой Украинской партии председательствовал Кость Левицкий, действовавший по заданию австрийских спецслужб. Было принято решение об «организации по всей Галиции празднования в честь гетмана Мазепы» и издании «брошюр, разъясняющих значение выступления Мазепы в защиту угнетенных русским правительством казаков» [8].

М.Грушевский, отрицая классовую борьбу, основную двигательную пружину общественного развития видел в национальных антагонизмах. Главным врагом Украины, полагал он, является Россия, и что все напасти идут с Севера.

Националистические концепции Грушевского, воплощенные в политику Центральной Рады, стали источником величайшей трагедии украинского народа. Ошибочно представив Советскую Россию главным врагом Украины, Центральная Рада совершила акт предательства – в феврале 1918 г. заключила с Германией и Австро-Венгрией договор, в соответствии с которым войска указанных государств оккупировали Украину. Оккупанты превратились в полных панов, вмешивались в гражданское управление: арестовывали, судили и расстреливали самовольно [9].

Весьма поучительно и то, что Центральная Рада во главе с М.Грушевским была разогнана немцами, с помощью которых украинские националисты рассчитывали сохраниться у власти. Заменив Центральную Раду Скоропадским, оккупанты продолжали «играть с Украиной так, как кошка с мышкой: то придавит, то даст побегать и насладиться иллюзией свободы, зорко следя в то же время, чтобы добыча не ушла от стола хищника-победителя» [10].

Историография М.Грушевского полностью вошла в идеологический арсенал украинского интегрального национализма. У Грушевского оказалось немало приверженцев и последователей. Одним из самых заметных из них стал Николай Чубатый, автор книги «Княжа Русь-Україна та виникнення трьох східнослов’янських націй», изданной в 1964 г. в Нью-Йорке – Париже. Автор комментирует и развивает пре-имущественно те положения Грушевского, в которых он отрицает общность трех восточнославянских народов – русских, украинцев, белорусов.

Заметный след в историографии украинского национализма оставил Вячеслав Липинский (1903-1934 гг.). Его основной труд «Листи до братів-хліборобів», (написанный 1919-1926 гг.)

Автор отрицал социально-классовые антагонизмы в украинском обществе, по его утверждению, деятельность рабочих, промышленников, духовенства, купцов и т.д. направлена к общей цели, и все классы нуждаются в согласии. Помещиков, крестьян и кулаков он объединил в класс «хлеборобский», которые-де «одинаково работают на земле», в равной мере заинтересованы в «самостийной державе» и социальном сотрудничестве.

Липинский вслед за Грушевским утверждает, что украинцы – «высокоразвитая классово сформированная нация в противоположность русской нации, которая, по его выражению, еще не вышла из первичной «охлократической» стадии развития». Таким образом, Липинский пытался обосновать тезис о несовместимости коренных интересов украинского и русского народов.

Идеалом политической системы у Липинского стала так называемая «классократическая» держава, во главе ее стоит монарх, который якобы будет выражать интересы всех классов Украины. Автор обосновывает вывод о том, что строительство «самостійної» Украины следует начинать с возрождения национальной элиты, т.е. помещиков, кулаков и т.д. (что собственно и возрождается сегодня в ходе так называемых демократических реформ).

Теоретические наработки Вячеслава Липинского получили дальнейшее развитие в творчестве Дмитрия Донцова (1883-1973 гг.) и его последо-вателей. Донцов в своих трудах «Націоналізм», «Хрестом і мечем» и других создал образ «настоящего борца за незалежність України» и обосновал основополагающий принцип украинского интегрального национализма, именуемый «провідницьким» или «фюрер-принципом».

В соответствии с этим принципом независимое украинское государство может создать лишь избранное меньшинство нации и ее лидеры, наделенные следующими чертами:

– беспредельной преданностью национальной идее;

– ненавистью к другим народам;

– уверенностью в себе;

– осознанностью своего величия к основной массе нации и способностью подчинить большинство нации и повести его за собой.

Донцов, как и Липинский, считал народ серой массой, способной лишь трудиться на отведенном участке земли. Он пренебрежительно именовал народ «гречкосеями», нуждающимися в жестком руководстве и кнуте. Донцов убеждал националистов в необходимости «победить собственное общество. Объезжать его как дикого коня. Прутом и шпорами» [11].

Донцов настаивал на том, чтобы националистические идеи перенести в кровь нации, возродить частную собственность на средства производства и землю. Его «самостійна Україна» – это тоталитарное государство военной диктатуры, которое должно обеспечить национальную однородность, полную дискриминацию других национальностей и «иерархию социальных сословий», т.е. утвердить социальное неравенство.

Донцов идеализирует фашизм и лидеров этого движения – Гитлера и Муссолини, переводит на украинский язык и издает «Майн кампф».

Итак, по Донцову, в Украине ОУН должна быть аппаратом власти, состоящим из «лучших людей» во главе с вождем, который соединит в себе функции лидера движения и главы государства. Все эти установки легли в основание первой (1929) и второй (1939) программ ОУН.

Чрезвычайный Збор ОУН (апрель 1941 г.), руководствуясь идеями Донцова, в программных документах записал: в Украине существуют «враждебные национальные меньшинства» – русские, поляки и евреи [12].

Крупной фигурой среди тех, кто создавал идеологию украинского национализма, был Николай Сциборский (1897-1941 гг.). На форми-рование его мировоззренческих и политических взглядов решающее влияние оказал национал-социализм.

Приведем некоторые его догматы:

– «Фашизм – это прежде всего национализм – любовь к своей отчизне и патриотизм чувств, доведенных до самоотречения и культа жертвенного фанатизма. Источником его происхождения является национальный инстинкт, национальный дух и национальное сознание»;

– Фашизм – это «теоретический эталон» и «движущая сила, поднимающая нацию на высшую историческую ступень»;

– Если демократия в основу своих доктрин положила «чрезмерный культ разума», то «фашизм свою философию построил на признании духа, воли и идей (спиритуализм, волюнтаризм, идеализм) в качестве решающих факторов исторического развития» [13].

Сциборский считал недопустимым межнациональные браки, «смешения народов и рас».

Аналогичные идеи отстаивали и другие теоретики украинского национализма – современники Сциборского и, в частности, Николай Михновский (1877-1924 гг.), который постулировал: «Украина для украинцев», «Помоги своему земляку прежде других», «Не бери себе в жены из чужинцев, иначе и дети твои будут чужинцами»… Обращаясь к рабочим, он призывал их «к полному изгнанию из Украины чужаков» [13, с. 143].

Идеи расизма и человеконенавистничества идеологов украинского национализма легли в основу выработки инструкций, директив и программ ОУН. Эти документы и вся практическая деятельность ОУН были направлены на то, чтобы сформировать воспетый Донцовым и его единомышленниками «орден рыцарей крестоносцев», привить боевикам ОУН бездушный фанатизм, превратить их в слепых исполнителей воли буржуазно-националистической верхушки.

«Декалог» – десять заповедей украинских националистов, разработан-ных одним из ведущих идеологов ОУН Степаном Ленкавским (1904-1977 гг.), призывает к отказу от собственного «Я», к полной отдаче себя в распоряжение националистических вождей. Декалог содержит так же призывы к борьбе, ненависти и мести, добиваться «увеличения горы трупов противника», не обращая внимания на реакцию мирового сообщества. В «Пояснениях к декалогу» записано: «Дело, за которое мы беремся, освещает средства. Все, что совершается для дела, хорошо, свято… Националистическая мораль – мораль завоевателя» [14].

Аналогичные положения были закреплены и во второй программе ОУН, принятой в 1939 г.

С националистической идеологией полностью солидарны униаты. Союз креста и меча оказался прочным и стоил народам не мало крови. Иерархи униатской церкви (Шептицкий, Слепой, Хомишин, Гриньох, Лаба и др.) благословили оуновцев на кровавые дела и братоубийственную войну на Украине, а в 1941 г. приветствовали вторжение гитлеровских войск в нашу страну и выступили с поддержкой фашистского оккупа-ционного режима.

Как видим, идеология украинского национализма имеет фашистское основание. Данный факт признают и сами оуновцы. К примеру, Луцкий (бывший член Центрального провода ОУН) справедливо отметил: «Идеология ОУН формировались в период усиления германского национал-социализма и итальянского фашизма. Именно потому что украинский национализма развивался под влиянием этих течений, между украинским национализмом и германским национал-социализмом так много общего» [15].

Евгений Онацкий (автор многих работ по апологетике украинского национализма, опубликованных в предвоенные и послевоенные годы) писал о том, что различие между германским фашизмом и украинским национализмом чисто условно. По его словам, «фашизм является национализмом нации государственной, а украинский национализм – национализмом нации негосударственной».

Уже вторая программа ОУН (1939 г.) декларировала нациократию – государственно-политическую систему, сочетающую элементы по-литического устройства нацистской Германии и корпоративного строя фашистской Италии. В так называемой Украинской Соборной Самостийной державе (УССД) декларировалась монопольная власть ОУН при полной ликвидации каких бы то ни было демократических прав и свобод. Социально-экономическую основу УССД оуновцы предполагали построить по образцу и подобию государственного синдикализма в фашистской Италии.

Расхождения в названых выше идеологиях были оставлены главарями ОУН без внимания, как несущественные. Свою же новую идеологию они назвали ИНТЕГРИРОВАННОЙ, якобы отвечающей ВЫСШИМ ДОСТИЖЕНИЯМ ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО РАЗУМА, откуда и произошло второе название украинского национализма – УКРАИНСКИЙ ИНТЕГРИРОВАННЫЙ (ОРГАНИЗОВАННЫЙ) НАЦИОНАЛИЗМ. И своей идеологией, и своими практическими делами он ничем не отличается от других разновидностей фашизма. На фашистскую природу украинского национализма указал в своей недавней публикации «Современный образ национализма: пошли ли на пользу уроки прошлого» член-корреспондент НАН Украины Мирослав Попович. «Это не секрет, – пишет он, – оуновцы открыто называли себя фашистами». И далее: «Олег Ольжич, который сегодня является нашим национальным героем, писал о том, что в культурной политике украинский национализм… ближе к нацистам Гитлера, чем к Муссолини… это напечатано в наше время с удивительными комментариями» [16].

За ходом формирования идеологии украинских националистов пристально следили лидеры фашистской Германии, в частности, Розенберг и Канарис. При обсуждении вопросов использования украинских националистов в своих экспансионистских целях они обратили внимание на то, что ОУН не имеет своей политической идеологии. Аналогичная оценка была выражена и в справке-докладе, подготовленной 13 декабря 1938 г. для Гитлера. В документе подчеркивается, что ОУН «никогда не имела своей политической идеологии. В своей деятельности она ограничивалась мелкими террористическими акциями в Галиции…

В последние годы, получив поддержку от министерства рейхсвера, она превратилась в группу, занимающуюся вопросами разведки и контрразведки».

А.Розенберг и Ф.Канарис заявили, что «политические установки ОУН могут определятся лишь Берлином» [17].

Надо полагать, что лидеры ОУН при принятии второй программы ОУН (1939) и в других документах учли критические замечания своих германских хозяев и более целеустремленно стали формировать свое воинство по образцу и подобию гитлеровцев. И тем не менее, руководство фашистской Германии продолжало контролировать деятельность ОУН, отводя ей весьма «специфические» функции: держала оуновцев на положении наемных убийц и палачей, шпионов и диверсантов, охранников концлагерей и полицейских. Эта роль, как показала история, вполне устраивала украинских националистов.

Куря фимиам нацистской Германии, националистическая пропаганда вскоре после оккупации гитлеровцами западных областей Украины возвещала: «День 22 июня 1941 г. вырвал нас из эмиграции» [18].

Центральный провод ОУН потребовал от своих организаций украсить города и села фашистскими лозунгами, на главных улицах соорудить триумфальные арки с надписями «Хайль Гитлер!», «Слава ОУН!», «Слава Бандере!», «Да здравствует немецкая армия!», «Да здравствует Адольф Гитлер!».

Тем временем фашистское руководство не скрывало своих подлинных целей в отношении украинского народа. «Вы можете мне поверить, – обращался в декабре 1942 г. к немецким солдатам гауляйтер Украины Э.Кох, – что я вытяну из Украины последнее, чтобы только обеспечить вас и ваших родных». И тут же: «Один центнер украинской пшеницы важнее, чем вся украинская проблема» [18, С. 37].

Генетическое родство фашизма и украинского национализма обусловило безоговорочную поддержку гитлеровской Германии украин-скими националистами. Их идейно-нравственная и политическая позиция адекватно выражена редактором националистической газеты «Волынью» Уласом Самчуком в статье «Адольф Гитлер». «Наше единственное желание, – писал Самчук в августе 1941 г., – действительно помочь германской армии достичь намеченной цели. Верим твердо и не-поколебимо в ее победу, ибо во главе ее стоит муж чрезвычайного мерила и чрезвычайной духовной силы – Адольф Гитлер».

Природная общность германских нацистов и украинских нацио-налистов проявилась в чудовищной жестокости к народам, ставшим жертвой гитлеровской агрессии, ко всем противникам установления фашистско-бандеровского режима, а также в способах и приемах достижения поставленных целей.

В 1945 г. германский фашизм, оруженосцами которого выступали украинские националисты, был повержен. Эта великая миссия выпала на долю Советской Армии, наших отцов и братьев. Однако украинские националисты с их фашистской природой и русофобской заданностью не могли оставаться без хозяина. И он незамедлительно отыскался. В такой ипостаси выступили организаторы «холодной войны» – американские гегемонисты, которых, по праву, сегодня именуют неофашистами.

Украинские националисты и в новой ситуации сохранили свой фашистский нрав. По велению новых хозяев они сменили свое звериное рычание на голубиное воркование и стали антигуманные и антиукраинские акции в интересах творцов нового мирового порядка проводить под вывеской «борцов за демократию и права человека».

Література и источники

1. Киевский вестник, 1993, 26 марта.

2. Скоропадський П. Спогади. – Київ-Філадельфія, 1995. – С. 52-53.

3. Зеркало недели, 2002, 29 марта.

4. Сочинения и письма П.А. Кулиша. – К., 1909. – Т.1. – С.34.

5. Шевченко Т. Твори: В 5 т. – К., 1979. Т. 5. – С. 115.

6. Миллер А.И. «Украинский вопрос» в политике властей и русском общественном мнении. – С-Пб., 2000. – С.54.

7. Франко І.Я. До Дорошенка В.В., 4 лист. 1915// Зібр. творів: В 50 т. – К., 1986. – Т. 50. – С. 432.

8. Україна в ХХ столітті. – К., 1997. – С.48.

9. Полонська-Василенко Н. Історія України. – К., 1993. – Т. 2. – С. 483.

10. Революция на Украине. – М.-Л., 1930. – С. 123-133.

11. Донцов Д. Хрестом і мечем. – Торонто, 1967. – 120.

12. Поліщук О.О. Український буржуазний націоналізм і його «теорія держави». – К., 1986. – С.13.

13. Без срока давности. – Харьков, 2001. – С.146.

14. ЦГАВООУ Украины, Ф. 3833, Оп. 2, д. 49. – С.14-15.

15. Поліщук О.О.Український буржуазний націоналізм и його «теорія держави». – С.18.

16. Газета «День». – 2002 года 2 февраля.

17. ЦГАВОВУУ, ф. 4628, Оп. 1, Д. 10, – Л. 1-5.

18. ЦГАООУ, ф.57, Оп.4, Ед.хр. 340, – Л.11.

19. Волинь. – 1941. – 14 серпня.

---

Федуняк А.М.

Закарпатье – объект экспансии нацистов и предательства украинских националистов

Уже многие годы украинские национал-демократы пытаются переписать историю националистического движения на землях Украины, с тем чтобы «освободить» ее от «ненужных» фактов и обобщений, указывающих на сотрудничество ОУН и ее вооруженных формирований с германскими спецслужбами.

Перед нами – образчик такой «историографии» – фолиант под названием «Історія українського війська. 1917-1985», изданный во Львове в 1996 году. [1] Привлекает внимание раздел этого фолианта, посвященный «Карпатской Сечи». Его автор – Степан Россоха – далеко не мастерски преподнес историю этого детища Абвера, свободной от какого-либо упоминания о самом Абвере, а исполнителей его воли представил «независимыми творцами» украинской государственности. В их числе оказался и сам автор раздела – один из бывших участников так называемого Штаба Карпатской Сечи, объединявшего группу украинских националистов. Стремясь к наибольшей краткости в изложении «деталей», которые могли бы пролить свет на действительность того времени, Россоха обходит молчанием перипетии отделения Закарпатья от Чехословакии и агрессивные акции нацистской Германии, круто изменившие судьбу этого края и всей Чехословакии. Лишь небольшим штришком отметил, что «с 1387 года Карпатская Украина была провинцией Венгрии». Но не проронил ни слова о силах, выступивших за отделение Закарпатья от Чехословакии и инициаторах этой акции.

Восполним этот пробел кратким экскурсом в историю этого края.

В ноябре 1918 года распалась лоскутная Австро-Венгрия. В результате острой классовой борьбы в Венгрии победила пролетарская революция. 21 марта 1919 года здесь была провозглашена Советская власть. В течение марта Советская власть была установлена в боль-шинстве районов Закарпатья. Одним из первых мероприятий народной власти стало отделение церкви от государства, а также отмена высоких налогов в пользу униатской церкви, ограничение платы за исполнение церковных обрядов.

10 сентября 1919 года в пригороде Парижа Сен-Жермене был подписан договор, по которому Закарпатье включалось в состав буржуазной Чехословакии. Тем временем германский фашизм начал заявлять о своих претензиях на чужие территории под предлогом «жизненной необходимости» расширения «жизненного пространства» для нужд немецкой нации. Вслед за этим 12 марта 1938 года нацистская Германия осуществила насильственное присоединение (Anschluss) Австрии, объявив ее провинцией «Третьего рейха».

Очередной жертвой фашистской агрессии стала Чехословакия. Поскольку последняя имела относительно сильную и хорошо вооруженную армию, а также состояла в договорных отношениях с Францией и Советским Союзом, гарантирующих ее безопасность, нацисты не решились на открытую агрессию против нее. Они предприняли «обходный» маневр, целью которого было взорвать Чехословакию изнутри, используя при этом методы политического давления и шантажа, а также воз-можности спецслужб. Подлую роль в этой авантюре нацисты отводили украинским националистам. Под предлогом самоопределения нацио-нальных меньшинств Чехословакии, они развернули широкую про-пагандистскую кампанию за передачу Судетской области, Германии большинство населения которой составляли немцы, а также за предоставление независимости Словакии и Закарпатью, где компактно проживали венгры. Однако Чехословакия не спешила поддаваться нацистскому шантажу.

Если Венгрию немцы рассматривали как своего потенциального союзника, то в Чехословакии ее считали скорее врагом, нежели вынужденым «союзником». После Мюнхенского (1938) сговора Англии, Франции, Германии и Италии, актами которого санкционировалось отторжение Судетской области от Чехословакии и передача ее нацистской Германии, судьба Чехословакии была предрешена. В том же 1938 году немцы оккупировали Судеты, а Польша – Тишинскую Силезию, входившую в состав Чехословакии.

Еще задолго до этого, подталкиваемые нацистскими спецслужбами, сепаратистские силы Чехословакии во главе с фашистом Генлейном и главарями националистических и клерикальных организаций развернули широкую кампанию за выход Словакии и Закарпатья из состава Чехословакии. Их поддержали немецкие и венгерские спецслужбы, организовав подрывную деятельность против Чехословакии. Абвер, СД (Служба безопасности) и Гестапо под разными прикрытиями массово засылали свою агентуру и боевиков из числа лиц, причастных к ОУН и базировавшихся, в основном, в Берлине и Вене, а также про-живающих в Галиции. В одной только Вене, являвшейся плацдармом подрывной деятельности ОУН против Чехословакии, в подчинении немецких спецслужб находилось около 800 подготовленных оуновских боевиков. С целью руководства сепаратистским движением, организации провокаций и подрывных акций силами небольших вооруженных формирований, созданных функционерами ОУН, Абвер в начале октября 1938 года направляет в Закарпатье своего агента, вождя ОУН Андрея Мельника.

7 октября в городе Жилина состоялось совещание представителей профашистских организаций Словакии. На нем было принято решение «Об автономии Словакии». На следующий день аналогичное совещание в Ужгороде приняло меморандум «Об автономии Карпатской Украины» и образовало временное правительство во главе с Бродием – председа-телем т.н. Земледельческого Союза. В этой ситуации правительству Чехословакии ничего не оставалось, как объявить о преобразовании Чехословацкой Республики в федеративное государство в составе Чехии, Словакии и Подкарпатской Руси. Таким образом, фашисты достигли цели: расчленили Чехословакию на «федеративные земли», взяли под контроль деятельность марионеточных правительств Словакии и Закарпатья. Осталось только оккупировать Чехию, что и произошло 15 марта 1939 года.

Однако возвратимся к «Истории Карпатской Сечи» Степана Россохи. Он пишет: «4 сентября 1938 года в Ужгороде по инициативе поручников Организации Украинских Националистов состоялось собрание, ... на котором создали Украинскую национальную оборону (УНО). В состав ее провода вошли: Степан Россоха (автор данной истории), председатель Иван Рогач. Военный штаб УНО возглавил полковник Аркас (бывший офицер Украинских сечевых стрельцов), полковник Г.Стефанив и сотник (капитан УСС) Клименко.

Россоха доверительно сообщает, что уже летом 1938 года ощущалась «необходимость организовать собственную вооруженную оборону». В это время, по его словам, соседи Карпатской Украины венгры и поляки начали засылать туда своих хорошо подготовленных диверсантов, которые подрывали мосты, совершали нападения на государственные учреждения и объекты, терроризировали население. Из этого следует, что Украинская Национальная Оборона создавалась только для того, чтобы противодействовать венгерским и польским диверсантам, т.е. защитить Чехословакию от противоправного вмешательства иностранных разведок.

Возникает вопрос: почему это делали не соответствующие государственные органы Чехословакии, а вооруженные формирова-ния, создававшиеся, по словам Россохи, «по инициативе поручников ОУН»? В писаниях господина Россохи, мягко говоря, не все согласуется. Дело в том, что УНО создавалась лидерами ОУН под руководством абвера и гестапо. И не для защиты границ Чехословакии, а, напротив, – с целью подрыва ее изнутри путем осуществления нападений на официальные учреждения под видом иностранцев, творить хаос и создавать напряжение. Данная ситуация стала ширмой политики гитлеровцев, которые выразили резкое неудовлетворение бездействием правительства Бродия. Временный поверенный в делах Германии в Праге Генке рекомендовал чехословацкой стороне отстранить Бродия от занимаемой должности. 24 октября 1938 года он был арестован чехословацкими властями. На следующий день по рекомендации германской дипломатической миссии в Закарпатье премьер-министром был назначен Августин Волошин – бывший преподаватель Ужгородской духовной семинарии, сотрудничавший с германскими спецслужбами. С этого времени правительство «Подкарпатской Руси» превратилось в марионетку нацистских правителей. Волошин и его правительство фактически вышли из подчинения властям Чехословакии, ревностно выполняя указания Берлина.

Используя тактику давления, Германия постоянно вела с Венгрией торги относительно Закарпатья, толкая ее к выходу из Лиги Наций и присоединению к Антикоминтерновскому блоку, иначе говоря, к коалиции агрессивных государств против Советского Союза. Получив принципиальное согласие правительства Венгрии по данной проблеме, Гитлер разрешил Венгрии захватить Ужгород, Мукачево и Берегове (12% территории Закарпатья) под предлогом самоопределения про-живавших там мадьяров. В то же время мадьяры были сориентированы на доброжелательное отношение к проживавшим в этом районе укра-инским националистам. А вот как об этом пишет Россоха: «После уступки мадьярам Ужгорода, Мукачева и Берегово., 2 ноября 1938 года столица Карпатской Украины была переведена в Хуст. Здесь, 9 ноября Украинская Национальная Самооборона была реорганизована в Карпатскую Сечь... В состав Главной Команды Карпатской Сечи вошли: Дмитрий Климпуш – комендант, Иван Россоха – генеральный писарь, Степан Россоха – связной старшина по связи с правительством Карпатской Украины и референт прессы. Шефом Генерального штаба был назначен полковник Колодзинский – в оуновском подполье имел кличку «Гузар» (в прошлом – офицер сечевых стрельцов, близкий к Е.Коновальцу и А.Мельнику, погиб в боях с венграми 17 марта 1939 года вместе с 3. Косаком. – Ред.). В состав Штаба вошли: четовой О.Велянский, четовой 3. Косак (четовой УСС в 30-е годы являлся заместителем референта по военным делам краевой эк-зекутивы ОУН в Галиции – Ред.), четовой Крис, поручик Чёрм ный, поручик Щука, поручик Калина...»

Примечательно, что четыре последние личности автор почему-то прикрыл псевдонимами. Завесу секретности частично открывает польское консульство в Хусте. 9 ноября 1938 года оно информировало Министерство иностранных дел своей страны о том, что «в Штабе Карпатской Сечи в качестве организаторов и инструкторов работают четыре немецких офицера». Раскроем и мы двоих из них. Псевдоним «Щука» принадлежал Роману Шухевичу – лейтенанту абвера. В оуновском подполье он использовался до 1943 года, т.е. до назначения Шухевича командующим УПА, в соответствии с указаниями Абвера. Однако прежняя кличка не импонировала «его генеральскому величеству» и была заменена на более благозвучную – «Тарас Чупринка». К этому времени Шухевич имел чин капитана и являлся официальным сотруд-ником Второго Управления абвера.

Псевдоним «Калина» принадлежал Юрию Лопатинскому – члену Центрального Провода ОУН, организатору УПА, официальному сотруд-нику абвера. Шухевич и Лопатинский, опасаясь преследования со стороны польских властей за участие в террористической деятельности в середине 30-х годов, бежали из Галиции в Германию. Весной 1938 года окончили организованную абвером и вермахтом офицерскую школу, в которой обучались многие оуновцы, получили звания лей-тенантов (т.е. поручников, по националистической фразеологии. – Ред.), стали официальными сотрудниками нацистской военной разведки и использовались в разного рода подрывных акциях против Украины, Польши, Чехословакии и других стран Европы. Как позже пояснил плененный советскими войсками полковник абвера Альфред Бизанц, до 1939 года проживавший во Львове и руководивший агентурой абвера из числа националистических «вождей» в Галиции, деятельность Шухевича и Лопатинского, как и других деятелей Карпатской Сечи и правительства Волошина, координировал и направлял капитан абвера Эккель. После захвата Австрии Германией Эккель выполнял задания абвера в Вене, затем был направлен в Закарпатье, с апреля по август 1939 года выполнял задания абвера вместе с Бизанцем во Львове и, в целом, в Галиции. Во Львов он прибыл на личном автомобиле под видом торговца лесом, что позволяло ему свободно разъезжать по всем западным областям Украины.

В 1944 году Лопатинский бежал на Запад с отступающими немецкими войсками. В декабре того же года в составе группы абвера, которую возглавлял гауптман Кирн, был заброшен на немецком военном самолете в лесной массив Калушского района Ивано-Франковской области на базу Шухевича. Затем, по выполнении задания, о котором рассказывается в последующих главах книги, Кирн и Лопатинский тайно через линию фронта возвратились в Германию.

Подобный путь в оуновском подполье, только рангом ниже, прошли четовой Крис и поручик Черный. Поэтому неудивительно, что при создании «Сечи» оуновцы старательно использовали опыт нацистских штурмовых отрядов СС. Это проявлялось даже в цвете их мундиров, изготовление которых финансировалось нацистами, а также в форме приветствия. Всеми описанными здесь событиями руководил «вождь» ОУН Андрей Мельник, направленный туда фашистскими спецслужбами [2].

Придя к власти, А.Волошин запретил в Закарпатье все полити-ческие партии левой ориентации. Право на существование осталось только за возглавляемой самим Волошиным Христианско-демократической партией и руководимой И.Боднаром и братьями Климпушами «Украинской крестьянской партией». Обе эти партии и ранее активно сотрудничали с ОУН, а в 1933 году заняли профашистскую позицию и поддержали гитлеровский план захвата Советской Украины. В конце 1938 года эти партии объединились и создали «Украинское Национальное Объединение» (УНО), которое возникло в Германии еще в 1934 году по предложению А.Розенберга, руководившего в тот период внешней службой (разведкой) нацистской партии. По этому поводу С.Россоха пишет: «Укрепление Карпатской Сечи и победа Украинского Национального Объединения на выборах в Сейм Карпатской Украины 12 февраля 1939 года... при-бавило украинцам еще больше уверенности и упорства в построении своей государственности...» [3].

В декабре 1938 года и в феврале 1939 года в Хусте состоялись съезды «Карпатской Сечи», рассмотревшие организационные вопросы этого небольшого вооруженного формирования.

Теперь посмотрим, как интерпретирует это событие автор «Истории Сечи».

«... Второй съезд Карпатской Сечи, который состоялся 19 февраля, – пишет Россоха, – продемонстрировал военную силу и дисциплину Карпатской Сечи, которая проявилась в десятитысячном походе сечевых подразделений к столице Хусту... С возгласами «Слава!» приветствовала столица Карпатской Украины во главе с премьер-министром доктором Августином Волошиным. К стройным подразделениям сечевого войска обратились с приветствиями представители пра-вительства и Главной Команды Карпатской Сечи, среди них генерал Виктор Курманович и др.» [4].

Россоха утверждает, что «Карпатская Січ» насчитывала более 10 тысяч воинов, но достоверные источники считают эту цифру завышенной в 5 раз.

Обострение взаимоотношений между пражским правительством и властями Закарпатья привело к тому, что правительство Чехословакии заменило некоторых министров в администрации Волошина. Сам Волошин обратился за поддержкой к руководству «третьего рейха». В беседе с немецким консулом Шплеттштрассером 7 марта 1939 года Волошин предложил, чтобы Закарпатская Украина была провозглашена независимой, и над ней был установлен германский протекторат.

Как видим, и на этот раз националистическая верхушка ради своих шкурных интересов идет на предательство национальных интересов Украины.

Однако нацистские правители не приняли предложение Волошина, будучи заинтересованными в дальнейшем развитии конфликта. 11 марта германское правительство передало венгерскому посланнику Стояи ноту, которой разрешалось проведение «некоторых венгерских акций в Закарпатье», с той лишь оговоркой, чтобы они «не притесняли и не преследовали украинских националистов, которые действуют в этом регионе» [5] 13 марта 1939 года Венгрия получила разрешение Гитлера на полную оккупацию Закарпатья. 14 марта того же года венгерские войска, спровоцировав приграничные конфликты с чехами, начали оккупацию Закарпатья. 15 марта войска нацистской Германии перешли границу Чехии и оккупировали эту страну. Дислоцировавшиеся в Закарпатье небольшие подразделения словацкой армии, пребывая в неведении о действиях своего правительства относительно вероломного вторжения германских и венгерских войск, оказали сопротивление оккупантам. Нечто похожее предприняли и отряды «сечевиков» – против мадьяр, что явно не входило в планы гитлеровцев. В связи с этим германский консул в Хусте Гоффман передал правительству «Карпатской Украины» рекомендацию своего правительства: «сечевикам» не следует оказывать вооруженное сопротивление венграм. Поскольку рядовые «сечевики» не были информированы об этом и продолжали выполнять команды низовых командиров, то боевые действия были прекращены не сразу. В результате «сечевики» потеряли более 100 человек убитыми, более 300 – ранеными.

18 марта венгерские войска полностью оккупировали Закарпатье и вышли на границу с Польшей. Марионеточное правительство «Карпатской Украины» во главе с Волошиным и с частью «сечевиков» бежало в Румынию, а затем через Югославию перебралось в Берлин. Тех «сечевиков», которые были захвачены в плен, венгры вывезли в лагерь военнопленных, что вблизи города Ниередьгаза, и впоследствии передали немцам.

В 1941 году часть «сечевиков», выходцев из Галиции, по зову оуновских главарей, участвовавших в «защите» Закарпатья, вошла в состав карательных батальонов «Нахтигаль» и «Роланд».

Література и источники

1. ОУН в світі постанов Великих Зборів, Конференцій та інших документів з боротьби 1929-1955 pp., – С. 31.

2. Історія українського війська. 1917-1985. Львів.

3. Россоха С. Історія Карпатської Січі.

4. Архив КГБ УССР. Особый фонд.

5. Россоха С. Історія Карпатської Січі., –С. 18.

---

А.В.Ткачук

Оуновское предполье гитлеровской агрессии

Украинские националисты активно участвовали в подготовке гитлеровской Германии к нападению на Советский Союз. Эту их преступную деятельность возглавил Центральный провод ОУН во главе с Евгением Коновальцем, агентом гитлеровской военной разведки. Местом его дислокации с 1933 года стал Берлин.

Реализуя свои преступные планы, украинские буржуазные нацио-налисты по заданию и на средства абвера создали сеть разведывательно-диверсионных школ, дислоцировавшихся в Берлине, Мюнхене и Данциге. В них готовились шпионы, диверсанты, террористы. Из выпускников формировались диверсионные отряды и группы, которые участвовали в нападении на Польшу, а несколько позже – на Советский Союз.

После смерти Е.Коновальца в 1938 г. во главе ОУН нацисты поставили А.Мельника, сына богатого землевладельца, бывшего полковника УГА (Украинской галицкой армии), позже – управляющего имениями митрополита Шептицкого. Мельник был хорошо известен гитлеровцам своей политической ненавистью к СССР. Он так же, как и Е.Коновалец, был агентом абвера, а с началом Второй мировой войны стал резидентом германской разведки. На средства нацистского рейха он создал ряд специальных школ, в которых проходили подготовку лица украинского происхождения. Одна из них с шестимесячным сроком обучения находилась в пригороде Берлина. В ней обучали методам осуществления диверсий, террора и организации повстанческих выступлений.

Во время военных действий фашистской Германии на территории Польши украинские националисты развязали кровавый террор против поляков и сочувствовавших им украинцев.

Убедившись в лакейском раболепии оуновцев, гитлеровцы сразу же после оккупации Польши пригласили их на работу в так называемую «украинскую полицию», используемую нацистами для борьбы с патриотами. Нацисты высоко оценили старания «украинских полицейских» по борьбе с мирным населением и незадолго до нападения на Советский Союз приступили к массовой подготовке из оуновцев полицейских кадров для оккупационного аппарата на Украине. В этих целях главари ОУН на средства гитлеровской военной разведки в городах Холме и Перемышле создали школы украинской полиции. Их возглавили офицеры гестапо Мюллер, Ридер, Вальтер и другие. До начала военных действий против СССР эти школы успели подготовить из украинцев около 400 полицейских.

Одновременно с этим гитлеровская разведка развернула в широком масштабе подготовку агентов, предназначенных для разведывательно-диверсионной и повстанческой деятельности на советской территории. Так, в специальном лагере близ озера Химзее, в Германии, готовились диверсанты, а в военном тренировочном центре Квинцгуте проходили подготовку шпионы [1].

Когда Красная Армия взяла под свою защиту западные области Украины и Белоруссии, основная масса оуновцев бежала на территорию польского «генерал-губернаторства». Там же оказались многие главари и активисты украинских националистических партий и формирований. Центром ОУН стал Краков – резиденция гитлеровского генерал-губернатора Г.Франка.

После бегства главарей Львовского провода ОУН, направляющего подрывную работу на всей территории Западной Украины, многие ее организации распались. Однако значительная часть оуновского актива продолжала нелегально вести подрывную работу против органов Советской власти. Особо следует отметить, что подрывная деятельность украинских буржуазных националистов с приближением фашистской агрессии против СССР все более обусловливалась военно-полити-ческой стратегией нацистской Германии. А она требовала инициировать националистическое движение в Украине, которое могло бы стать оправданием гитлеровского вторжения. Иными словами, речь шла о подготовке вооруженного восстания украинских националистов в Западном регионе Украины. «Очаг пожара в украинских регионах, – указывалось в одном из документов внешнеполитического ведомства нацистов, – дал бы Германии повод для военного вмешательства в крупных размерах» [2].

Осуществляя эти замыслы, оуновцы использовали различные формы и методы подрывной деятельности, приспосабливаясь к обстановке, складывавшейся на западе республики. Так, в первое время после воссоединения западноукраинских земель, Бессарабии и Северной Буковины с Украинской ССР украинские националисты придерживались тактики заигрывания с местными властями, стремясь «работать» во всех организациях, чтобы занять там «теплые места» и «действовать» изнутри.

Такая тактика давала возможность оуновскому руководству внедрять своих активистов в органы местного самоуправления. Бывший член львовской экзекутивы Луцкий А.А., к примеру, сумел пробраться в аппарат одного из райисполкомов Станиславской области и даже добиться избрания депутатом в Народное Собрание. Опасаясь возможного разоблачения, он в конце 1939 г. бежал в Краков.

Органами Советской власти было выявлено только в Станиславской области 156 оуновцев, внедренных в сельские комитеты. После того, как тактика заигрывания с местными органами власти потерпела поражение, ОУН перешла к организации саботажа во всех основных сферах жизни народа: торговле, промышленности, сельском хозяйстве и др., используя при этом имевшие место трудности, а в ряде случаев создавая их искусственно.

Саботаж наиболее активно проводился в торговле. Проникнув в торгующие организации, оуновцы срывали мероприятия местных властей, направленные на бесперебойное обеспечение населения про-дуктами питания и товарами первой необходимости. Например, только по г. Станиславу в первом квартале 1940 г. по плану должно было быть завезено на торгующие пункты крупы 200 тонн, а фактически завезено всего 38 тонн, картофеля – 1300 тонн, завезено 33, животного масла – 10 тонн, завезено 1,2 тонны и т.д. В то же время на базах госторга, обллегпрома лежали в большом количестве обувь, меховые изделия, мануфактура и другие невостребованные товары. Подобное положение имело место и в других областях Западной Украины.

Когда саботаж украинских националистов был сломлен, ОУН встала на путь бандитизма и террора в отношении партийно-советского актива и членов их семей. По неполным данным, во второй половине 1940 г. оуновцами было совершено 30 террористических актов, а в преддве-рии вероломного нападения Германии на СССР их было совершено только за два месяца 1941 г. 17. При этом было убито 17 активистов и ранено 10 [3].

В целях максимального использования оуновцев в своих целях германская разведка незадолго до нападения на Советский Союз инспирировала раскол в ОУН, используя для этого борьбу за власть между лидерами – А.Мельником и С.Бандерой, появившемся к тому времени в Кракове после освобождения немцами из польской тюрьмы. Посредством раскола ОУН на две враждующие организации – мель-никовцев и бандеровцев, нацисты получили возможность эффективнее использовать их в подрывной работе против СССР. Бывший шеф безопасности и СД в городе Ровно Миллер, касаясь раскола ОУН, заявил: «Мы выдали миллион рублей и приложили большие усилия, чтобы вместо Мельника поставить Бандеру. Мы не пожалеем ничего, чтобы сделать десять Бандер» [4].

С.Бандера был хорошо известен фашистской военной разведке еще до того, как стал ее агентом. По характеристике бывшего заместителя начальника второго отдела абвера полковника Е.Штольце, представшего перед Международным военным трибуналом в Нюрнберге в качестве свидетеля, Бандера «был великим демагогом, фанатиком и бандитом. Для достижения своей цели он готов пойти на любое преступление, пренебречь любыми принципами человеческой морали» [5]. Именно благодаря этим качествам он и стал агентом гитлеровского абвера.

Украинских националистов, возглавляемых Мельником, прибрало к своим рукам нацистское гестапо, в то время как бандеровская клика очутилась в руках абвера. Однако это условное разделение не мешало гестапо пользоваться услугами бандеровцев, а абверу – услугами мельниковцев в их борьбе против страны Советов. После происшедшего раскола в ОУН оба ее лагеря, соперничая между собой, стремились с еще большим усердием служить фюреру и его клике в надежде на получение права господствовать над украинским народом.

С поражением буржуазной Польши бандеровцы начали лихорадочно комплектовать вооруженные банды и нелегально забрасывать их на территорию западных областей Украины для совершения диверсий на объектах промышленности и транспорта, а также террористических актов над представителями партийно-советских органов и право-охранительных служб.

Наряду с этим главари ОУН при непосредственном участии офицеров ОКВ (Верховного главнокомандование вермахта) и фашистской разведки из оуновцев и других враждебно настроенных к СССР украинцев – эмигрантов приступили к формированию военизированных отрядов для участия в готовившейся интервенции против Советского Союза. В 1940 году в Кракове из бандеровцев был создан двух-тысячный отряд «сечевых стрельцов», в Лукхенвальде был сформирован батальон «украинских сечевиков». Тогда же известный своей жестокостью нацист Теодор Оберлендер сформировал, в основном из бандеровцев, батальон «Нахтигаль» («Соловей»). Параллельно был сколочен также из оуновцев батальон «Роланд». Эти формирования предназначались для выполнения особых заданий немецкого командования на захваченной советской территории.

Весной 1941 года бандеровский «провод» ОУН на средства спец-служб гитлеровской Германии сформировал четыре так называемых «походных группы», в состав которых вошли наиболее активные украинские националисты. Эти формирования представляли собой вспомогательный оккупационный аппарат для оказания помощи фашистской администрации в укреплении на захваченной территории Украины так называемого «нового порядка».

Выполняя указания своих покровителей, Бандера осенью 1940 года направил во Львов эмиссара центрального «провода» ОУН Е.Стибайло с директивой, обязывающей все оуновские ячейки, действовавшие в западных областях Украины, переключить работу всего националистического подполья на сбор шпионской информации, главным образом, военного характера. В директиве, в частности, указывалось: «...направьте людей на Буковину, в Бессарабию и Литву для разведки этих районов. Подготовьте точный отчет. Кроме того, дайте людей и связь в восточные области... Передайте военные книги, карты, газеты, копии документов, политическую информацию об отношении к немцам» [6].

На выполнение этого задания руководство ОУН направило всю сеть своих шпионских звеньев, созданных при каждом «проводе» ОУН, начиная от Краковского «провода» до уездных «проводов» включительно.

Представляет интерес перечень объектов разведывательной дея-тельности оуновцев. Это прежде всего воинские части Красной Армии, их дислокация, вооружение, командный состав и места их жительства, военные и иные стратегические объекты, подходы к ним, органы НКВД и милиции, анкетные и характеризующие данные на их личный состав, адреса мест проживания и прочее.

В сотрудничестве фашистской разведки с ОУН существовал такой порядок: подготовленные из числа оуновцев шпионы засылались на советскую территорию для сбора разведывательных данных. После их возвращения добытая информация передавалась в соответствующие органы ОУН, а оттуда – в абверу. Впоследствии такой порядок получения от ОУН разведывательной информации о Советском Союзе был изменен. С тем, чтобы ни малейшая часть добытых данных не оседала в центральном «проводе» ОУН, фашистская разведка наряду с использованием шпионской сети ОУН создала свою отдельную от оуновской агентурную сеть, вербуя в нее оуновцев и прогермански настроенных лиц, которых после обучения в специальных школах забрасывали в западные области Украины. [7] Эта агентура, возвращаясь с выполнения задания, передавала шпионские данные непосредственно сотрудникам германской разведки [7].

Агентура вербовалась не только из числа рядовых оуновцев, но также и из руководства ОУН. Последние нередко использовались в качестве резидентов абвера. Одним из них оказался бывший руководитель разведывательного отдела Львовской экзекутивы ОУН Н.М.Матвейчук.[9]

О масштабах использования гитлеровской разведкой украинских буржуазных националистов в разведывательно-диверсионной деятель-ности против СССР свидетельствуют следующие данные: из общего количества выявленной и обезвреженной органами НКВД УССР в предвоенном периоде германской агентуры 30% ее состава представляли оуновцы [8].

Наряду с этим в 1939-1940 гг. гитлеровцами была создана широкая сеть школ и курсов по подготовке из оуновцев командных военных кадров для комплектования так называемых «украинских» формиро-ваний. Такие учебные заведения функционировали на территории Германии, «польского генерал-губернаторства» и в некоторых районах Чехословакии, оккупированных немецкими войсками. В них обучались офицеры и подофицеры летных, танковых и других родов войск. Вместе с тем, оуновцами были военизированы украинские «таборы» (лагеря), где проживало большое количество украинских националистов, бежавших из западных областей Украины.

Для подготовки руководящего состава оуновского подполья для оружейных бандформирований по инициативе краковского «провода» ОУН были созданы специальные курсы, именовавшиеся «Вищий старшинський вишкіл» [9].

По мере приближения фашистской агрессии против СССР центральный «провод» ОУН по требованию нацистов активизировал свою подрывную деятельность. Для ее руководства и координации при краковском «проводе» бандеровцев был создан так называемый «повстанческий штаб». Аналогичные «штабы» были организованы на территории Тернопольской и Станиславской областей.

Во исполнение своих зловещих планов украинские националисты спровоцировали ряд вооруженных акций против органов власти. Так, в декабре 1939 года в г. Збараже и некоторых прилегающих к нему селах Тернопольской области оуновцы организовали вооруженное выступление. Его руководители планировали отдельными группами захватить город, разоружить находившийся там военный гарнизон, войска НКВД, а затем распространить опыт этого выступления на другие города западного региона Украины [9].

В эту акцию оуновцами было втянуто значительное количество своих единомышленников. Только в селе Кобылье активом местной ОУН была организована повстанческая группа численностью около 400 человек, в селе Лубенки – группа в составе более 100 человек. Обе эти группы двинулись на Збараж, но при подходе к городу были рассеяны войсками НКВД и милицией.

Повстанческие выступления украинских националистов против Советской власти имели место и в других городах и населенных пунктах Западной Украины.

После неудавшихся вооруженных акций оуновцев нацисты настойчиво потребовали от главарей ОУН активизации подрывной работы на западе республики. Выполняя это указание, краковский «провод» ОУН перебросил на территорию западных областей Украины своих опытных эмиссаров с задачей: в течение двух месяцев «освоить» территорию, собрать информацию о военно-техническом обеспечении воинских частей Красной Армии, о настроении местного населения, иметь полное представление о количественном и качественном состоянии повстанческих групп, на которое можно было бы опереться в вооруженном восстании против Советов. Обращалось также внимание на активизацию вербовок в ОУН. Переброшенные из-за границы оуновские агенты, курьеры развернули активную подрывную работу против местных органов власти. В результате предпринятых контрмер органами Советской власти было обезврежено значительное количество вражеских агентов и эмиссаров ОУН, засланных из-за границы.

В ответ на это краковский «провод» принял решение: подготовить в кратчайший срок и перебросить на территорию западных областей Украины свои руководящие кадры для восстановления националистического подполья и подготовки вооруженного восстания. На основании по-лученной информации и предпринятых мер оуновскому подполью в марте 1940 года был нанесен очередной оперативный удар: обезврежен руководящий состав львовской экзекутивы и ряд главарей окружных, уездных «проводов», нарушены их организационные связи, изъято оружие и различная специальная техника.

После разгрома второго состава экзекутивы краковский «провод» и его «повстанческий» штаб были вынуждены снова перебросить в западные области Украины опытных и наиболее доверенных своих эмиссаров. Новый оуновский «десант» сумел в сравнительно короткий срок восстановить многие звенья оуновского подполья и развернуть подрывную работу по подготовке вооруженного восстания, которое планировалось на осень 1940 года, готовились командные кадры повстанцев, собиралось оружие. Но и на этот раз планам оуновцев не суждено было сбыться. Опередили органы советской контрразведки. Оуновская верхушка и ее покровители – органы гитлеровской разведки приняли решение: всех наиболее опытных нелегалов, используя любые возможности, вплоть до вооруженного прорыва через советскую государственную границу, вывести на территорию «генерал-губерна-торства». Там подготовить, а весной 1941 года перебросить обратно в Украину для продолжения подготовки вооруженного восстания. В этой операции планировалось использовать до тысячи оуновцев. Организованные группы оуновцев неоднократно пытались прорываться через советские пограничные посты на Запад.

За период с ноября 1940 года по февраль 1941 года пограничными войсками зарегистрировано 86 случаев попыток группового прорыва через границу СССР. Однако осуществление этого плана оказалось нереальным. Через границу удалось прорваться лишь единицам. Основная часть оуновцев была задержана.

Органы безопасности республики располагали достоверной информа-цией о том, что оуновское подполье приводит в боевую готовность свои организации и формирования. Попавшим в их руки «Единым генеральным планом повстанческого штаба по подготовке вооруженного восстания на Украине» предусматривалось осуществление учета повстанческих формирований, координация их действий во время выступления. «Выступление, – говорилось в этом документе, – должно быть на всех землях Украины одновременно; в один и тот же час должны выступить Львов, Луцк, Черновцы, Киев, Одесса, Харьков, Донбасс и Кубань». В документе придавалось особое значение первой ночи вооруженного выступления, когда планировалось ликвидировать всех лиц, занесенных в так называемые «черные» списки. Это – партийные и советские работники, активисты, сотрудники НКВД и милиции, командиры войсковых частей Красной Армии и другие. Восстание планировалось на апрель 1941 года. Однако и эта попытка оуновцев ввергнуть украинский народ в пучину братоубийственной войны была сорвана решительными действиями чекистов. Были вскрыты и ликвидированы повстанческие формирования, обезврежено большое количество бандеровского актива, изъято оружие и другие боевые средства. Только с января по апрель 1941 года в ходе проведения чекистских операций ликвидировано 63 банды. У них изъяты три станковых пулемета, 14 ручных пулеметов, 296 револьверов, 29 обрезов, 11 гранат, 46452 патронов. Однако до конца искоренить бандеровское подполье так и не удалось. Этому помешала фашистская агрессия против СССР, в подготовке и развязывании которой, как сказано выше, украинские коллаборационисты приняли активное участие.

Таковы исторические факты.

К великому сожалению, населению Украины эта информация либо вовсе не знакома, либо представлена в искаженном виде путем соответствующего препарирования средствами массовой информации, поставленными на службу неонацизму.

Литература и источники

1. Де Йонг. Немецкая пятая колонна во II мировой войне. – М., 1958. – С.248.

2. Чередниченко В.П. Анатомия предательства. – К., 1983.

3. Архив КГБ УССР. Ф. 16, оп.39, – Л. 765.

4. Полікарпенко. Організація українських націоналістів під час другої світової війни. ОУН за кордоном, 1951. – С.50.

5. Нюрнбергский международный трибунал. – М., 1974. – Т.7.

6. Архив УКГБ по Львовской обл., д. 640, т. 2, – Л. 231-232.

7. Архив КГБ УССР, ф.16, оп. 33, – Л. 58.

8. Архив ВКШ СССР им. Ф.Э.Дзержинского, Ф.5, Оп. 8

9. Архив КГБ УССР, ф.16, оп. 33, п.н. 58, л. 182.

---

Войцеховский А.А.

Украинское звено общеевропейского коллаборационизма в годы Второй мировой войны

(текст выступления на Международной конференции по проблемам истории Второй мировой войны, состоявшейся в Киеве в ноябре 1995 года)

В осуществлении зловещих планов закабаления народов Европы нацистской Германией не последнюю роль играли предатели из числа местных граждан, чьи интересы в той или иной мере совпадали с интересами агрессора. С их помощью Гитлеру удалось без потерь поставить на колени Францию, Чехословакию и другие европейские страны. На Украине в годы войны с немецкими оккупантами активно сотрудничали украинские буржуазные националисты, разделявшие с нацистами цель уничтожения Советского Союза и мирового коммунизма. Местом их сосредоточения являлись западные области Украины, где национализм укоренился еще в годы польского владычества и в пред-военные годы был «подогрет» массовыми репрессиями со стороны советских властей.

Существенное значение при оценке характера нацио-налистического движения на Украине имело то обстоятельство, что его руководящий центр –центральный провод ОУН находился в Берлине и пользовался всесторонней поддержкой нацистских властей Германии. Нюрнбергский судебный процесс по делу главных нацистских преступников высветил преступную роль лидеров ОУН – Коновальца, Мельника, Бандеры, Ярого, Стецка и других, состоявших в тайных, агентурных связях с нацистскими властями и направлявших националистическое движение на Украине в интересах Германии [1].

По указанию германских властей лидеры ОУН лично и через подчиненных им лиц собирали шпионскую информацию о Советском Союзе, США, Канаде, Великобритании, направляли рядовых националистов в специальные (разведывательные) и военные учебные заведения нацистской Германии, готовясь к войне [2]. В канун гит-леровской агрессии совместно с сотрудниками абвера сформировали из числа украинских националистов карательные батальоны «Роланд» и «Нахтигаль», а также три так называемые походные группы численностью более 6 тыс. человек, которые 22 июля 1941 г. в колоннах немецких оккупантов ступили на украинскую землю [3].

Идя на сотрудничество с немцами, украинские националисты рассчитывали на достижение заветной цели – установление господства над украинским народом и построение так называемой украинской соборной самостийной державы (УССД) [3]. Однако Гитлер не счел нужным делить власть на оккупированных землях Украины с оуновцами и предоставил им неограниченную возможность унижать и истреблять украинский народ в интересах «Великой Германии». Эту возможность оуновцы использовали с невиданным размахом, уничтожив в альянсе с нацистами 5 млн 300 тысячмирных граждан Украины и отправив на принудительные * работы в Германию более 2 миллионов трудоспособных мужчин и женщин [4, с. 567].

Кровавая бандеровщина уже в послевоенные годы унесла и искалечила десятки тысяч человеческих жизней [4, с. 590]. Все это делалось якобы ради построения «самостийной украинской державы». Иные националистически ориентированные историки при этом лицемерно утверждают, будто такую державу желал украинский народ. Однако националисты никогда не интересовались мнением народа и навязывали народу свою волю методами и средствами террора, заимствованными у нацистов. Да и сама модель УССД, декларируемая в программах ОУН, ничего общего не имела с интересами украинского народа. Это была модель тоталитарного государства, собранная из элементов нацистской диктатуры в Германии и корпоративного строя в фашистской Италии. Именно поэтому украинский национализм стал называться интегрированным. Известный канадский историк Орест Субтельный, чей труд «Україна. Історія» переиздан на Украине, хотя и пользуется термином «интегрированный», но этимологии его не объясняет, дабы не обнажать фашистские корни украинского интегриро-ванного национализма. Менее щепетильными оказались авторы Енциклопедії українознавства под редакцией В.Кубиевича. «У майбутній Україні, – пишут они, – відводилося місце лише одній політичній організації (ОУН), що мала б становити своєрідний орден «лучших людей», а апарат влади повинен творити ієрархію «провідників» з вождем на чолі, що сполучатиме функції лідера руху та голови держави» [5]. Автор первых двух программ ОУН (1929 и 1939 гг.) и проекта Конституции УССД Микола Сциборский разъяснял, что государственно-политический строй на Украине, названный им «нациократическим», является прямым отрицанием какой бы то ни было демократии, а глава государства, он же провідник ОУН в своих решениях и поступках ответственен только перед Всевышним и народом [6].

Разумеется, ничего общего с чаяниями украинского народа при-веденные программные установки ОУН не имели и не имеют. Основы-ваясь на историческом опыте, можно безошибочно утверждать, что Украина никогда не могла бы стать демократическим, правовым государством, если бы не освободилась от ига германских нацистов и их пособников – украинских националистов. В значительной степени «усамостійнення» Украины обеспечено победой Советского народа в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.

Самооценки оуновцев и их последователей типа «Ми борці за волю України» и попытки переименовать националистическое движение украинских коллаборационистов на национально-освободительное нашли достойный отпор в трудах советских авторов [7] и многих реально мыслящих исследователей на Западе. Среди них американские исследователи Джон Армстронг и Кристофер Симпсон, итальянский историк Джузеппе Боофа, французкий публицист Аллен Герэн, польский публицист Эдвард Прусс, английский историк А.Даллин, немецкий историк В.Брокдорф, польский историк Р.Торжецки [8]. Названные исследователи единодушны в том, что националистическое движение на Украине в годы Второй мировой войны не было национально-освободительным, так как ОУН и УПА НИКОГДА НЕ ЯВЛЯЛИСЬ САМОСТОЯТЕЛЬНОЙ ПОЛИТИЧЕСКОЙ СИЛОЙ. Их деятельность направля-лась и контролировалась властями нацистской Германии через их агентуру в лице главарей ОУН-УПА. Последняя была сформирована на Волыни из числа националистов и их симпатиков в 1943 году для борьбы с партизанами. Идеология УПА, отмечают многие зарубежные исследователи, в том числе и Джузеппе Боофа в своей двухтомной «Истории Советского Союза», была фашистской. Не отрицает этого и Орест Субтельный, утверждавший, что «український інтегральний націоналізм очевидно містив елементи фашизму й тоталітаризму» [9]. И объясняет он это влиянием фашизма на формирование идеологии украинского национализма, принявшего в 20-е годы крайнюю форму, названную интегральным национализмом. Отличительной чертой украинского интегрального национализма стал полный отказ от прежних демократических и социалистических принципов и переход на принципы тоталитарной диктатуры.

Микола Сциборский в своей «Націократії» подчеркивал единство основных целей и мировоззренческих начал украинского интегрированного национализма и фашизма. Их общие цели: уничтожение Советского Союза и мирового коммунизма, построение «нового порядка» в Европе и во всем мире под эгидой Великой Германии. Оба политических движения имеют сходную мировоззренческую основу. Ее составляют признание духа, воли и идей (спиритуализм, волюнтаризм, идеализм) решающими факторами общественного развития [9].

Отталкиваясь от этой «основы», украинский национализм, по словам Сциборского, «при выборе средств освобождения украинской нации не ограничивает себя никакими «общечеловеческими» пред-писаниями «справедливости», милосердия и гуманизма» [10]. Вот чем, в частности, объясняется та неописуемая жестокость, с которой оуновцы «освобождали» украинский народ, опираясь на фашистских завоевателей.

Американский исследователь Кристофер Симпсон, автор изданной в США в 1986 г. книги «Бловбек» на конкретных фактах раскрывает преступное прошлое ОУН и УПА. Это и расстрелы безоружных военнопленных, и массовое уничтожение женщин, стариков и детей, и геноцид евреев и поляков. Особую жестокость оуновцы проявляли к лицам, которые вступали в колхозы. Им отрубали руки, которыми они голосовали за образование колхозов и вступление в них. Сотрудничество с нацистами в годы Второй мировой войны, а также их собственная кровавая история, – суммирует Симпсон, – «обрекли украинских националистов на вечное отчуждение от большинства украинского народа, представителями которого они себя считают». Опираясь на документаль-ные источники, автор повествует о сотрудничестве оуновцев с нацистским режимом в Германии, а после войны – с ЦРУ. Он подтверждает, что ОУН-УПА имели «тоталитарно-фашистский характер и мощные связи с германской разведкой адмирала Канариса», т. е. с абвером.

Тезис о сотрудничестве главарей ОУН-УПА с руководителями абвера развернут французским публицистом А.Герэном в большое документальное повествование, озаглавленное им «Серый генерал». В нем, в частности, молодое поколение найдет ответ на волнующий его вопрос: убивали ли оуновцы немцев, и, если убивали, то при каких обстоятельствах и за что? Да, убивали, – пишет Герэн, – но только по недоразумению или когда избавлялись от них как от «демаскирующего материала». Дело в том, что немало германских военнослужащих было прикомандировано к подразделениям УПА. Оказавшись в окружении советских войск, бандеровцы в ряде случаев уничтожали своих «союзников», дабы замести следы немецко-украинского сотрудничества. По недоразумению, – когда не срабатывали средства опознания, например, когда переодетых в форму Красной Армии бандеровцев немцы принимали за своих врагов. В таких случаях между немцами и оуновцами возникали перестрелки. Заканчивались они, как правило, миром, без ощутимых потерь для обеих сторон. Об этом свидетельствуют трофейные документы, копии которых в русском переводе опубликованы в сборнике «Обвиняет земля» [11].

Объективный анализ материалов показывает, что УПА была создана в соответствии с планами нацистского руководства Германии, подготовленным еще до войны офицерским составом из числа нацио-налистов, прошедших выучку в нацистской Германии и обеспечена вооружением и снаряжением и использовалась для борьбы против советских партизан, а при отступлении немецких войск – для затрудне-ния продвижения советских войск. При этом немцы подготовили тайные склады оружия для использования его украинскими националистами в тылу Советской Армии. Об этом дали показания в Нюрнберге бывшие сотрудники абвера полковник Эрвин Штольце и капитан Юзеф Лазарек [12].

Несостоятельны утверждения тех историков, которые пытаются убедить своих читателей в том, будто после аннулирования немцами бандеровского акта провозглашения «самостійний Украины» и разгона «правительства» Стецька украинские националисты перешли в оппозицию к своим бывшим союзникам и даже начали против них вооруженную борьбу. Факты говорят о том, что союзнические отношения между оуновцами и гитлеровцами не прекращались до самого окончания войны. Так, при разгроме советскими войсками группировки УПА в Кременецких лесах на Тернопольщине в апреле 1944 г. вместе с оуновцами были захвачены немецкие военнослужащие численностью 65 человек, сражавшиеся на стороне своих союзников. Захваченный унтер-офицер вермахта Н., будучи допрошен в качестве военно-пленного, показал, что немецкое командование поддерживает тесные контакты с командованием УПА. По данному вопросу командир 13 танкового корпуса генерал-лейтенант Гауфе в марте 1944 г. издал специальный приказ, предписывающий оказывать помощь частям УПА как при формировании, так и при переброске через линию фронта для действий в тылу Советской Армии. В районе Подкамень, по показаниям того же военнопленного, немцы перебросили на самолетах курень украинских повстанцев и в помощь им – группу немецких солдат, которая после выполнения боевого задания подлежала возвращению в немецкий тыл.

Информация об этом содержится в донесении Народного Комиссара внутренних дел и начальника управления внутренних войск Украинского округа командующему Первым украинским фронтом Маршалу Советского Союза Г.К.Жукову [13]. Аналогичные случаи отмечены и в других документах того времени.

Особо пристального внимания заслуживают архивные документы, раскрывающие предательство Бандеры и Стецка в период пребывания их в немецком концлагере «Заксенхаузен». Имеющиеся в архивах Украины письма обоих главарей ОУН в адрес руководителя краевого провода ОУН во Львове Миколы Лебедя свидетельствуют о том, что немцы были заинтересованы в их вмешательстве в дела националисти-ческого подполья на Украине, так как оно было сориентировано Бандерой и Стецком на сотрудничество с немцами и продолжение вооруженной борьбы только «против Москвы». Условия пребывания лидеров ОУН в немецком концлагере не оставляют сомнения в том, что их «заточение» было показным, для создания главарям ОУН имиджа мучеников, страдающих за идею украинской независимости. Этот вывод подтверждается фактом личной встречи Стецка и Лебедя в Кракове в 1943 г., о чем сообщается в книге американского историка Джона Армстронга «Украинский национализм» [14].

В работах нацио-налистически ориентированных историков замолчаны или крайне невнятно отражены кровавые деяния оуновцев на территории зарубежных стран. Между тем дивизия СС «Галичина» в годы войны участвовала не только в боях против наступающих частей Советской Армии, но и в уничтожении украинских сел, в которых скрывались партизаны (Гута Пеняцкая, Беняки), в подавлении национально-освободитель-ных движений народов Польши, Чехословакии, Югославии и лишь за несколько дней до капитуляции нацистской Германии дивизия СС «Галичина» была пере-именована в Первую Украинскую. На ее кровавом счету уничтожение Дембицкого концлагеря (Польша) с его 750 тысячами узников осенью 1944 года, о чем еще в 50-е годы сообщалось в радиопередачах польского радио. Замалчиваются и так называемые «освободительные рейды» УПА по территории Польши и Чехословакии в послевоенные годы (1946-1948), унесшие тысячи человеческих жизней народов этих стран и подтолкнувшие правительство ПНР к переселению, проживавших в юго-восточных районах Польши украинцев в северо-западные (так называемая акция «Висла») [15].

Крайне поверхностно в националистических изданиях освещается междоусобная борьба бандеровцев и мельниковцев, в которой самую незавидную роль сыграли Бандера и Лебедь, а также возглавлявшаяся последним бандеровская служба безопасности (СБ). Из архивных источников известно, что именно эта «служба», тесно взаимо-действовавшая с гестапо, спровоцировала братоубийственную бойню между бандеровцами и мельниковцами и тем самым расколола нацио-налистическое движение в интересах нацистской Германии. Ею уничтожено много украинских патриотов, заподозренных в инако-мыслии или бездоказательно обвиненных в предательстве. Имена таких людей предавались забвению. Долг историков поднять их из забвения и занести в мартиролог Второй мировой войны, а не ограничи-ваться собиранием сведений о потерях, понесенных в борьбе с органами Советской власти. Понуждает к этому, кроме всего прочего, содержащееся в книге О.Субтельного указание на то, что после смерти Омеляна Сеника и Миколы Сциборского от рук убийцы в сентябре 1941 г. «...убийства и взаимные доносы немцам в жестоком конфликте двух фракций ОУН стали обычным явлением» [16].

Для ответа на поставленные вопросы недостаточно одних отечественных архивов. Необходимо привлечение архивов бывших нацистских спецорганов, а также ОУН и УПА, разведывательных и контрразведывательных органов Польши, Чехословакии, Югославии, США, Канады, Великобритании, Франции.

Ветераны Великой Отечественной войны, которых я представляю здесь, надеются, что настоящая конференция заложит основы объективного и всестороннего исследования истории Второй мировой и Великой Отечественной войн, столь необходимого для правильного понимания перемен, происшедших и грядущих.

Литература и источники

1. Нюрнбергский процесс: Сб. документов: В 8 т. – М., Юриздат, 1989. Т. 3, – С. 426.

2. Лидеры ОУН – агенты нацистских спецслужб// Правда, 1991,. 4 мая.

3. Ткачук А.В. Украинские буржуазные националисты-пособники гитлеровской агрессии. – В сб: Действительные и мнимые освободители Украины» (материалы научно-практической конференции в Военно-научном обществе при штабе МО Украины от 9 апреля 1993 г.).

4. Субтельний Орест. Україна. Історія. – Вид. Київ: Либідь, 1993 р.

5. Енциклопедія українознавства. (Словникова частина); гол. ред. В.Кубійович. – Париж, Нью-Йорк. Молоде життя, 1966. Т. 5. – С. 1725.

6. Сціборський М. Націократія. – Париж, 1935.

7. Чередниченко В. Націоналізм проти нації. – К.: Політвидав України, 1970; Чередниченко В. Анатомія зради. – Політвидав України. К., 1978; Замлинський В. Тавровані презирством народу. Політвидав України, 1974; Даниленко С.Т. Дорогою ганьби і зради. – К.: Наукова думка, 1972.

8. Armstrong J.A. Ukrainian Nationalism. – New York and London. 1963.

- Kristopher Simpson. Blowback. N. Jork, 1986.

- Edward Pruss. Herosi spod snaku trysuba. – Warszawa, 1985.

- Dallin. German Rule in Russia 1941-1945. – London, 1957.

- Brockdorf W. Geheimkomandos des Zweiten Weltkrieges. – München, 1967.

- Torzecki R. Kwestia ukrainska w polityce III Rzeszy (1933-1945). – Warszawa, 1972.

- Джузеппе Боофа. История Советского Союза. – М., 1990, Т.2, – С. 107.

- Аллен Герэн. Серый генерал. – М.: Прогресс, 1971.

9. Сціборський М. Націократія. – С. 38.

10. Там же.

11. Действительные и мнимые освободители Украины. С. 47-55; Архив КГБ СССР.

12. Военно-исторический журнал. – 1990, №4.

13. Внутренние войска в Великой Отечественной войне 1941 г. (Документы и материалы). Изд. Юридической литературы. М., 1975, стр. 627.

14. J.A.Armstrong Ukrainian Nationalism. New York and London 1963, p. 280.

15. Текст выступления опубликован в материалах Международной конференции по проблемам истории Второй мировой войны, состоявшейся в Киеве в ноябре 1995 г., а также в журнале «Марксизм и современность», №3 за 1995 год.

16. Субтельний О. Україна. Історія. – С. 542.

Недостаточно прав для комментирования