Два года назад мой только построенный дачный дом дал еле заметную трещину. Западная его часть стала проседать, налегая на восточную, что, в свою очередь, привело к сползанию последней на север. Благо дело, мои родители - геологи. Безотлагательно проведенные «инженерно-геологические изыскания» показали, что инженерно-геологическая обстановка под фундаментом неоднородна. Это потребовало особого подхода к каждой из отдельных частей строения. Усадка была остановлена, а трещина была обозначена алебастром для индикации будущей устойчивости дома и как естественная граница между элементами, представляющими разные геоморфологические условия ландшафта.
А год назад треснула моя страна. И чтобы остановить приведшие к тому подвижки, требуются специалисты, способные предотвратить катастрофические последствия с помощью таких законодательных «конструкций», которые соответствовали бы специфике каждого региона. Для того же, чтобы выявить эту специфику и верно провести границы между составляющими, нужны уже не геологи, а этнологи. В чем же могут состоять противоречия между антагонистичными элементами этноса, способные привести к его разрушению?
Несомненно, долгое нахождение различных частей южнорусской ветви когда-то единого народа в пределах антагонистических этнокультурных ареалов не могло не привести к преобладанию на той или иной земле носителей различного менталитета. Основными участниками территориальной дифференциации этноса в период его становления ( XVI - XVIII вв.) стали такие группы населения:
• подчинившиеся завоевателям из инстинкта самосохранения или по идеологическим причинам;
• восставшие против завоевателей в защиту традиционных (прежде всего - православных) ценностей;
• «умеренные» ревнители традиционных ценностей, предпочетшие переселиться на земли единоверцев.
Как правило, представители первой группы перерождались в самых ревностных гонителей своих бывших единоверцев. Предтечей такого рода деятелей был еще Даниил Галицкий, который ради вхождения в «европейское сообщество» уничтожил галицкое боярство и опустошил Подолию (Болховскую землю). Собственно период пребывания западных русских в границах Европейской цивилизации был отмечен физическим уничтожением православного духовенства и русофильской элиты (прежде всего из лемков и русинов), идеологом которого выступило униатское священство во главе с Андреем Шептицким. Показательно, что вышеуказанные деятели чтимы в Галичине и сегодня.
Могло ли на протяжении почти полутысячи лет сохраниться сознание национальной идентичности между теми, кто продвигал чужие прозелитические проекты, и теми, кто видел смысл своего существования в противостоянии тому? При этом вторая группа (прежде всего запорожское казачество) самоорганизовывалась не только из числа восстающих русских, но и из православных других национальностей.
Ответ на поставленный выше риторический вопрос дал еще в 1675 году кошевой атаман всего низового войска Ивана Сирко. Вызволив из Крыма семь тысяч невольников, он предложил им самим решать, возвращаться на Русь, либо в Крым. Три тысячи решили возвратиться в Крым, где они уже успели обзавестись «господарствами». «Накормив и отпустив их, Сирко не вполне еще верил, чтобы они действительно пошли в Крым, но надеялся, что они вернутся и, поднявшись на большую могилу, смотрел до тех пор, пока их стало не видно. Тогда приказал молодым козакам сесть на коней и всех до единого вырубить. К мертвым он сказал следующие слова: «Простите нас, братия, а сами спите тут до страшного суда Господня, вместо того, чтобы размножаться между бусурманами... на свою вечную без крещения погибель» (Яворницький Д.І. Історія запорозьких козаків. Т.2, Київ «Наукова думка», 1990 , с. 388) .
Третью группу составили те, кто не найдя в себе силы подняться против поработителей, но все же «не терпя насилия» (прежде всего над душой), уходил на земли единоверцев, каковыми с XVI в. становятся Слобожанщина и Донецкий край.
Не могло не отразиться на архетипе представителей различных земель и интенсивность долговременных контактов с другими народами. Если малороссы, как автохтон, сопротивляющийся насильственной ассимиляции, в целом сохранили тот менталитет, который сегодня отождествляется с украинским, то западные русские оказались в роли этнических ксений на своей же земле. В обстановке враждебности представителей антагонистических культурных традиций и складывался известный тип нелюдимого, скрытного и «себе на уме» западенца. Похоже именно на этих чертах характера решили сыграть идеологи т.н. «украинского проекта», который был разработан в недрах польских тайных обществах, а реализован уже австро-венгерским правительством: на протяжении нескольких десятилетий русскому населению прививалась идея «украинства», хотя до того понятие «украина» употреблялось не более чем в физико-географическом смысле. Более того, это был, своего рода «кочующий топоним». В XII в. Залеской Украиной называлась нынешняя Московская область, а украиной Русских земель - пограничье Переяславской земли с половецкими степями. С XVI в. для малороссов украина располагалась в плавнях за порогами Днепра, где и «укрывались» будущие запорожцы. В то же время граница между польскими и московскими украинами условно проводилась по Донцу, а Северская Украина граничила с Литвой. В конце XVIII ст., после ликвидации автономного строя Гетманщины ( так когда-то именовали Левобережную Украину ) и Слободской Украины, название «Украина» относилось к "Дикому полю". Историками же типа Грушевского, отрабатывающими жалование Австрийского императора, «обосновывалось», что украинцы - совершенно самостоятельная ветвь, произошедшая чуть ли не от неандертальцев, в крайнем случае - ветвь польского народа, берущего начало оттуда же. Только тот, кто отказывался от имени русского и назывался «украинцем» мог получить должное образование и занять более высокое социальное положение. Смысл понятия «украинец» был ловко подменен на обратный. Если раньше таковыми именовали русских (в частности - жителей Малой (Коренной) Руси) укрывавшихся от захватчиков для организации отпора в защиту своей «русскости», то теперь ими стали «свидомые» искоренители всего русского.
Попытка галицко-русского национального возрождения и массового возвращения униатов в православие начала XX в., закончилась антирусским террором (80 тыс. убитых), первыми в истории Европы концлагерями (уничтожено 60 тыс. чел.) и исходом в Россию 100 тыс. беженцев. Было расстреляно даже 300 униатских священников, всего лишь заподозренных в симпатиях к России!
В то же время стереотип поведения жителей восточной Украины складывался в контактах мало- и великороссов с православными же беженцами, переселенцами из Османской и Австрийской Империй. Такие топонимы, как Славяно-Сербия, Новогреция свидетельствовали о целенаправленной политике России в отношении поддержки единоверцев. На этнических контактах этносов, проявляющих взаимную приязнь и занимающих каждый свою экологическую нишу в ландшафте, наблюдался симбиоз, а то и слияние, отчего население Запада и Востока становилось все более и более несхожим, подтверждая положение отца этнологии Л.Н.Гумилева о том, что «...смеси чего угодно - газов, вин, людей... - не могут быть подобны первичным ингредиентам».
Естественным образом в качестве языка межнационального общения в этой части Украины был предопределен язык державы, принявшей их под свое крыло. Показательно, что автор «Толкового словаря великорусского языка» Владимир Даль был потомком первых датских поселенцев.
Дифференциация происходила и по другим измерениям, в частности - по линии культурогенеза. В Прикарпатской Руси конца XIX в. приносит первые плоды «украинский проект»: на смену уничтожаемой русской культуре приходит, городская русофобская элита во главе с «гуманистом» И.Франко, призывающим к «беспощадности» к «врагам Украины». К этому времени относится и зарождение мифа о Львове - якобы культурной столице Украины. Отсюда же берет начало и нынешняя «национально свидома» интеллигенция, приумноженная всходами зерен, посеянных германским генштабом времен первой мировой войны, когда опыт «украинского проекта» был распространен на остальные оккупированные территории.
Поскольку декларируемый национализм сводился к уничижению как раз всего подлинно национального ради соответствия усредненным стандартам чуждой цивилизации, это не могло не вылиться в провинциализм (даже по польским меркам) новой городской культуры Западной Украины с неминуемым комплексом неполноценности. Ведь в качестве общего образца берется, то, что лишено уникальной самобытности, свойственной каждому из европейских народов.
В это же время на территории бывшего «Дикого поля» формируется мощнейшая научно-техническая элита, взращиваемая приглашенными из Западной Европы специалистами. Одновременно складываются соответствующие «группы по интересам», на протяжении поколений, сохраняющие однохарактерный быт, семейные связи, социальные формы и специфические культурно-бытовые традиции. В этнологии такие группы называются конвиксиями. Совокупности взаимосвязанных конвиксий зачастую выступает хребтом образования субэтноса (т.е. этнической подсистемы, способной к существованию лишь в составе единого этноса), где каждая из конвиксий предает субэтносу характерные черты.
Понятно, что преобладание гуманитарной элиты известного толка в Западной Украине наряду с преобладанием научно-технической элиты в Восточной Украине усугубляет различия этих регионов. Хотя первое, что бросается в глаза при сопоставлении земель Украины, это отличия в культуре быта: западные области выгодно отличает ухоженность, аккуратность и все, что мы привыкли называть «цивилизованностью». Но мы помним, что в результате территориальной дифференциации в этих областях наблюдается резкое преобладание психотипа, тяготеющего к ценностям западноевропейской цивилизации, а по меркам этнологии цивилизованные ныне европейцы стары и как у любых стариков, их приоритетами является комфорт, порядок, обустроенность. В молодости они сами учились мытью в бане у мавров. У восточных славян же еще достаточен запас пассионарности, направленной на ценности иного рода (тем-то и «загадочна русская душа» для европейцев). К тому же уничтожение наиболее деятельной и хозяйственно-успешной части русского генофонда в начале XX в. было геноцидом в самом прямом смысле.
Более того, т.н. «цивилизованность» быта никогда не являлась почвой для того, что мы называем «вершины культуры», не говоря уже о «вершинах духа». За все время своего существования в ранге «культурной столицы Украины» Львов смог заявить о себе миру лишь в качестве «месторождения» Львовско-Варшавской философской школы, но это было явление исключительно польской культуры. Если же говорить о деятелях «украинской» культуры, то тут не наблюдается величин не то, что общечеловеческого, но даже общеславянского уровней.
Итак, разительное отличие культур Запада и Востока Украины - факт очевидный. И если культура - это реальность, которая формирует человека, как такового, то разные культуры формируют разные общности людей (разные стереотипы поведения).
Вот тут-то и пора задуматься, а не поздно ли мы спохватились сплачивать Украину? Не наблюдаем ли мы уже совершенно разные этносы? В этнологии «этнос - естественно сложившийся на основе оригинального стереотипа поведения коллектив людей, существующий как система, которая противопоставляет себя другим подобным системам, исходя не из сознательного расчета, а из подсознательного ощущения взаимной общности, определяющего деление на своих и чужих». Утешительного мало не то что для сторонников унитарного государства, но и федеративного: если признать, что современный украинский этнос сформировался на основе православия и вспомнить, что противопоставление «мы - они» присуще всем временам и народам - эллины и варвары, иудеи и гои, мусульмане Халифата и неверные, цыгане и все остальные, православные Средних веков и «нехристи» (включая католиков) - то, может ли тот, кто ощущает себя потомком кошевого атамана Сирко, признать своими соотечественниками униатов?
Более того, определяющая сегодня гуманитарную политику Украины в целом, городская культурная элита Галичины, обрела черты т.н. «этнической химеры», т.е. этнического паразита, который живет за счет вмещающего этноса, подрывая его традиционные устои, навязыванием губительных ценностей и вовлечением в бесперспективные чуждые проекты (НАТО, «миротворческие операции», ВТО, отрыв от единой Русской Церкви и т.д.).
А ведь, кроме искусственного перерождения значительной части когда-то русских людей в «общечеловеков» на территории нынешней Украины прослеживается и естественное размежевание этносов: Северскую землю, Слобожанщину, Донбасс, Новороссию, Таврию и Карпатороссию большевики даровали Советской Украине вместе с их русским и русофильским большинством. И согласится ли это большинство на общую судьбу с русофобской Галичиной? Во время «оранжевых» событий (т.е. апогея роста украинского национального сознания) опрос Киевского международного института социологии показал, что каждый четвертый украинец выступает за присоединение к России. Причем более половины из этих 25% проживает на Юго-востоке (Александр Чаленко. Непризнанная Украина. Взгляд дончанина. http://www.analitik.org.ua/ ) .
Пока разные части Украины принадлежат к соперничающим цивилизациям (суперэтносам), сплочение в единый народ невозможно, даже путем арестов всех федералистов. Выход тут один - с помощью реанимации исторической памяти и развенчивания лживых исторических мифов вернуть расползающимся сегодня частям ощущение субэтносов единого этноса.
Пока же мы наблюдаем настырную работу по стиранию исторической памяти у тех, до кого в свое время не дотянулись руки воплотителей «украинского проекта». По всей Украине вводится школьный предмет «этика веры», в котором та вера, которая фактически образовала наш народ низводится до статуса одной из «всех разнообразных изучаемых конфессий, где будет сказано о добре, зле, морали и толерантности» (выступление министра образования по 5 ТВ-каналу ) . Единственный общегосударственный телеканал хамски попирает национальные чувства населения юго-востока Украины, дублируя русскую речь даже интервьюируемых. В Крыму украинский язык становится обязательным. В Донецк и Одессу с «пастырскими визитами» прибывают зачинатели отрыва «украинского православия» от единой Русской (не Российской!) Православной Церкви, а в Киев, в нарушение принципов признания канонических территорий Церквей-сестер, переносится резиденция главы униатской церкви. В то же время из творения Н.В.Гоголя «Тарас Бульба», прославляющего борьбу нашего народа против унии, изымаются все слова «русский».
Конечно, слабо верится, что жителя юго-востока Украины получится перековать на «свидомого украинца». Но что же, тогда, позволяет надеяться на успех обратного эксперимента в отношении Западных областей? Да опыт того же «украинского проекта» (конечно же, только идеологической составляющей). К примеру, на Волыни в начале XX в. только в составе русских монархических организаций состояло более двух миллионов человек. А если прибавить сюда еще большее число сочувствующих! Так как же так случилось, что топоним, несущий в себе память о первом славянском государстве, спустя всего сто лет ассоциируется с плацдармом антиславянской гуманитарной агрессии?
Прислушаемся к мнению виднейшего специалиста в области «массового сознания» С.Г.Кара-Мурзы: «в приложении к человеку слова "естественный", "природный", "заложенный в генах", - в большинстве случаев не более чем метафоры. И очень небезобидные. Их часто используют политики, чтобы придать видимость бесспорной, вытекающей из "законов природы" аргументации своим бредовым утверждениям... На самом деле человек - существо исключительно пластичное, и усвоенные им нормы культуры так входят в его "естество", что влияют даже на физиологию. Они действительно начинают казаться чем-то природным, биологически присущим человеку - и он свои сугубо культурные особенности, отсутствующие в других культурах, начинает искренне считать "общечеловеческими", единственно правильными» (Кара-Мурза С.Г. Манипуляция сознанием. - К.: Оріяни, 2003, С. 25) . А это значит, что и у исторической правды есть шансы восстановить общественное сознание в «эпидемиологически неблагополучных» областях. Положительный опыт здесь имеется, и он связан - как это всегда было в истории Украины - с православной частью населения, которая в своем подавляющем большинстве не желает выходить из-под юрисдикции Московского Патриархата. Так, деятельности всего лишь одного несгибаемого архиерея оказалось достаточно, что бы превратить епархию, находящуюся в самом сердце «оранжевой» Украины в оплот «русской идеи».
Итак, если все же удастся возродить остатки исторической памяти, то можно будет надеяться на ренессанс родственных субэтносов в составе единого украинского (южнорусского) этноса. «Назначение субэтнических образований - поддерживать этническое единство путем внутреннего неантагонистического соперничества» - утверждает Л.Н.Гумилев. И чем субэтносов больше, тем больше системных связей внутри системы-этноса. А по законам системного анализа, усложнение системы повышает ее устойчивость к внешним воздействиям. И наоборот: как свидетельствует этнология, вслед за сокращением числа субэтносов до одного, как правило, наступала смерть этноса. Поэтому навязывать сегодня Украине унитарный строй, обзывая с высочайшей трибуны «федералистов» безумцами, значит - искусственно приближать смерть «моєї нації», в то время когда складываются благоприятные условия для ее выздоровления. Кстати, несуразное отождествление всей «оранжевой» частью населения федерализма с сепаратизмом - типичный прием манипуляции массовым сознанием по методологии «классика жанра» Антонио Грамши, когда неустанное повторение одних и тех же утверждений ведет к привыканию и восприятию не разумом, а на веру. Вспомним, что еще полтора десятка лет назад, идея федерализации Украины высказывалась кумирами нынешних «унитаристов» и подкреплялась примерами США, Германии и других стран «свободного мира» к которому мы так стремились.
Обратное перерождение антагонистически настроенных этнических групп в полноценные субэтносы - процесс длительный (ломать - не строить). На этом то этапе, когда непримиримые противоречия еще не устранены, федерализация как раз наиболее актуальна, ведь foederatio (лат.) означает объединение. Федерация как форма, предполагающая единую конституцию, единые органы государственной власти, единое гражданство, денежную единицу и т.д. наряду с разделением сферы компетенции между федеральными органами власти и органами власти входящих в нее членов, всегда являлась не целью, а средством объединения субэтносов.
И действительно, с помощью местных законов можно выходить из тех коллизий, которые сегодня представляются «неразрешимыми»
Возьмем, к примеру, пенсии ветеранам УПА. Их вполне могут выплачивать из местных бюджетов, не вынося этот вопрос на общегосударственный уровень, ведь налогоплательщики Донбасса на это никогда не пойдут.
С другой стороны, на тех землях, где не испытывают особого трепета к «приоритету общечеловеческих ценностей», возможна своя образовательная программа, предусматривающая не только замену «этики веры» на «основы православной культуры», но и отображение религиозного фактора в изучаемых истории, литературе, и даже естественных науках.
С помощью местного законодательства, наряду с предоставлением культурной автономии компактно проживающим народностям, может быть снята напряженность и в языковом вопросе.
Перенос большей части функций государственных органов в столицы земель освободит последние от директивного давления со стороны далекого Киева и приблизит реальную государственно-политическую жизнь к народу. Для того чтобы состояться, энергичным провинциалам не надо будет завоевывать Киев, не говоря уже о Москве и столицах дальнего зарубежья. В то же время и Киев, перенаселенный чиновничьим и административным элементом, сможет вздохнуть легче и решить многие социальные проблемы.
Итак, возвращаясь к прозрачным аналогиям, еще раз зададимся вопросом: что нам делать с нашим расползающимся домом - штукатурить и перекрашивать в оранжевый цвет или переустраивать фундамент, исходя из расклада напряжений?
Дмитрий Скворцов , пресс-служба Политической партии «Держава»