Советская власть умела хранить тайны. Это нормально: любая власть, если она действительно власть государственная, должна уметь хранить тайны. Советская власть чрезмерно «любила» делать тайны. Это можно осуждать, но нужно и понимать, что перестраховка в таком ответственном деле всё же лучше беспечности. Советская власть «не любила» расставаться с тайнами, даже когда тайна объективно становилась не нужной. Это очень плохо, поскольку именно во мраке неизвестности рождаются мифы, плодятся паразиты на полуправде и откровенное вранье. Судьба Приказа № 227 от 28 июля 1942 года, вошедшего в историю как приказ «Ни шагу назад!» за подписью И.В.Сталина яркое подтверждение этим словам.
Без поражения под Харьковом не было бы Сталинграда
Осознать смысл приказа невозможно, если не знать предыстории его появления. В статье о битве под Москвой («Время» от 20.04.07) я обратил внимание на малоизвестный факт: поначалу успешное зимне-весеннее контрнаступление советских войск 1942 года захлебнулось при попытке освободить город Ржев. В результате образовался так называемый «Ржевский выступ» - ударная группировка немецких войск, нацеленная на Москву. От города их отделяло только 200 км. Советское командование единодушно считали «Ржевский выступ» главной угрозой и не жалело сил для его ликвидации. Гитлер действительно придавал огромное значение этому плацдарму для будущего реванша за разгром под Москвой. Но летом 1942 года у него были совсем другие планы...
Германская ставка планировала «сохраняя положение на центральном участке», взять Ленинград, а на юге - прорваться на Кавказ. Дело в том, что Бакинский и Грозненский районы давали три четверти нефти, добываемой в Советском Союзе. После провала «блицкрига» война приняла затяжной характер, и остродефицитная нефть стала более приоритетной целью, чем флаг со свастикой, водруженный над Кремлем. Для того чтобы скрыть истинные планы, немцы провели дезинформационную операцию «Кремль». Был даже выпущен фальшивый приказ о наступлении на Москву, подписанный командующим группой армий «Центр» фельдмаршалом фон Клюге. И наша разведка, увы, «клюнула на наживку»...
В итоге, вместо того, чтобы сосредоточить силы на обороне Кавказа и не допустить прорыва немцев через донские и приволжские степи к Волге, что фактически означало бы развал единого советско-германского фронта, Ставка начала подготовку очередной Ржевской операции. Свои силы были явно переоценены, а немецкие трагически недооценены - к концу 1942 года планировалось изгнать фашистов за государственную границу СССР.
12 мая началось наступление советских войск на Харьковском направлении. Наступая южнее областного центра по обоим берегам Северского Донца, наши войска вышли к Чугуеву и Мерефе. На северном направлении они существенно продвинулись к Белгороду, под Волчанском на 65 км прорвали немецкую оборону. Сводки Совинформбюро были преисполнены торжества.
Однако северный и южный фланги наступающих не сомкнулись, и не окружили 6-ю армию фон Паулюса, как было предусмотрено планом операции. Вместо освобождения первой столицы Украины, советские войска сами втянулись в подготовленный для них «котел». Под райцентром Барвенково 25 - 30 мая немцы практически полностью уничтожили окруженные войска Юго-Западного фронта - до полумиллиона человек погибшими и попавшими в плен. К слову сказать, урок «барвенковской катастрофы» пошел впрок - это был последний «котел», в который попала Красная Армия.
4 июля пал Севастополь - немцы ликвидировали Крымский фронт, потерпела неудачу и наша попытка деблокировать осажденный Ленинград. Это освободило дополнительные силы фашистов. В результате над всем югом страны нависла смертельная угроза. Но главная трагедия, повторюсь, произошла под Барвенково. О ней не любили писать в отличие от героической 250-дневной обороны Севастополя: гордиться здесь было нечем.
6-я армия фон Паулюса почти не встречая сопротивления, походным маршем двинулась из Харькова на Сталинград. 7 июля она легко взяла Воронеж. Южнее неё переброшенная из Крыма 17-я армия вермахта почти без боя 24 июля вошла в Ростов-на-Дону. Путь к Волге и на Кавказ был открыт. Напомню, что на случай падения Москвы у Сталина был продуманный план, как продолжать войну. Столица переносилась в Куйбышев. Но на случай падения Сталинграда резервного плана не было, и быть не могло.
Немецкие самолеты разбрасывали над деморализованными отступающими войсками и населением листовки с издевательскими частушками:
«До Воронежа - с бомбежкой,
А в Сталинград войдем с гармошкой!»
Михаилу Шолохову, автору «Тихого Дона», Главное политуправление обратилось с просьбой срочно написать пропагандистскую статью под рабочим названием «Дон бушует». Пусть, мол, популярный автор покажет силу всенародного гнева против агрессора, взбодрит потерявших веру. Но великий мастер уклонился от заказа, только после войны он напишет трагический роман о лете 1942 -го - «Они сражались на Родину».
Наступил момент истины, когда нужно было сказать народу всю жестокую правду о положении на фронте, предотвратить самое опасное, что может быть в любой армии - потерю боевого духа, воли к сопротивлению. Приказ Наркома обороны от 28 июля за номером 227 и стал тем моментом истины.
Знаменитый «секретный» приказ
Приказ № 227 не был и не мог быть секретным, хотя его так упорно называют некоторые профессиональные обличители сталинизма. Это видно невооруженным глазом: номера секретных приказов начинались либо с цифры «0», либо заканчивались буквой «с». Секретные приказы не зачитывают перед строем миллионов военнослужащих, они не для этого пишутся. Другое дело, что не обязательно несекретные приказы публикуются в широкой печати. О Приказе № 227 (чаще его называли не по номеру, а как приказ «Ни шагу назад!») писали всегда, цитировали его фрагменты, но полный текст был опубликован только в 1988 году. Ничем кроме как идеологическим маразмом это объяснить невозможно. Точно так же произошло и с легендой о «28 панфиловцах», о чем я уже писал. Идеологи сусловской закалки не допускали мысли, что нужно честно признать, что помимо официально воспетого массового героизма советских воинов (и это святая правда!) имели место отнюдь не единичные случаи предательств, трусости, дезертирства, малодушия. Все они требовали адекватной реакции в чрезвычайных обстоятельствах смертельной опасности - создание заградотрядов, штрафных рот и батальонов.
Опасность нависла не только над Советским государством, а над самой жизнью населяющих его народов. Сталин, в отличие от Ленина, выдвинувшего во время интервенции 14 держав лозунг «Социалистическое Отечество в опасности!», ни пол словом не обмолвился об идеологическом и классовом содержании идущей войны. В тексте приказа есть только патриотизм высшей пробы: всем миром нужно спасать Родину!
А кто сегодня знает о действительно секретном сталинском приказе № 0391, рассекреченном уже в наши дни? Его стараются не замечать, ибо он отнюдь не вписывается в навязываемый обществу образ кровожадного коммунистического тирана. Я не буду его комментировать, просто запомните его название «О фактах подмены воспитательной работы репрессиями» и внимательно прочтите такой абзац: «...метод убеждения неправильно отодвинули на задний план, а метод репрессий в отношении подчиненных занял первое место; повседневная воспитательная работа в частях в ряде случаев подменяется руганью, репрессиями и рукоприкладством... Необоснованные репрессии, незаконные расстрелы, самоуправство и рукоприкладство со стороны командиров и комиссаров являются проявлением безволия и безрукости, нередко ведут к обратным результатам, способствуют падению воинской дисциплины и политико-морального состояния и могут толкнуть нестойких бойцов к перебежкам на сторону противника».
Конец мифа о заградотрядах
Идеологический запрет на публикацию Приказа № 227 был связан, прежде всего, с закрытой для обсуждения темой пресловутых заградотрядов, штрафных рот и батальонов. Действительно, в Приказе № 227 очень четко указано как наводить порядок и дисциплину в войсках этими карательными инструментами (на самом деле, они существовали и раньше, но не в таких формах и количестве). Поскольку до 1988 года приказ не публиковался, тем более не публиковались секретные данные Министерства обороны и НКВД о количестве лиц, прошедших через дисциплинарные подразделения, о боевой работе заградотрядов, то эта тема стала благодатнейшим полем для всякого рода спекуляций.
Помню, в 60-70-е годы у нашей диссидентствующей интеллигенции популярной была песня:
«Эта рота наступала по болоту,
А когда ей приказали, то она пошла назад,
Эту роту, в сорок третьем,
Расстрелял из пулеметов заградительный отряд».
Посмотрим, как эта песня, отражающая достаточно широко распространенные в обществе настроения, соотносится с реальностью.
Да, в приказе действительно сказано: «сформировать в пределах армии 3-5 хорошо вооруженных заградительных отрядов (по 200 человек в каждом), поставить их в непосредственном тылу неустойчивых дивизий и обязать их в случае паники и беспорядочного отхода частей дивизии расстреливать на месте паникеров и трусов и тем помочь честным бойцам дивизий выполнить свой долг перед Родиной».
Однако бегущую в панике толпу перепутать с марширующей ротой невозможно. Ладно, Бог с ней, с песней. Допустим, были и случаи панического бегства целыми ротами. Тем не менее, специально проведенный архивный поиск не нашел ни одного случая (sic!) открытия огня заградотрядов по своим подразделениям. Не помнят об этом и фронтовики. Зачем помогать противнику, убивая своих ротами? Да, расстрелы применялись. Но не отступающих рот, а их командиров вкупе с политруками. А ещё отдадут под трибунал несколько паникеров, и расстреляют их перед строем. Чтобы остальные опомнились и повернулись к врагу лицом.
Рассекреченные отчёты заградотрядов свидетельствуют: «С начала войны по 10-е октября с.г. Особыми отделами НКВД и заградительными отрядами войск НКВД по охране тыла задержано 657 364 военнослужащих, отставших от своих частей и бежавших с фронта. Из них оперативными заслонами Особых отделов задержано 249 969 человек и заградительными отрядами войск НКВД по охране тыла - 407 395 военнослужащих. Из числа задержанных, Особыми отделами арестовано 25 878 человек, остальные 632 486 человек сформированы в части и вновь направлены на фронт. В числе арестованных Особыми отделами: шпионов - 1505, диверсантов - 308, изменников - 2621, трусов и паникёров - 2643, дезертиров - 8772, распространителей провокационных слухов - 3987, самострельщиков - 1671, других - 4371, Всего - 25 878. По постановлениям Особых отделов и по приговорам Военных трибуналов расстреляно 10 201 человек, них расстреляно перед строем - 3321 человек». Итак, арестовано 4%, из них расстреляно 1,5%.
Ещё более скромная доля расстрелянных предстаёт в отчетах 1942 года: «...с 1 августа по 15 октября 1942 года заградотряды задержали 140775 военнослужащих. Из них 3980 человек арестовано (28%), 1189 — расстреляно (0,8%), 2961 — направлен в штрафные роты и батальоны (1,9%) остальные — возвращены в свои части и на пересыльные пункты (69,3%). Никаких массовых убийств, как видим, не было.
Что же касается печальных, но нередких на войне случаев открытия огня по своим, то они, конечно, были. В армии США существует официальный, и от этого особо идиотски звучащий термин «friendly fire», то есть «дружественный огонь». Даже сейчас, в эпоху электронных средств распознавания типа «свой - чужой» американские танкисты «по дружбе» подстрелили в Ираке несколько своих же «Абрамсов», а их зенитчики «по дружбе» сбили свой и английский истребители. Сомнительный рекорд в этом деле поставили израильтяне: в войне 1973 года 25% их потерь было от «дружественного огня». Однако, обличительные баллады ближневосточных бардов на тему стрельбы по своим автору не известны.
В заградотрядах служили такие же бойцы, как и в частях на передовой. Мой отец, Рем Иванович Смирнов, в 1942 году был курсантом 2-го курса эвакуированного в Пятигорск Полтавского танкового училища. Когда осенью фронт вплотную подошел к городу, занятия прекратились, и из 18-летних курсантов сформировали заградотряд. Они патрулировали улицы и окрестности прифронтового города, предотвращали мародерство (разграбление винного завода), несли службу охраны ближнего тыла обороняющихся войск. Однажды ночью они натолкнулись на несколько выздоравливающих бойцов из местного госпиталя, которые никак не могли завести двигатель «полуторки». Предложили им помощь, и запустили машину «с толчка». Те поблагодарили и уехали. Позже оказалось, что они помогли бежать дезертирам, угнавшим автомобиль. Через несколько дней, когда положение стало критическим, курсантский заградотряд был брошен в бой. Там, под Пятигорском, мой отец получил свое первое пулевое ранение во время контратаки.
Заградотряды существовали не долго. В связи с изменением в лучшую сторону после 1943 г. общей обстановки на фронтах полностью отпала необходимость в их дальнейшем существовании. Поэтому все они к 20 ноября 1944 года в соответствии с приказом НКО СССР № 0349 от 29 октября 1944 г. были расформированы.
В чем прав и не прав Высоцкий
Я очень люблю Владимира Высоцкого и знаю все песни его военного цикла. Но истина дороже. Самой неудачной песней Высоцкого, на мой взгляд, является песня «В прорыв идут штрафные батальоны». В ней почти к каждому куплету есть большие или маленькие замечания. Кроме, пожалуй, этого:
«За этот час не пишем ни строки -
Молись богам войны артиллеристам!
Ведь мы ж не просто так - мы штрафники, -
Нам не писать: «...считайте коммунистом».
Это уж точно, в ВКП(б) штрафников не принимали. Удачнее песня Высоцкого «Нынче все срока окончены» о штрафной роте, укомплектованной уголовниками. Но в целом Владимир Семенович отдал слишком щедрую дань тюремно-лагерной ментальности и фольклору. Эти песни нельзя принимать без соответствующих поправок на законы полукриминального жанра.
В штрафные роты и батальоны попадали двумя путями. Большинство контингента было из военнослужащих, наказанных за какие-либо реальные, а зачастую мнимые провинности. Типичный пример - кратковременное пребывание в плену, или даже просто в окружении. Но были и настоящие уголовники, которые сами добивались отправки на фронт. Они предпочитали погибнуть, либо «искупить вину кровью», чем гнить в лагерях и тюрьмах. Такие проходили жесткий отбор, поскольку далеко не каждому из них можно было доверить оружие. В 1942-1943 годах на фронт было отправлено более 157 тыс. бывших заключенных. Офицеры-штрафники подлежали разжалованию в рядовые и лишались наград на время «взыскания».
Не известно ни одного случая, чтобы в тылу штрафников ставили заградотряды. Служба в штрафных подразделениях была организована так, а дисциплина была столь высокой, что потребности в заградотрядах не было. Боевой дух у штрафников действительно был силен: «Вы лучше лес рубите на гробы - в прорыв идут штрафные батальоны!» - верно сказал Высоцкий.
Командный состав штрафных подразделений назначался из числа «волевых и наиболее отличившихся в боях командиров и политработников», получавших неограниченную власть в отношении своих подчиненных. Так, командир штрафбата пользовался в отношении штрафников дисциплинарной властью командира дивизии и мог любого из них расстрелять на месте без трибунала.
Срок наказания определялся не очень большой — от одного до трех месяцев, после чего военнослужащий восстанавливался в званиях, наградах и правах. Но шансы на выживание были невелики. Штрафбаты направлялись на «трудные участки», где имелись наиболее благоприятные условия для «искупления». Основанием для досрочного освобождения и реабилитации служило ранение в бою (если повезет) или свершение чего-либо особо героического (как правило, посмертно).
Я знал одного штрафника - Николая Николаевича Деркача. Он оканчивал школу летчиков-истребителей и накануне выпускных экзаменов опоздал из увольнения - заночевал у девушки. За этот проступок был отправлен в штрафную роту. Обладая недюжинной силой, стал там разведчиком, много раз ходил в тыл к немцам, приводил «языков». Не помню уж почему, но его реабилитация затянулась на год. Ему невероятно везло, воевал без ранений. Но в штрафроте воюют «до первой крови». Деркач писал пачками письма Сталину и Ворошилову, просил простить, вернуть в авиацию. Наконец, что-то где-то наверху сработало. Он еще успел полетать, сбить шесть немецких самолетов. Он, заколдованный, так и закончил войну без единой царапины.
Всего за войну через штрафбаты и штрафроты прошло 442 тыс. военнослужащих, что составляет менее 3% фронтовиков. Пребывание в них не считалось судимостью. Примечательный факт: солдатский орден «Красной звезды» считается очень почетной наградой. Но офицер её мог получить только в штрафбате, где он временно был в звании рядового. Поэтому награжденные этим орденом часто скрывали награду, чтобы не стать «разоблаченными» бывшими штрафниками.
«И всё-таки мы победили!»
В фильме талантливого режиссера и поэта Петра Тодоровского «По главной улице с оркестром» в исполнении замечательного актера Олега Борисова звучит песня «На том берегу». В ней есть строки:
«Ушанки чернели на алом снегу,
И губы немели на том берегу,
На том берегу, на том берегу,
На том берегу, где мы были.
За каждой спиною был свой Сталинград,
И в мерзлых траншеях - «Ни шагу назад!»
И все-таки, и все-таки,
И все-таки мы победили!
И все-таки, и все-таки,
И все-таки мы победили!»
Тодоровский нашел очень емкую и лаконичную форму для выражения мысли, что разделяет абсолютное большинство, как наших фронтовиков, так и наших бывших врагов. Приказ «Ни шагу назад!» смог сделать почти невозможное: неудержимый натиск гитлеровских полчищ на Сталинград был остановлен, остановлен не свежими людскими и материальными резервами, а силой человеческого духа, воспрянувшего от нужных и вовремя сказанных слов.
Александр Смирнов
Комментарии
http://stalinism.fatal.ru/pr_227.htm
А вот относительно информации хочу заметить, что орден Красной звезды по статуту не солдатский (см. http://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%9E%D1%80%D0%B4%D0%B5%D0%BD_%D0%9A%D1%80%D0%B0%D1%81%D0%BD%D0%BE%D0%B9_%D0%97%D0%B2%D0%B5%D0%B7%D0%B4%D1%8B)
Возможно, имелся ввиду Орден славы. Но если не быть точным в общеизвестном, то как верить автору в остальном?
С уважением
Сергей Анисимов
RSS лента комментариев этой записи