Прежде, чем говорить о «новой» финансово-экономической парадигме, необходимо несколько слов сказать о проблемах парадигмы «старой», то есть действующей. Причем проблемах настолько серьезных, что ее существование не то, что в долгосрочной, но уже даже и в среднесрочной перспективе представляется крайне сомнительным.
Собственно говоря, то, что в современных мировых финансах есть сложности, понятно уже всем, но насколько они серьезны, узнать из СМИ практически невозможно. Поскольку такая ситуация сложилась не просто так, а является результатом целенаправленной и продуманной (хотя и недальновидной) политики, то дать такое объяснение я считаю необходимым. По этой причине мой доклад состоит из трех частей.
Часть первая. Системные проблемы современной финансово-экономической системы.
Для ответа на вопрос о том, почему у современной финансово-экономической системы нет перспективы, достаточно привести всего несколько цифр, в частности, следующие. ВВП всего мира, по паритету покупательной способности, составляет порядка 60 триллионов долларов, причем скорость его роста - не более 4% в год. ВВП США, по их собственным официальным оценкам, составляет около 13 триллионов долларов, в реальности, по нашим и европейским методикам, не включающим такие изыски американской статистики, как приписная рента и гедонистические индексы, порядка 10 триллионов. Но, будем считать, что она составляет примерно 20% от мирового ВВП, причем скорость ее роста существенно ниже, чем мировой экономики: около 2% по официальным данным и в районе нуля в реальности.
А вот масштаб совокупного долга субъектов американской экономики (государства в лице федерального бюджета, бюджетов штатов и муниципалитетов, корпораций и домохозяйств) составляет около 50 триллионов долларов, причем растет он уже много лет со скоростью около 10% в год. И хотя 3/5 этого долга - это долги одних субъектов американской экономики другим, «зачесть» их никак нельзя - поскольку эти долги давно отчуждены от заемщиков и является свободно обращающимися на рынке активами американской финансовой системы. То есть внутренние элементы любой «цепочки долгов» сами становятся «зародышами» новых долговых цепочек, которые обеспечены только своими исходными активами, но вовсе не активами, обеспечивающими первичные цепочки, из которых они вырастают.
Что значит 10% от 50 триллионов - это 5 триллионов. То есть темпы наращивания долга составляют около половины ВВП страны. Если учесть, что около 70% ВВП США составляют услуги, которые не могут быть надежным обеспечением долга, то получается замечательная картина: уже сегодня все создаваемые за год американские активы не могут обеспечить эмитируемые за это же время новые долги. А при том темпе, с которым они растут, скоро для их обеспечения не хватит и мировых активов (в мировом ВВП услуги тоже составляют немалую долю).
Что это означает, понятно. Подавляющая часть новых финансовых активов (а среди них есть и значительно менее надежные, чем прямые долги) не имеет под собой никакого обеспечения. То есть вообще никакого. Это чистая фикция, бумажная, а то и электронная запись, которая не дает ее владельцу никаких реальных гарантий. Такая система долго существовать не может, ее надежность находится на уровне российской пирамиды ГКО в июне 1998 года. Собственно говоря, августовский кризис ликвидности на европейских и американских финансовых рынках это продемонстрировал в полной мере - вызван он был исключительно кризисом доверия банков и других финансовых институтов друг к другу. Это естественно - дело «Энрон» и многие другие очень хорошо показали, насколько все ненадежно в современном мире, а ведь с тех пор ситуация мягко говоря не улучшилась.
Выходов из подобной ситуации может быть два: первый - принудительная остановка пирамиды долга с постепенным его обслуживанием и сокращением, второй - его быстрый «сброс», массовый дефолт, с возможным продолжением создания новых долговых обязательств. Но первый вариант натыкается на то обстоятельство, что по тому же паритету покупательной способности США потребляют около 40% от мирового ВВП. И разница с собственным производством - практически в два раза, обусловлена как раз эмиссией - как долгов, так и денег (под их оборот). И остановка этой эмиссии - это мгновенное падение совокупного потребления в США в два раза. Даже у нас в 91-92 гг. падение было всего на 40%. Можно себе представить, что будет - а ведь падение на этом не остановится, будет еще задействован структурный фактор и институциональный.
И всей мировой экономике мало не покажется. Какова эластичность на основных сырьевых рынках? Насколько упадет цена на нефть при 20%-ом падении совокупного спроса? Что будет с мировым производством, в условиях и без того избыточного количества мощностей? Об этом даже страшно говорить. Так что остановить эмиссию долгов никто не решится. Но и второй вариант не сильно лучше - сброс долгов, массовые дефолты - это, фактически, повторение варианта 1929-30 годов, дефляционный шок, то же самое падение, только растянутое на несколько лет. Отметим, что этот вариант, в отличие от первого, может произойти и самопроизвольно, как это было в 1929 году. Собственно, чуть и не произошел в августе этого года - и только колоссальные вливания ликвидности и снижение ставки в США, провоцирующие рост инфляции, «выправил» ситуацию. Вот и пытаются мировые финансовые власти протянуть ситуацию еще хоть чуть-чуть. Но конец уже достаточно близок.
Часть вторая. Суть современной парадигмы.
Она построена на частном контроле над монопольным эмиссионным центром. Основой современной финансовой системы являются инвестиционные банки - владельцы ФРС США. Такой их привилегированный статус сложился на протяжение десятилетий в конце XIX - начале ХХ века и был институциолизирован в два этапа: в 1913 году, с созданием Федеральной резервной системы США, и в 1944 году, по итогам Бреттон-Вудских соглашений. А после распада мирового социалистического Содружества они распространили свое влияние и на территорию бывшего социалистического Содружества.
Именно крупнейшие инвестиционные банки определяют, кто имеет право на получение дешевого кредита - фактически, единственного способа получить прибыль в условиях переизбытка производящих мощностей. Для того чтобы «объективизировать» процесс кредитования используются рейтинговые агентства, аффилированные с инвестбанками - и качество их работы видно по последнему кризису, который они просто не заметили. Для того чтобы иметь единую картину мира в эту же группу аффилированы и аудиторские компании. В картину можно еще включить консалтинговые компании, которые дают клиентам советы, как понравиться мировой финансовой элите, чтобы заслужить у нее доступ к дешевому кредиту, а также Всемирную торговую организацию, контролирующую систему мировой торговли.
Повторим еще раз: вся система МВФ/МБ (созданная в рамках Бреттон-Вудских соглашений) работает на то, чтобы никто, кроме ФРС не мог эмитировать деньги: тут и система currency board, и ее неявные аналоги и ограничения для стран-участников МВФ и так далее. Достаточно посмотреть, как ограничивает наш Центробанк предоставление рублевых кредитов — что для самого российского ЦБ и Минфина уже стало серьезной проблемой. Но разрушение системы долговых механизмов разрушает и экономическую, и финансовую базу этой модели. Первую - потому что эмиссия долгов стимулирует совокупный спрос, резкое падение которого (на 20% как минимум) современная мировая экономика не переживет. Что касается финансовой системы, то она будет вынуждена во многом отказаться от доллара - что делает ее нерегулируемой в рамках существующих институтов.
При этом нужно учесть, система эта построена, в общем, не так давно: ссудный процент, основа современной банковской системы, был публично разрешен в Европе только в XVI веке, а система частных Центробанков установилась только в веке XIX. До этого более 1500 лет в Европе действовала ветхозаветная ценностная модель, жестко осуждающая ростовщичество. Да, разумеется, как явление оно существовало, но обществом в целом осуждалось и никак не могло быть основой экономики. Даже торговые республики Италии (Венеция, Генуя) и Ганза использовали ссудный процент только в рамках торговых операций, скорее, как страховой взнос, производство в них было вполне традиционным, цеховым.
Но в XVI веке случилась экономическая катастрофа всеевропейского масштаба - завоз колоссального количество золота из Нового Света разрушил систему денежного обращения в Европе, построенную как раз на золоте. Особенно сильно это ударило по северу континента, с его и без того не самыми высокими урожаями и вопрос стал о физическом выживании колоссального количества населения на очень большой территории. В частности, необходимо было найти резервы для перестройки местной системы хозяйствования и придумать новую экономическую систему, обеспечивающую выживание населения.
Ресурс был найден - богатства, накопленные католическими монастырями, найден был и повод их получить - одна из многочисленных христианских ересей, возникающих и затухающих на протяжении веков, получила мощный источник для развития и началась Реформация. Отметим, что в исходных тезисах Мартина Лютера запрет на ростовщичество еще содержался - но затем, в рамках разработки новой экономической практики, он был прочно забыт. Настолько прочно, что в рамках современной «западной» традиции профессия банкира представляется, как «достойная и уважаемая» людьми за всю историю человечества.
Как следствие использования ссудного процента появился и еще один экономический феномен - технологический прогресс. Сегодня он настолько вошел «в плоть и кровь» современного человека, что мы уже не представляем себе жизни без него - хотя явление это достаточно молодое, ему примерно столько же лет, сколько концепции о достойности профессии банкира (ростовщика).
Отметим, что проблемы современной цивилизации носят, во многом, объективный характер. Технологический прогрес требует усиления разделения труда, а это, в свою очередь, расширения масштабов рынка подаж соответствующих товаров. Еще в XVIII — начале XIX века в Европе была масса реально независимых в технологическом смысле госдуарств. А уже к началу ХХ века объем рынка, который было необходимо контролировать по настоящему независимому государству, составлял где-то около 50 миллионов потребителей. В этот момент в Европе осталось только 5-6 государств, имеющих реально самодостаточную. Российская империя, Германская, Австро-Венгрия, Франция, Великобритания и, возможно, Испания. Все остальные страны не были независимыми в том смысле, что для обеспечения своим гражданам нормального и адекватного мировым лидерам потребления они неизбежно должны были присоединиться в качестве сателлитов или «младших» партнеров к объединениям, возглавляемым одной из перечисленных стран. Собственно говоря, даже сами эти страны понимали сложность ситуации и некоторые из них объединялись друг с другом (правда, на основе равноправного партнерства) с целью усилить собственные экономики.
К середине ХХ века объем рынков, который было необходимо контролировать стране для обеспечения самодостаточной и развивающейся экономики, достиг величины порядка 500 миллионов человек. В этот момент по настоящему независимыми и лидерами крупных межстрановых объединений, могли быть не более 2 государства. Их и было два: СССР и США. Отметим, что Китай и Индия на тот момент можно было не принимать во внимание - они не были потребительскими рынками в современном понимании этого слова, их экономики во многом носила натуральный характер.
Однако мировая экономика продолжала развиваться и к концу третьей четверти ХХ века объемы рынков, необходимые для нормального развития самодостаточной экономики достигли величины порядка миллиарда человек... И стало понятно, что в мире (разумеется, при сохранении парадигмы мирового развития, иными словами, технологического прогресса, условии, как понятно сегодня, не такого уж тривиального) может остаться только одно независимое государство. Как это обычно и бывает в истории, однозначного ответа на вопрос о том, какое это будет государство, история не дала (хотя это утверждение и не понравится апологетам нынешних США).
Перед людьми, которые возглавляли Политбюро ЦК КПСС в 70-е годы прошлого века встал вопрос о том, нужно ли форсировать разрушение «западной» экономики и США после долларового дефолта 1971 года (отказа от его золотого содержания) и катастрофического «нефтяного» кризиса 1973 года. Причем, вопрос был поставлен в явном виде. А ответ на него был сведен к двум значительно более простым, а главное, технологическим проблемам. Одна из них касалась возможностей СССР по прямому контролю территорий, входивших на тот период в зону влияния США и в которых, после распада «суверена», неминуемо должны были начаться неконтролируемые, во многом, разрушительные и опасные для всего мира процессы.
Вторая касалась готовности СССР оказаться один на один с Китаем, который к тому времени уже начал технологическую революцию. Ответы на оба эти вопроса оказались отрицательными - руководители страны пришли к выводу, что СССР не имел возможности непосредственно контролировать почти половину мира, скатывающуюся к тоталитаризму, разгулу терроризма и анархии и одновременно ограничивать растущие возможности Китая. Как следствие, СССР пошел в дальнейшем на переговоры с США и начал процесс, который позже получил название «разрядка», резко увеличил объемы нефти, продаваемой на мировые капиталистические рынки. Иными словами, на политический по сути вопрос был дан технгологический ответ.
Поскольку, как уже отмечалось выше, гибель одной из сверхдержав (то есть переход к единственному в мире независимому государству) была предопределена объективным развитием мировой экономической прадигмы, США менее чем через 10 лет столкнулись с тем же самым вопросом, и решили его принципиально иначе. США приняли чисто политическое решение, решили сначала разрушить СССР, а потом начать разбираться с возникающими проблемами. Которые, как мы сегодня видим, оказались ровно теми же самыми, решения которых не могли найти руководители Советского Союза.
Собственно говоря, с моей личной точки зрения, США так и не смогли (и уже не смогут) решить поставленные вопросы - что уже достаточно скоро станет понятно всем. Исчезновение СССР вынудило США непосредственно контролировать его бывшую сферу влияния, и с этой работой они явно не справляются. Резкий рост терроризма, который, кстати, был создан и развит самими сверхдержавами в рамках противоборства друг с другом и потеря контроля над ним связан как раз с разрушением системы мирового паритета и «Ялтинской» системы. А уж последующий рост роли Исламского глобального проекта уж точно стал следствием исчезновения СССР (из чего не следует, что такого роста бы не было при ином развитии ситуации.
Однако главное не в этом. На ресурсе рассыпавшегося СССР США совершили очередной технологический рывок и встали перед необходмостью финнасировать следующий. Который потребует для своей окупаемости уже не 5, а около 10 миллиардов потребителей. Которых просто нет физически. Есть мнение, что многие финасовые проблемы современной капиталистической системы вызваны как раз тем, что в условиях отсутствие новых потребителей руоководство США стало (явно или неявно) форсировать возможности потребителей имеющихся по повышению спроса — что, во многом, и вызвало упоминающийся выше долговой кризис. Но суть проблемы от этого не меняется: парадигма технологического прогресса себя исчерпала, достигла пределов своей возможности. И нам категорически необходимо искать новую.
Часть третья. Ценностные основы новой системы.
Есть серьезные основания, часть из которых приведена выше, считать, что беды современной мировой финансовой системы идут от частного характера контроля над денежным обращением и как следствие, денежной эмиссии современной единой меры стоимости - американского доллара. И возникают два вопроса. Первый: можем ли мы вообще отказаться от ссудного процента, а если нет, то как его можно контролировать.
Ответ на первый вопрос отрицательный: современное человечество не может жить вне рамок технологического общества, хотя бы потому, что современное производство продовольствия крайне индустриализировано. Прекращение соответствующих процессов неминуемо приведет к существенному сокращению населения Земли, ситуации, допустить которую по доброй воле просто невозможно. А индустрия сегодня, без ссудного процента, скорее всего, функционировать не будет. Во всяком случае, до того, как все производство не будет перестроено в рамках новых моделей, которые до сих пор не разработаны.
А вот контроль над ссудным процентом был. Собственно, в исламе он был запрещен почти категорически, и не исключено, что именно из-за этого исламский мир так и не смог построить устойчивых технологических государств (есть одно исключение - Иран, но это особый случай). В странах католических ссудный процент контролировался обществом, в странах православных (и при социализме) - государством. Впрочем, два этих способа дополняют друг друга и в этом смысле провести жесткую черту достаточно сложно. Отметим, что технологическое развитие при социализме тоже базировалось на ссудном проценте, а государственное его перераспределение позволяло достичь невиданных в истории темпов экономического роста (что в СССР, что в Китае).
Таким образом, получается следующая картина: новая финансово-экономическая парадигма не может полностью отказаться от ссудного процента, но должна быть построена на значительно более жестком его контроле со стороны всего общества. По мнению автора настоящего доклада, упор здесь должен быть сделан на идеи социалистические и вот по какой причине: сегодня традиционное христианское общество значительно проигрывает Исламу, точнее Исламскому глобальному проекту. И остановить его в рамках христианских идей будет достаточно сложно - поскольку все христианские конфессии продемонстрировали свою слабость и (по большому счету) преступную толерантность «Западному» глобальному проекту, построенному не на примате справедливости (пусть и по-разному понимаемой), а на примате наживы. В условиях экономического кризиса требование справедливости, причем не абстрактной, а эффективной справедливости, станут быстро нарастать - что еще более увеличит темпы экспансии Исламского проекта.
Вот только победа его почти неминуемо приведет к быстрой деградации современного технологического общества в западных странах и России. И последствия, как мы уже отмечали, станут крайне неприятными - вплоть до массовой голодной смерти сотен миллионов человек. А единственной программой, которая не только теоретически, но и практически продемонстрировала свои возможности по ассимиляции ислама, является программа социалистическая. Разумеется, никто не говорит о том, что эта должна быть та самая схема, которая была реализована в СССР, особенно в ее постсталинском варианте.
В заключение, еще раз повторим основные выводы. Сегодня действующая мировая финансово-экономическая парадигма находится не просто в состоянии кризиса - она находится на грани краха, предотвратить который невозможно. А значит, необходимо разрабатывать новые парадигмы, причем начинать надо с понимания того, на каких базовых, ценностных основах их необходимо строить. Эти вопросы в рамках своей деятельности сегодня ставят перед собой многие эксперты, в частности, можно отметить и «Русскую доктрину», фундаментальный документ, созданный под руководством экономиста А.Кобякова и философа В.Аверьянова, и деятельность Русской православной церкви. Однако есть и группа, которая целенаправленно работает в указанном направлении, формируя новую науку, специально направленная на достижение этих целей, науку, истоки которой восходят к известному русскому философу начала ХХ века Сергею Булгакову. Называется она «философия хозяйства» и активно развивается на базе Центра общественных наук МГУ и лаборатории философии хозяйства, которыми руководит известный отечественный экономист и философ Ю.М.Осипов и его научная школа.
Комментарии
RSS лента комментариев этой записи