Эксклюзив

(Аллен Даллес о докладе Н.С.Хрущева на ХХ съезде КПСС)

Одним из ранних отложившихся в моей детской памяти словосочетаний - а помним мы себя более-менее осознанно приблизительно с пяти лет - было, как это ни странно, словосочетание «культ личности». Для меня, несмышленыша 1955 года рождения, оно сливалось в одно загадочное слово - «культличности». Дело в том, что в нашем доме, как и в очень многих советских семьях, радиоточка практически не выключалась. О непонятном, но зловещем «культеличности» в конце 50-х - начале 60-х по радио, да и вообще вокруг меня говорили так много и так часто, что не запомнить его я не мог.

По секрету всему свету...

Словосочетание «культ личности Сталина» впервые было озвучено в так называемом «секретном докладе» Первого секретаря ЦК КПСС Н.С.Хрущева, сделанном им в последний день работы ХХ съезда партии на утреннем заседании 25 февраля 1956 года. Накануне вечером съезд исчерпал объявленную повестку дня и фактически был закрыт. Поэтому для большинства делегатов сообщение о предстоящем назавтра дополнительном докладе, стало полной неожиданностью. Не случайно, в одном из документов того времени говорилось, что доклад был сделан после съезда на «собрании» его делегатов. Гости съезда из «братских компартий» на закрытое заседание приглашены не были.

Огромный, 70-страничный доклад «О культе личности и его последствиях» зачитывался Хрущевым в течение 5 часов без перерыва. Уникальный случай в истории всех съездов и пленумов партии - не велась ни стенографическая, ни магнитофонная, ни кинозапись заседания! Хрущев неоднократно отходил от напечатанного текста, эмоционально его комментировал. Реакция зала была неоднозначной - в основном гробовая тишина, которая изредка прерывалась выкриками, как осуждения, так и одобрения докладчика. Говорят об имевших место нескольких обмороках, и это звучит весьма правдоподобно. Точно восстановить ход заседания и атмосферу в зале уже не удастся, поскольку последующие годы не особенно способствовали написанию непредвзятых мемуаров, а живых свидетелей того исторического события практически не осталось.

Известный историк Рой Медведев, которого в брежневские годы по причине его неконъюнктурности зачисляли в «диссиденты», а сегодня обвиняют в прямо противоположном, нашел удачное образное сравнение. На днях на канале НТВ он сказал примерно следующее: «Речь Хрущева можно уподобить только гипотетической ситуации, как если бы Папа Римский обратился к католикам с «разоблачением» Иисуса Христа, который на самом деле оказался не сыном Бога, непорочно зачатым в чреве девы Марии, а земным человеком, который жил среди подобных ему людей, распространял своё, а не божественное учение, делал ошибки и грешил».

Заранее подготовленное краткое постановление съезда с одноименным, как и доклад Хрущева названием, было принято в «лучших» традициях только что развенчанного Сталина, то есть - единогласно. Более того: не было никаких прений по этому важнейшему вопросу! Хрущев, не уверенный в поддержке зала, велел председательствовавшему на заседании Н.А.Булганину, чтобы тот предложил голосовать без обсуждения, и привычка к партийной дисциплине надежд Хрущева не подвела.

Материалы съезда были изданы в двух увесистых томах на 1100 страницах, но только на последней странице второго тома было напечатано постановления длиной в девять строк «О культе личности и его последствиях». Причем имя Сталина в нем не упоминалось. Поначалу только эти девять строк и были опубликованы в прессе.

Доклад был разослан фельдъегерской почтой КГБ по городам и весям необъятной страны, чтобы быть зачитанным миллионам коммунистов на закрытых партсобраниях. Конспектировать запрещалось, а пронумерованные экземпляры возвращались в Москву. Было принято также решение ознакомить с текстом руководство «братских компартий» социалистического лагеря и отдельно компартий Франции и Италии.

Есть одна немецкая поговорка, перевод которой для русского уха звучит немного странно. В немецком языке рифмуются слова «два» («zwei») и «свинья» («Schwein»), отсюда и выражение: «Что знают двое, то знает и свинья». А если вместо двух знающих, поставить приблизительно пять - шесть миллионов человек, посвященных в «тайну», то тогда кто будет о ней знать? Точнее, кто знать не будет? Вопрос риторический...

Слухи о «секретном докладе» наводнили не то что страну, а весь мир. Директор ЦРУ Аллен Даллес пообещал своей агентуре премию в миллион долларов за текст доклада, который «станет первым гвоздем в крышку гроба СССР». Это тот самый А.В.Даллес, который в 1948 году со своим братом Дж.Ф.Даллесом, председателем Совета национальной безопасности США, сформулировал внешнеполитическую доктрину, имевшей целью уничтожение и расчленения СССР. Впоследствии «доктрина Даллеса» была полностью реализована при помощи предателей из послесталинского поколения партноменклатуры, среди которых был и молодой делегат ХХ съезда, будущий главный идеолог «перестройки» Александр Яковлев.

Но миллионную премию Даллесу выплачивать не пришлось: доклад ему бесплатно передали израильтяне. Те в свою очередь его получили от польского журналиста Виктора Граевского, который взял доклад на несколько часов у своей подруги Люции, работавшей в аппарате ЦК ПОРП, и сразу же помчался в варшавское посольство Израиля делать копию. Граевский накануне подал заявление на израильское гражданство, и вот ему представился уникальный случай услужить своему будущему новому отечеству.

В итоге 4 июня 1956 года доклад Хрущева был опубликован на английском языке Госдепартаментом США и газетой «Нью-Йорк таймс», а вскоре в обратном переводе на русский язык его стали перепечатывать русские эмигрантские издания по всему миру. Разумеется, не будь инициативного Граевского, задержка с получением текста всё равно не могла быть очень долгой.

Хрущев сам себя поставил в дурацкое положение: на постоянные вопросы иностранных журналистов об аутентичности опубликованного текста, он был вынужден либо невнятно это отрицать, либо говорить что-то типа: «Спросите лучше у ЦРУ, где оно берет такие доклады...». И в самом деле: обратный перевод на русский язык юридически не считается аутентичным текстом! В СССР доклад Хрущева был опубликован после специального постановления ЦК только на исходе четвертого года «перестройки» - в марте 1989 года.

Культ и личность

Для возникновения явления, вошедшего в историю под не самым удачным названием «культ личности Сталина», имелся ряд объективных и субъективных причин. В известном смысле культ первого лица не мог не возникнуть в обществе с мощнейшими традициями авторитарного правления на всех этажах своей организации, в обществе, в котором почти отсутствовал опыт парламентаризма, где государственная церковь веками преподносила народу самодержавие как Богом данную власть, а самого царя называла не иначе как «помазанником божьим».

Свято место пусто не бывает: в головах миллионов государственную религию заменила марксистская идеология в её предельно упрощенном, вульгаризированном виде, а царь-батюшка подвинулся, уступив трон генсеку партии. Вместо «Боже, Царя храни! Сильный, державный, царствуй на славу нам!» шестая часть суши стала с искренним воодушевлением петь «Нас вырастил Сталин — на верность народу, на труд и на подвиги нас вдохновил!».

Атеистическое марксистское учение в стране, в которой господствующей формой сознания еще вчера была религия, было обречено на то, чтобы обрасти, по сути, религиозной оболочкой и атрибутикой. Именно оттуда - из традиций государственного православия - родом коммунистическое «священное писание», с готовыми ответами на все вопросы жизни - Полные собрания сочинений мертвых пророков и живого классика. Оттуда же происходят иконостасы из портретов членов Политбюро в красных углах общественных светлиц, хоругви с ликами вождей на демонстрациях трудящихся, «ленинские» уголки и комнаты - эти молельни эпохи атеизма, и, наконец, нетленные мощи Великого Учителя, дело которого продолжает его верный ученик. Я пишу об этом без малейшей иронии и сарказма: ничего другого в крестьянской стране, где грамоту знало меньше половины взрослого населения, возникнуть не могло. Иное было бы просто не понято и не принято. Добавим сюда исконно русскую веру в сказку про доброго царя и плохих бояр, которая, несмотря ни на что, продержалась все три века правления династии Романовых. Последний царь, в конце концов, тоже оказался «плохим», но сказка его пережила.

Слепой, наивной вере противостоят либо безверие, либо научно-обоснованный, сознательный выбор. На последнее рассчитывать не приходилось (да и сейчас поводов для оптимизма не много); оставался выбор между верой и безверием. Я пишу это не для оправдания Сталина, а для того, чтобы было ясное понимание тогдашних объективных реалий и политической культуры народа, который еще не успел стать «электоратом».

Поэтому я не склонен априори не верить Сталину, который в беседе с Лионом Фейхтвангером в 1937 году сказал, что «подхалимствующие дураки приносят вреда больше, чем враги». Но всю эту шумиху вокруг собственной персоны «он терпит, поскольку знает какую наивную радость доставляет праздничная суматоха её устроителям, и знает, что всё это относится к нему не как к отдельному лицу, а как к представителю течения, утверждающего, что построение социалистического хозяйства в Советском Союзе важнее, чем перманентная революция».

Напомню, что согласно теории «перманентной революции» Льва Троцкого Советскому Союзу отводилась роль спички для разжигания пожара мировой революции, а нашему народу, соответственно, расходного материала для её огня. Победа Троцкого и его сторонников автоматически привела бы СССР к войне против всего капиталистического мира при полном отсутствии союзников, в расчете только на поддержку мирового пролетариата. Нужно четко понимать, что укрепление режима личной власти Сталина в его вовсе не выдуманной борьбе с ультралевыми троцкистами, даже при всех последовавших при этом чудовищных издержках, было менее кровавой альтернативой тому, что готовил стране и миру Троцкий. В Гражданскую войну жестокость и революционный авантюризм Троцкого не оставляли Сталину ни малейшего шанса прослыть «самым кровавым диктатором». В готовности и умении проливать чужую кровь равных Троцкому не было уже тогда.

Очень возможно, что Хрущев говорил с трибуны правду, и Сталин действительно редактировал собственную биографию для энциклопедий (было бы странно, если бы он проявил безразличие), вписывая туда слова, что он «величайший марксист» и «великий полководец». Но есть и другие примеры. Так, 16 февраля 1938 года И.В.Сталин пишет письмо в Детиздат ЦК ВЛКСМ: «Я решительно против издания «Рассказов о детстве Сталина». Книжка изобилует массой искажений, преувеличений, незаслуженных восхвалений. Автора ввели в заблуждение охотники до сказок, брехуны, подхалимы. Жаль автора, но факт остаётся фактом. Книжка имеет тенденцию вкоренить в сознание советских детей (и людей вообще) культ личности вождей, непогрешимых героев. Это опасно, вредно. Советую сжечь книжку». Остается добавить, что это сталинское «саморазоблачение» культа собственной личности никак нельзя причислить, выражаясь современным языком, к пиаровскому ходу, поскольку письмо не было использовано для немедленной и широкой огласки «сталинской скромности». Оно всплыло гораздо позже.

Подобные примеры отношения Сталина к собственному культу можно множить, но дело не в этом. Вся последующая история убедительно показала, что сервильность, раболепство перед высоким начальством, его безудержное восхваление остались, увы, родовой чертой чиновничества и бюрократии и в послесталинском СССР, и на постсоветском пространстве. Уменьшились только масштабы явления, да и то не везде и не всегда.

Но поскольку понятие «культа» в своем первичном значении подразумевает массовое и искреннее обожествление предмета культа, а вовсе не безудержную лесть в его адрес, то можно утверждать, что, несмотря на очевидные внешние признаки, никаких культов личностей Хрущева или Брежнева, а теперь, скажем, Путина или Туркменбаши не было и нет. При Сталине же был настоящий, подлинный культ. Но была и личность.

«Мы метили в коммунизм, а попали в Россию»
диссидент 1970-х Вадим Максимов

Несравненно более важным вопросом, чем заслуженны или незаслуженны были славословия и дифирамбы в адрес почившего вождя (то есть, его «культа»), был вопрос об ответственности за массовые репрессии эпохи его правления. Именно поэтому уместнее было бы говорить не о почти безобидном культе личности как таковом (культовых, сверхпопулярных фигур всегда было достаточно в мире искусства, спорта, а иногда и в науке и политике), а о диктатуре первого лица и его ответственности за свои действия. Но Хрущев не решился прямо назвать Сталина диктатором. Называть вещи своими именами мешала идеологическая догма, гласившая, что в СССР построено государство диктатуры пролетариата. А диктатура самого передового класса - это уже, мол, и не диктатура вовсе, а «высшая форма демократии трудящихся».

Между тем, «диктатура» - это вовсе не ругательство, как нам внушают современные СМИ, а адекватная конкретным историческим условиям форма правления, через которую прошли все без исключения современные «демократические государства». Все великие буржуазные революции - в Великобритании, в Нидерландах, во Франции, в США - прошли фазы диктатур, гражданских войн, террора (во Франции разгул террора после 1790 года в процентах был страшнее, чем в СССР). На создание общества с развитой системой парламентаризма эти страны потратили века, причем в несравненно более благоприятных внешнеполитических условиях, чем наша страна (США - так вообще в теплично-санаторных условиях).

Философ Александр Зиновьев (он как и Р.Медведев побывал в «диссидентах», а теперь зачислен в «сталинисты») в своей последней (2005) книге «Русская трагедия» пишет: «Многое в том, что делалось, можно отнести к строительным лесам, а не к самому зданию. Но леса воспринимались как неотъемлемая часть здания, порой даже как главная. Порой казалось, что здание рухнет без этих лесов.... Так что же во всем этом есть сталинизм - само новое общество, созданное под руководством Сталина, исторические методы его построения, строительные леса, борьба против нежелательных явлений строящегося общества?»

Благодаря современным технологиям массовой «промывки мозгов» («brains wash») в сознании очень многих наших сограждан советский общественный строй, далеко ушедший от своих ранних форм, был сведен к сталинизму, а сам сталинизм сведен к террору. Бесспорно, тема сталинского террора, особенно его происхождения и движущих причин, является одной из самых сложных в исторической науке. Подчеркиваю - в науке, для профессиональных же обличителей коммунизма здесь вопроса нет, у них на всё есть готовый набор ответов-штампов. К вопросу причин и целей сталинского террора я надеюсь вернуться в отдельной публикации, он слишком объёмен, для того, чтобы его освещать здесь.

Здесь же скажу, что после 1991 года практически был закрыт вопрос об установлении масштабов этого террора. После того как открылись секретные архивы, как мыльный пузырь лопнул миф о «миллионах расстрелянных и десятках миллионов замученных узников ГУЛага». На сегодняшний день установлено, что за все годы Советской власти с 1917 по 1990 год по обвинению в государственных преступлениях и по другим аналогичным (то есть «политическим») статьям Уголовного кодекса было вынесено 3 853 900 приговоров, в том числе 827 995 человек были приговорены к высшей мере наказания. Сюда входят и Гражданская война с её «красным террором», и «большой террор 1937 -1938 годов» (это приблизительно 70% расстрелянных за весь советский период), и годы Великой Отечественной войны (то есть лица, осужденные за предательство, дезертирство, шпионаж, сотрудничество с оккупантами, трусость в бою). Осужденные за чисто уголовные преступления проходят по другой графе.

Приведенные цифры не являются окончательными, но их коррекция может быть лишь в меньшую сторону. Дело в том, что в них есть повторный счет (одно и то же лицо могло быть осуждено несколько раз), часть смертных приговоров была пересмотрена и не была приведена в исполнение, многие «контрреволюционные» преступления на самом деле были заурядной уголовщиной (например, убийство в 1938 году неким Юсуповым своей бывшей жены - заместителя председателя колхоза). В целом соотношение в численности заключенных за «контрреволюционные преступления» и заключенными уголовниками было, грубо говоря, 2 к 3 в пользу последних.

Общее количество советских граждан, прошедших через систему ГУЛага в 1921 - 1953 годах составило примерно 10 миллионов человек. Максимальное количество заключенных было не в годы «большого террора 1937-1938 годов» (тогда был максимум смертных приговоров), а после войны - в 1950 году - 2561 тыс. человек (эти данные включают и уголовников). На этот же год приходится и максимально число лиц, находившихся в местах с частичным лишением свободы (спецпоселенцев) - 3 миллиона человек. Смертность в лагерях в мирные годы была в пределах 3,2 - 5,7% в год, в 1942 году она достигла максимума - 11%. Для справки: сегодня естественная смертность «на воле» составляет порядка 2%. Так что, говорить о «сталинских лагерях смерти» могут только либо абсолютно некомпетентные, либо абсолютно бессовестные люди.

Эти данные статистического учета, проводившегося с бюрократической аккуратностью в недрах самой репрессивной машины, с полным основанием могут быть признаны достоверными. Ведь руководство НКВД не было заинтересовано в преуменьшении численности заключенных уже потому, что производственные планы лагерей рассчитывались в соответствии с числом находившихся там арестантов.

Как видим, кочующие по разным изданиям оценки числа «жертв сталинизма» завышены, как правило, на порядок. «Скромность» проявил Хрущев: в своих мемуарах: чтобы преувеличить свою роль как «освободителя», он завысил число узников ГУЛага всего лишь в четыре раза (трудно поверить, что его так подвела память). А ведь именно разгул спекуляций на этой, самой чувствительной теме, стал тем тараном, что смог пробить иммунную систему в народном сознании и открыть дорогу разрушителям страны, таким как Ельцин и компания.

Очень немногие из бывших диссидентов, кто искренне верил этим манипуляциям с цифрами, нашли в себе мужество публично признать свою вину и покаяться за свое участие в разрушении страны.

Хрущев с трибуны съезда утверждал, что ни он, ни другие высокопоставленные функционеры, сидевшие в президиуме съезда, не знали о масштабах террора и сами к нему не были причастны. Во всем были виноват Сталин и последовательно расстрелянные наркомы НКВД: Ягода, Ежов и, особенно, Берия. Но так ли это?

Архивисты вспоминают хрущевское десятилетие как «эпоху потрошения архивов». Документы, компрометирующие Хрущева мешками свозились к нему со всех мест его предыдущей работы (в том числе и из Киева) и поспешно уничтожались. Но кое-что осталось. Так, в июле 1937 года первый секретарь Московского обкома ВКП(б) Н.С.Хрущев в месячный срок разоблачил 41305 «бывших кулаков и уголовников» и попросил разрешения во внесудебном порядке (через «тройки») их сослать, а 8500 наиболее опасных - расстрелять. Самое поразительное было дальше: нарком НКВД Николай Ежов, этот кровавый карлик, расстрелянный через неполный год за свои «перегибы» в борьбе с «врагами народа» (после него НКВД возглавил Лаврентия Берия), собственноручно уменьшил квоту на расстрел будущему великому демократу Хрущеву вдвое!

Или такая телеграмма 1946 года: «Дорогой товарищ Сталин! Украина Вам посылает ежемесячно по 17 - 18 тысяч арестованных. Москва утверждает 2 - 3 тысячи. Прошу принять меры. Любящий Вас Никита Хрущёв».

Благодаря умело организованной Хрущевым кампании по дискредитации, а точнее, демонизации Берия, его имя стало нарицательным символом палача, и до сих пор мало у кого возникают сомнения на этот счет. Однако непредвзятое сопоставление данных из послужного списка Берии (его биография публиковалась миллионными тиражами) с широко известной хронологией накатывавшихся на страну волн террора, показывает, что Берия никак не мог нести приписанную ему Хрущевым ответственность за большинство репрессий.

Здесь в высшей мере показательно невольное признание А.Яковлева, председателя комиссии по реабилитации при президенте РФ: «Говоря строго юридически, и Берия, и Ежов, и Ягода, и Абакумов должны быть — и это страшно даже произнести — реабилитированы. Потому что они расстреляны за то, чего они не делали: ни шпионами нескольких разведок, ни диверсантами и тому подобное они не были. Но это — палачи, убившие миллионы людей! Значит, их надо судить заново и как бы заново расстреливать. Но, пока я жив, пока остаюсь председателем названной комиссии, я не только не буду ставить этот вопрос, но и обсуждать его» («Невское время», 18 августа 2001 г).
Итак, Яковлев без тени смущения признал, что к вопросам реабилитации не нужно подходить «строго юридически». Одно непонятно — каким источником сокровенных знаний пользовался бывший главный идеолог ЦК КПСС, когда без рассмотрения дел по существу, не дожидаясь решения суда или хотя бы «филькиной грамоты» в виде постановления своей собственной комиссии, объявлял одних палачами, убившими миллионы людей, а других — невинно осуждёнными?

Берия, конечно, не был ангелом (как и остальные члены Политбюро), но пострадал он совсем за другое. Берия первым использовал данные о сталинском терроре как орудие давления на своих коллег. Их особенно пугало то, что он, раскрывая тайны фальсификаций дел, занимался этим один и оставлял у себя в сейфе материалы, свидетельствующие о прямой причастности членов Политбюро к преступлениям. С его подачи в печати были опубликованы факты, связанные с фальсификацией «дела врачей», «дела грузинских политических деятелей», «ленинградского дела». В этой связи им были преданы гласности методы работы следственного отдела МГБ по особо важным делам. Группу сотрудников этого министерства уволили и даже арестовали, а невиновных освободили.

Берия захватил инициативу в разгребании завалов недавнего прошлого, и тем стал опасен. Члены Политбюро заподозрили, что прекрасно информированный Берия собирает против них досье и уничтожает документы, которые свидетельствуют о его собственных преступлениях и злоупотреблениях властью.

Именно поэтому летом 1953 года Берия был «назначен» главным преступником, а устранение первого заместителя Председателя Совета Министров (последняя его должность) стало государственным переворотом. Сделано это было опять же в «лучших» традициях: для вящей убедительности Берию сделали агентом мирового империализма вообще, немецкой и английской разведок в частности, мусаватистом, террористом и так далее. Припомнили ему и то, за что сейчас «демократы» вознесли бы его на вершину славы: Берия выступал против создания ГДР, он был против полной ликвидации частного сектора в сельском хозяйстве, за либерализацию торговли и разрешение мелких ремесел.

Но главным его грехом стала «попытка поставить органы госбезопасности выше партии». В переводе на нормальный язык это означало, что Хрущев решил, что пора партийную номенклатуру сделать недосягаемой для контроля со стороны правоохранительных органов. Номенклатура устала дрожать от страха, ей хотелось спокойно жить в свое удовольствие. С эпохой сталинского террора нужно было кончать, а начать лучше всего с того, чтобы прекратить террор против «своих». Так и произошло: после расстрела Берии КГБ навсегда лишился права вести оперативную разработку партийных чиновников. Последний председатель КГБ В.Крючков горько сетовал, что ему не дали отследить подозрительные связи Посла СССР в Канаде А.Яковлева с американскими и канадскими спецслужбами, такую информацию он получал от внедренной в эти службы агентуры.

Между тем, реальные заслуги Берии в информационно-разведывательном и контрразведывательном обеспечении советской политики переоценить невозможно. В огромной мере благодаря именно его руководству атомной программой наша страна смогла в кратчайшие сроки ликвидировать американскую монополию на ядерное оружие. В тот момент это было вопросом жизни и смерти десятков и сотен миллионов человек, на этот раз безо всякого преувеличения.

Культ личности лишён величия
Но в силе культ трескучих фраз.
И культ мещанства и безличья,
Быть может, вырос во сто раз.
Борис Пастернак

Хрущев запустил в массы много небылиц и грубой клеветы о Сталине. Начиная с мелкой чуши, якобы Сталин руководил военными операциями по глобусу, до того, что он организовал убийство Кирова. Комплекс собственной несостоятельности рядом с фигурой такого исторического масштаба как Сталин толкал Хрущева на явные нелепости. Так, в официальном обращении к советскому народу в связи с одной из очередных годовщин Победы в Великой Отечественной войне Хрущев имя Сталина вообще ни разу не упомянул! Когда Хрущева мягко упрекнули в таком слишком уж явном переборе в борьбе с «культом личности» он сказал, что «не было бы Сталина, так нашелся бы кто-то другой». Как известно, у его великого антагониста У.Черчилля было совершенно иное мнение о роли генералиссимуса в Победе. Мне думается, Черчилль в этом вопросе разбирался лучше Хрущева.

В целом действия Хрущева «по преодолению последствий культа личности» нашли отклик и широкую поддержку в народе: иначе и быть не могло, люди возвращались из лагерей, восстанавливались добрые имена невинно погибших и осужденных. Вместе с тем, в третью годовщину смерти Сталина, 5 марта 1956 г., тысячи жителей Тбилиси участвовала в митинге, посвященном памяти вождя. Прошла всего лишь неделя после ХХ «очистительного» съезда партии. Против митингующих была применена сила, войска открыли огонь по манифестантам, десятки человек были убиты и сотни ранены, а большая группа - арестована. Многие были осуждены на срок от одного года до 10 лет. Это тоже была «борьба с последствиями культа». Теми же «культовыми» методами. А впереди был еще и расстрел в Новочеркасске 1962 года...

Томились в тюрьмах советские разведчики и контрразведчики, вся вина которых была в том, что они работали в аппарате Берии. Получалось почти по В.Высоцкому: «Ну, а вашего соседа забирают, негодяя, потому, что он на Берию похож». Так, руководитель советской внешней разведки генерал Павел Судоплатов отсидел 15 лет с 1953 по 1968 год, он был полностью реабилитирован только в 1992 году.

Точно об отношении народа к Хрущеву высказался известный диссидент Владимир Буковский: «Конечно, после того шока, который дало нам всем разоблачение Сталина, ни один коммунистический вождь никогда уже любим народом не будет и ничего, кроме насмешек и анекдотов не заслужит. Но никто, видимо, и не вызовет столь единодушной и лютой ненависти, как Хрущёв. Всё раздражало в нём людей. И его неумение говорить, неграмотность, и его толстая ухмыляющаяся рожа - кругом недород, нехватка продуктов, а он ухмыляется, нашёл время веселиться! До него тоже бывал голод, была безысходность, но была вера в усатого бога, которая заслоняла всё. Он отнял эту веру... и вся горечь, вся ненависть, вызванная смертью бога, обрушилась на Хрущёва. Лишив людей иллюзий... он тотчас же оказался для всех виновен».

Подводя итог, я хочу перефразировать слова Хрущева о роли Сталина в Победе. Так вот, если бы не было Хрущева, то наверняка нашелся бы кто-то другой, который в очень сжатые сроки сделал бы нечто подобное. Массовое освобождение и реабилитация невиновных была неизбежной, вопрос перезрел и уже начал решаться. Более того, шла незримая гонка: кто перехватит инициативу? Кто успеет первым «отмазаться» сам и «назначить» виновных? Не зря Хрущев сказал своим коллегам по Политбюро, что сомневались в необходимости и своевременности «разоблачения культа личности» на ХХ съезде, что до ХХI съезда можно и не дожить...

Что же касается роли Сталина в отечественной и мировой истории, то этот вопрос не подвластен постановлениям съездов, решениям комиссий, резолюциям митингов. Текущая политика преисполнена суеты. Минувшие пол века - это только начало долгого пути к пониманию сути того грандиозного социального эксперимента, который происходил на одной шестой части суши планеты под руководством невысокого рябого человека с характерным грузинским акцентом.

Николай Ушаков

Недостаточно прав для комментирования