Как киевлянину в четвертом поколении мне особенно тяжело слышать, но факт остаётся фактом - Киев всё более превращается в Куев, как его очень многие презрительно (и небезосновательно) стали называть на Юго-Востоке. Приходится признать - из Матери городов русских, одного из главных центров великого Русского мира он всё более становится большим Тернополем с явным даже не жлобством, а настоящим галичанским рагульством во всём – от заплёванных и вечно неубранных улиц до политического выбора.
Вспомним «майдан» пятилетний давности, состоявшийся благодаря симбиозу свезённых галичанских ландскнехтов, киевского офисного планктона и колонн студентов столичных ВУЗов и школьников, приведённых по распоряжениям быстро сориентировавшихся ректоров и директоров школ. Вспомним, как киевские постбальзаковские клуши носили на майдан пирожки и борщи в кастрюлях, радостно приветствуя публичное уничтожение Конституции и элементарных норм правового общества.
Конечно, назвать киевлянами майданную биомассу можно только весьма условно -произошедшее является закономерным итогом длительного процесса, без знания и понимания закономерностей которого мы не сможем понять не только день грядущий, но и сегодняшний. Поэтому стоит хотя бы кратко сказать о генезисе, приведшего воспетый автором «Белой гвардии» великий Город (с большой буквы!) к нынешнему упадку и разложению.
Роковой 1917 год Киев встретил городом, в котором православное начало, великорусские и малороссийские традиции, еврейская и польская культура создали неповторимо-своеобразную уникальную субкультуру. Однако при всём своеобразии Город оставался русским, что являлось общепризнанным. Мазепинцы в Киеве наличествовали в мизерных количествах и занимали примерно такое же абсолютно маргинальное положение, как сейчас в Севастополе, Донецке или Луганске.
Следует подчеркнуть, русским по духу было не только подавляющее большинство интеллигенции, но и рабочие, и городское мещанство.
Но после революционного обвала началось последовательное уничтожение русского Киева, которое в итоге и сделало возможным загаженный фекалиями майдан, ранее гордо именовавшийся Думской площадью. Петлюровцы и большевики нанесли мощнейший удар по русской интеллигенции. Причём имеется в виду, в первую очередь, именно физическое уничтожение. Сечевики сотнями расстреливали русских офицеров, которые в подавляющем большинстве были надевшими в войну погоны недавними киевскими студентами, приват-доцентами, инженерами, врачами, адвокатами. Мемуаристы времён гражданской войны свидетельствовали, что парк перед Мариинским дворцом был в буквальном смысле слова завален офицерскими трупами, которые «сичови стрильци» демонстративно не убирали для вящего устрашения населения.
Рыцари Дзержинского с чистыми руками, горячим сердцем и холодной головой также основной свой удар направили по русской интеллигенции (считая националистов противником несерьёзным) – например, чекисты расстреливали, не мудрствуя, просто по найденным спискам правых патриотических организаций. Естественно, что когда Добровольческая армия покидала город в декабре 1919 года, то с ней ушли многие тысячи представителей киевской элиты. За рубежом десятки лет существовали объединения бывших киевлян, но для Города их уход оказался невосполнимой утратой - бывшая славой Киева техническая и гуманитарная элита была утеряна навсегда.
Прошлись петлюровские герои войны с мирным населением и по киевскому заводскому пролетариату, ощущавшему себя частью единой русской, пусть и социалистической культуры – только в январе 1918 г. ими было расстреляно несколько тысяч рабочих.
Следующий удар Киеву был нанесен коммунистической украинизацией Скрыпника, Любченко, Петровского и прочих верных ленинцев. За употребление русского языка в ВУЗах профессоров не только увольняли, но и арестовывали по политическим статьям - как за саботаж и «проявление антисоветских настроений». Следует особо отметить перевод в 1934 г. столицы из Харькова. В Город хлынули многочисленные дармоеды-украинизаторы, для которых смыслом жизни была борьба со всем русским по маркой защиты «национальной пролетарской культуры».
Потом Великая Отечественная. Киевляне массово, по зову души, идут защищать Родину. Киевские ополченцы на подступах к столице погибли почти все, немногие вернулись и с других фронтов. А в Бабьем яру остались лежать десятки тысяч киевлян разных национальностей, расстрелянных изуверами из бандеровско-мельниковских полицейских формирований.
После войны на протяжении несколько десятков лет в город с интенсивно развивающейся промышленностью и инфраструктурой начали массово завозить сельское население из Центральной Украины и Галичины. В результате, уже в шестидесятые годы коренные киевляне оказались в меньшинстве в родном городе. А приезжих с Юго-Востока, с которым ещё так недавно Киев составлял единое ментальное целое, было немного – они были скорее исключением, чем правилом. На Юго-Востоке промышленность развивалась не менее активно и его области сами нуждались в рабочей силе, а для научной карьеры там было более чем достаточно своих возможностей.
Дело конечно не в том, что Киев заполонили выходцы из провинции – это, в конце концов, неизменный путь любого мегаполиса, а тем более столицы. Беда в том, что эта огромная масса не только не усваивала традиции и дух Города, а навязывала ему собственные сельско-примитивные, а что касается галичан, то и прямо идеологически враждебные представления. В итоге уже к середине девяностых сложилась ситуация, когда большинство населения Киева было внутренне враждебно духу вечного Города. Массовое огаличанивание госаппарата, начатое ещё при Кучме, с наивностью технократа считавшего, что таким образом он «объединяет Украину» дало новоявленным «кыянам» из забитых сел Центра руководящую и направляющую силу – объяснявшую, что надо любить, а что ненавидеть.
В итоге, реализованный под бдительным присмотром «полевых командиров» «майдан» стал закономерным итогом десятилетий совместных усилий коммунистов и националистов. А в годы ющенковской коричневой вакханалии власть легализовала происходящее и дала возможность многим почувствовать себя не маргиналами, а героями «моей нации». Не говоря уж о том, что после путча Киев захлестнула очередная волна галичанских культуртрегеров. Очень красноречив пример шутовской (но прекрасно понимающей, где что можно урвать) бабки Параски, получившей квартиру на бульваре Леси Украинки в то время как потомственных киевлян методично выживают на далекие окраины.
Результаты президентских выборов лучше любого социологического исследование показали сколько в Киеве жителей, чувствующих свою преемственность с погружающимся во тьму легендарным Городом, последние следы которого исчезают на наших глазах. Можно любить или нет Януковича, но голосование свидетельствовало о цивилизационном выборе.
Таких оказалось всего около 26%. Кричавшую о том, что она никогда не допустит государственного статуса русского языка и облизывавшую петлюровских и бандеровских палачей Тимошенко поддержало 65%. Характерно, что подавляющее большинство голосов премьер взяла на гопнических Борщаговке и Троещине, а в районах, где остался наибольший процент коренных киевлян, результат Януковича был значительно выше среднего по Киеву.
Может ли президент мириться с таким положением дел, когда к нему резко враждебна большая часть населения столицы? Ответ может быть только один. Насколько важен контроль над столицей, свидетельствует не только 2004 г., но и весь опыт истории – достаточно вспомнить февраль 17-го, когда великую империю опрокинул в пропасть локальный столичный бунт.
Необходимо срочно предпринимать меры по изменению ситуации. И изменить её вполне реально – для этого необходима лишь политическая воля. Главное - лишить массовку поводырей и тут нужна жесткая и последовательная чистка госаппарата в Киеве. Чистка от райадминистрации до министерства. Когда оранжевые будут лишены руководящих кресел, телефонов и полномочий, то их возможности снизятся на несколько порядков. На их место, следует ставить людей, готовых проводить курс нового президента не формально, не для ублажения начальства, а по убеждению. И таких найдётся немало как среди коренных киевлян, так и на Юго-Востоке.
А далее следует начинать долгую, но обязательную для возрождения столицы работу по изменению позиции киевлян. Понятно, что с оболваненными многолетней националистической пропагандой взрослыми уже многого не добьёшься – процесс слишком запущен, но нельзя допустить дальнейшего отравления ядом русофобии детей и молодёжи. Меры здесь, конечно, не могут быть локально киевскими, а общими для всей страны - кардинальный пересмотр содержания учебных программ, снятие запретов с употребления русского языка во всех сферах, резкое противодействие попыткам фашизации.
Не может быть сугубо киевским явлением и денацификация госаппарата. И при подборе новых кадров должны строго соблюдаться пропорции численности населения регионов - чтобы в начальственных кабинетах можно было бы, как минимум, так же легко встретить представителя Одессы и Луганска, как Львова и Тернополя.
Но есть и мероприятия, которые надо реализовывать именно в Киеве. Как и в отношении чиновничества, студенты бюджетного обучения киевских ВУЗов должны набираться в строгом соответствии с пропорциями населения разных регионов. Не секрет, что сейчас больше половины столичного студенчества составляют льготно-тестовые вуйки с полонин, которые, после получения диплома, неминуемо останутся в столице. Особенно необходимы специальные программы для целевого набора абитуриентов с Юго-Востока, и, одним из условий этого должно стать свободное использование в процессе обучения русского языка. Иначе никто не гарантирует, что киевские студенты не станут мясом очередного антипрезидентского майдана.
Конечно, не стоит рассчитывать на немедленный эффект даже в случае начала самой активной работы в указанных направлениях. Но она, во всяком случае, даст Киеву шанс на пусть и медленное, но выздоровление. Иначе его ждёт судьба всех древних столиц захваченных варварами, ничем не отличавшихся от оранжевой манипулируемой толпы под руководством кукловодов-свидомитов.
Денис Астров
