1 июня 2006 года во «Времени» была опубликована статья заместителя главного редактора Юрия Ровчака «Позвольте не согласиться. О предательстве, любви к Родине и ОУН-УПА», в которой автор вступил со мной в полемику относительно некоторых положений моей публикации в номере от 16 мая. Юрий Анатольевич задал мне ряд вопросов, которые могут показаться «неудобными» для сторонников моей точки зрения на историю Второй мировой войны. Условно её можно назвать близкой к «ортодоксально-советской». Однако я не смущен, а, напротив, хочу поблагодарить своего оппонента за вопросы, точно отражающие мнение части наших сограждан. Мнение, «просветленное» валом исторического ревизионизма, прокатившимся по массовому сознанию за последние полтора десятилетия. Я давно ждал возможности высказаться на эти темы, которые были использованы в числе идеологических рычагов в антисоветской контрреволюции рубежа 80-90-х годов минувшего века.
1 июня 2006 года во «Времени» была опубликована статья заместителя главного редактора Юрия Ровчака «Позвольте не согласиться. О предательстве, любви к Родине и ОУН-УПА», в которой автор вступил со мной в полемику относительно некоторых положений моей публикации в номере от 16 мая. Юрий Анатольевич задал мне ряд вопросов, которые могут показаться «неудобными» для сторонников моей точки зрения на историю Второй мировой войны. Условно её можно назвать близкой к «ортодоксально-советской». Однако я не смущен, а, напротив, хочу поблагодарить своего оппонента за вопросы, точно отражающие мнение части наших сограждан. Мнение, «просветленное» валом исторического ревизионизма, прокатившимся по массовому сознанию за последние полтора десятилетия. Я давно ждал возможности высказаться на эти темы, которые были использованы в числе идеологических рычагов в антисоветской контрреволюции рубежа 80-90-х годов минувшего века.
Ю.Ровчак свою статью начинает с того, что «полуправда не менее опасна, чем откровенная ложь», а в конце напоминает мне утверждение И.С.Сталина, что «Факты - вещь упрямая». Полностью согласен. Осталось записать и Вас, Юрий Анатольевич, как это сделали Вы в отношении меня, в «сталинисты». Но давайте лучше предметно разберемся где, правда, а где полуправда, и какова научная достоверность приводимых Вами фактов.
Итак, по пунктам. «Кого или что предали украинцы из сформированных задолго до 22 июня 1941 года вне территории СССР (соответственно и Украины в новых границах) батальонов «Нахтигаль» и «Роланд»? - спрашивает меня коллега. Я готов согласиться что, например, С.Бандера, никогда не имевший советского паспорта, с юридической точки зрения не мог быть осужден по статье «за измену Родине», как это было сделано с генералом А.Власовым. Бандеру следовало бы судить как иностранного агента, террориста и так далее.... Но в понятие «предательство» вкладывается не только юридическое содержание, но и моральное. Бандера всегда подчеркивал свою украинскую этническую и культурную субъектность, тем не менее, он объективно выступил на стороне злейшего врага украинского (не советского!) народа - гитлеровского нацизма. Он не мог не знать о доктринальных положениях германского национал-социализма, согласно которых славянам, украинцам в том числе, предписывалась судьба «недочеловеков». Если им не было уготовано полное уничтожению (как евреям и цыганам), то их ждала судьба слуг у «высшей расы господ». «Моя борьба» Гитлера была издана в Германии многомиллионными тиражами и в ней всё было откровенно изложено. Бандера в Германии жил, поэтому его с соучастниками по террору, развязанному против собственного народа, я считаю предателями, а не просто врагами (иностранными), как это предлагаете делать Вы. Повторюсь, вопрос не в гражданстве. Он не правовой, а моральный.
Что касается выдачи Сталиным Гитлеру немецких и австрийских антифашистов, нашедших временный приют в СССР, то согласен, что «это больше чем преступление, это - ошибка». Никакого оправдания Сталину здесь быть не может. Даже цинично-прагматичного: отдав на расправу своих стратегических союзников в погоне за тактическими целями, Сталин не получил взамен ничего! Не оправдывая вождя, я пытался постичь его логику. Единственное, что может как-то объяснить его решение, так это подозрение Сталина, что среди эмигрантов было много троцкистов и внедренной германской агентуры (это обычная практика спецслужб). Очень похоже, что Сталина умело подтолкнули к такому решению.
Относительно «раздела Польши» и «парада победителей в Бресте». Это ёмкий вопрос. Ю.Ровчак дал достоверную, но одностороннюю историческую справку (то есть «полуправду») по этому пункту. Ведь на самом деле Польша не была невинной жертвой германской агрессии, тем более не была жертвой «советско-германского сговора». В дополнение к сказанному Ровчаком сообщаю следующее. Польское государство возродилось по итогам Первой мировой войны на обломках Австро-Венгерской, Германской и Российской империй. Если бы не Октябрьская революция, то никакой независимой Польши не было: империалистическая Антанта, в которой Россия была одним из ведущих игроков, не стала бы проявлять заботы о польской государственности. Но парадоксом Версальской системы стало то, что один из врагов Советской России министр иностранных дел Великобритании лорд Керзон (помните «ультиматум Керзона»?) в 1919 году выступил в качестве защитника советских интересов при перекройке карты Европы. Керзон предложил провести восточную границу Польши приблизительно по линии размежевания польского населения с одной стороны, украинского и белорусского с другой. Эта вполне справедливая граница до поры существовала лишь на бумаге и вошла в историю под названием «линии Керзона».
Польше же хотелось ни больше, ни меньше как возрождения Речи Посполитой в границах 1772 года (до первого раздела). Поэтому она «под шумок», в условиях неустановившегося мира, начала захват территорий соседей. Ровчак упомянул советско-польскую войну, в которой полякам 7 мая 1920 года удалось на несколько дней занять Киев. Потом они были отброшены до предместий Варшавы, но затем при помощи Антанты вновь захватили украинские и белорусские районы далеко восточнее «линии Керзона». Этому предшествовал и захват поляками 9 августа 1919 года Минска (оккупация длилась 11 месяцев). В ходе советско-польской войны десятки тысяч наших военнопленных (захваченных в плен в ходе контрнаступления, названного поляками «чудо на Висле») были уничтожены в концлагерях. В отличие от спорного факта «Катынского расстрела» наша сторона никогда этот бесспорный факт массовых убийств советских граждан не делала камнем преткновения советско-польских отношений.
Польша также дважды захватывала Вильно (Вильнюс). Первый раз 21 апреля 1919 года, однако под давлением Антанты отдала его Литве. Через полтора года польская агрессия против Литвы повторилась. В нарушении польско-литовского Сувалкского договора 7 сентября 1920 года Вильно и вся Виленская область были аннексированы и остались за Второй Речью Посполитой. Но и этих захватов показалось мало. Когда Гитлер 11—12 марта 1938-го осуществлял аншлюс Австрии, Варшава попыталась то же проделать со всей Литвой (которую именовали не иначе как «польская Австрия»). 15 марта 1938 года в Варшаве и Вильно прошли антилитовские демонстрации под общим лозунгом «Вперед на Ковно!» (тогдашняя столица Литвы, ныне Каунас). Литве был предъявлен ультиматум, а на литовской границе сосредоточено свыше 100 тысяч польских войск. Только позиция СССР и Франции удержала Польшу от нового военного вторжения.
Особое удовольствие польской верхушке доставляла возможность безнаказанно потрепать и унизить некогда могучего, а ныне поверженного хищника - веймаровскую Германию. З мая 1921 года воспользовавшись её демилитаризацией и очередным правительственным кризисом, Польша ввела свои войска в Верхнюю Силезию, аннексировав область с 80% промышленного потенциала этого района. Согласно Версальскому договору немецкий город Данциг (Гданьск) имел особый экстерриториальный статус на территории Польши. Поляки же всеми силами пытались установить контроль над стратегически важным портом, регулярно устраивая вооруженные провокации. Например, 15 июня 1932 года на рейд Данцига вошел польский эсминец «Вихер», и только осуждение Лиги наций вынудило поляков отказаться от силовых действий. А 6 марта 1933 года Польша осмелела до того, что высадила морской десант в порту Данцига. Напомню, что партия Гитлера победила на выборах в рейхстаг 5 марта 1933 года - менее чем за сутки до этого инцидента, то есть выборы шли под аккомпанемент лязганья польским оружием у стен Данцига. Германия пожаловалась в Лигу наций, и войска пришлось вывести.
Таким образом, польский диктатор Юзеф Пилсудский, повторно пришедший к власти в результате кровавого переворота 12 мая 1926 года, оказал большую услугу будущему палачу своего народа в завоевании симпатий немецких избирателей. Своими провокациями он помог Гитлеру парламентским путем возглавить Германию и подарил ему правдоподобные пропагандистские аргументы для развязывания войны против Польши. Действительно: для нацистской провокации в Гляйвице 30 августа 1939 года (тогда немецкие уголовники, переодетые в форму польских военнослужащих, напали на немецкую радиостанцию, что послужило поводом для нападения Германии на Польшу) появился благоприятный гитлеровцам фон.
Маленькая Польша грезила и об африканских колониях. 18 апреля 1938 года Польша широко праздновала День колоний, что сопровождалось шовинистическими демонстрациями с требованием предоставить великой польской нации заморские колонии! Для этого правительство даже разработало программу строительства линкоров. Современными линкорами в межвоенный период владели только пять стран: Великобритания, США, Франция, Япония и Италия. Позже они появились у Германии. Линкоры поляки построить не успели, но 10 февраля 1939 года, когда в Гдыне на воду торжественно спускали новую подводную лодку «Орел», присутствовавший при этом событии генерал Соснковский подчеркнул, как важен для страны могучий океанский флот в плане обороны будущих колониальных владений. Польскому государству оставалось существовать чуть более полугода, а там мечтали об африканских завоеваниях!
Но главное впереди. В советское время из соображений, как теперь принято говорить, «политкорректности» деликатно обходили самый позорный факт в истории предвоенной Польши. Не хотели травмировать национальные чувства жителей «братской» ПНР (иначе её не называли) и не вбивать клин между союзниками по Варшавскому договору - Чехословакией и Польшей. Так, в монументальной 12-ти томной «Истории Второй мировой войны» всего лишь два абзаца уделено польской агрессии против Чехословакии в октябре 1938 года, а в более массовых советских книгах и учебниках об этом вообще не найти ни слова.
А произошло следующее: когда преданная в Мюнхене западными союзниками Чехословакия была отдана Гитлеру на растерзание, Польша обратилась к Германии за разрешением принять участие в расчленении тела славянского брата. Гитлер ей благосклонно разрешил: он знал кто на очереди следующий. Польша выдвинула три дивизии и одну бригаду к чехословацкой границе с ультимативным требованием отдать Тешинскую область (20 тыс. кв. км.) с административным центром Тешин. Этнических поляков там проживало менее трети населения (77 тыс. из 237), причем в отличие от украинцев или белорусов в Польше, чешские поляки не испытывали никакого притеснения. Зажатая в германо-польские клещи Прага подчинилась ультиматуму. Одновременно Польша отказала Советскому Союзу в транзите воинских грузов в Чехословакию (СССР тогда не имел с Чехословакией общей границы) и пообещала Германии атаковать советские самолеты, если те попытаются лететь над польской территорией на помощь чехословакам.
Вот как У.Черчилль в своих мемуарах прокомментировал это событие: «...поляки порвали со всеми своими друзьями во Франции, в Англии и в США, которые вернули их к единой национальной жизни, и в помощи которых они должны были скоро так сильно нуждаться. Мы увидели, как теперь, пока на них падал отблеск могущества Германии, они поспешили захватить свою долю при разграблении и разорении Чехословакии. В момент кризиса для английского и французского послов были закрыты все двери. Их не допускали даже к польскому министру иностранных дел. Нужно считать тайной и трагедией европейской истории тот факт, что народ, способный на любой героизм, отдельные представители которого талантливы, доблестны, обаятельны, постоянно проявляет такие нехватки порядочности почти во всех аспектах своей государственной жизни. Слава в периоды мятежей и горя; гнусность и позор в периоды триумфа. Храбрейшими из храбрых слишком часто руководили гнуснейшие из гнусных! Всегда существовали две Польши: одна боролась за правду, а другая пресмыкалась в подлости».
Далее, описывая канун германской агрессии уже против самой Польши, Черчилль продолжает: «Англия, ведя за собой Францию, предлагает гарантировать целостность Польши — той самой Польши, которая всего полгода назад с жадностью гиены приняла участие в ограблении и уничтожении Чехословацкого государства». Примечательно, что отторгнутый от Чехословакии индустриальный Тешинский район, в котором производилось около половины черных металлов всей предвоенной Польши, так и остался за ней по итогам Потсдамской конференции (в 1988 году я участвовал в работе 13-й международной конференции по кристаллографии в польском Тешине). За эти территориальные приобретения полякам очередной раз следовало бы сказать спасибо товарищу Сталину.
Так что, Юрий Анатольевич, Ваша доходчивая метафора с двумя уличными разбойниками, один из которых (Гитлер) толкает невинного прохожего (Польшу), а его подельник (Сталин) подхватывает на лету сбитую пыжиковую шапку (Западные районы Украины и Белоруссии), мягко говоря, неудачна. Вместо «белой и пушистой Польши в пыжиковой шапке» Черчилль рисует «гнусную и подлую гиену». А Ваши возмущенные цитаты из телефонограмм и речей Молотова я мог бы и сам продолжить. Так, поляки не могут простить Молотову его определение Польши как «уродливого порождения Версальской системы». Но проблема заключается в том, что советский нарком оказался .... плагиатчиком. Он лишь едва переделал Пилсудского, говорившего об «искусственно и уродливо созданной Чехословацкой Республике». Заклейменный же нашими «демократами» пакт Молотова - Риббентропа как «сговор тоталитарных диктаторов» всего лишь вывел западную границу СССР на ту самую «линию Керзона», что предложил министр иностранных дел «старейшей демократии мира».
Обратите внимание, Юрий Анатольевич, что Германия, аннексируя Чехословакию, действовала, получив в Мюнхене одобрение будущих держав-победительниц - Великобритании и Франции. К этому аргументу умело апеллировали адвокаты Риббентропа на Нюрнбергском процессе. Это не дало возможности обвинению представить захват Чехословакии как начало большой европейской войны. Польша же, напав на Чехословакию, была агрессором в чистом виде. Формально-юридически именно её следует признать страной, развязавшей Вторую мировой войну! Другое дело, что далее война пошла в нежелательном для Польши направлении, но это уже иной вопрос.
28 сентября 2005 года - в год 60-летия великой Победы - в официальном органе Польской республики - газете Rzeczpospolita было опубликовано ценнейшее для понимания сущности предвоенной ситуации интервью профессора истории Павла Вечоркевича. Людей, незнакомых с природой воинствующего польского национализма, оно повергло в шок. Я приведу лишь две цитаты: «Мы могли бы найти место на стороне Рейха почти такое же, как Италия и, наверняка, лучшее, нежели Венгрия или Румыния. В итоге мы были бы в Москве, где Адольф Гитлер вместе с Рыдз-Смиглы принимали бы парад победоносных польско-германских войск». Объясняю: маршал Рыдз-Смиглы - это Генеральный инспектор вооруженных сил Польши (министр обороны). Далее Вечоркевич хвастливо продолжает: «Если бы мы начали в 1939 году войну только против Советов - об этом говорит также опыт финской войны - мы без больших проблем справились бы с этой агрессией. 17 сентября (к дате введения советских войск на Западную Украину и Белоруссию - А.С.) мы бы были на 150, а может даже и 200 километров восточнее наших границ. Такая война шла бы на советской территории».
Вот он - момент истины! Профессор называет вещи своими именами: «если бы мы начали войну», далее эту войну он откровенно определяет как «агрессию». Выходит не зря в 1938 - 1939 годах на территории Белоруссии проходили командно-штабные учения Красной Армии, на которых отрабатывалось отражение совместного нападения объединенных сил Польши и Германии. Как известно, советская внешнеполитическая и военная разведки работали на высоте поставленных перед ними задач, и угроза польского нападения была реальной.
Итак, согласно Вечоркевичу историческая трагедия Польши заключается в том, что в предвоенном польском руководстве прогерманские силы не смогли одержать полной победы во внутриполитической борьбе, и официальное предложение Гитлера вступить в Антикоминтерновский пакт было отклонено. Польша, балансируя между Германией, Великобританией и Францией, упустила свой исторический шанс, ей нужно было однозначно стать на сторону стран оси Рим - Берлин - Токио, изменив тем самым ход мировой истории.
Вот Вам, Юрий Анатольевич, и ответ на вопрос, как я отношусь к совместному «параду победителей» в Бресте в октябре 1939 года. Плохо отношусь, зря он был устроен. Но если знать подоплеку тех событий, то их можно понять, а понять - значит и наполовину простить. Кстати, а почему, собственно, «парад победителей»? Кто его так назвал? Красная Армия с польской в 1939 году не воевала: у Рыдз-Смиглы перед бегством в Румынию хватило ума последним отдать приказ не оказывать сопротивления «вторжению» Красной Армии (были только отдельные стычки). За это его сегодня яростно критикует профессор Вечоркевич (видно, мало пролилось польской крови). Но вот что любопытно, бывший министр иностранных дел Польши Ю.Бек в изданных в Париже мемуарах писал, что после нападения Германии на Польшу посол СССР в Варшаве Н.Шарапов сообщил о готовности советской стороны оказать Польше гуманитарную помощь, в частности санитарными материалами. Вот Вам и «нож в спину»!
Вывод: Польское государство было не невинной жертвой нацисткой агрессии, оно было европейским хищником, которого поглотил более крупный и сильный хищник.
«Так за что жителям Западной Украины было любить новую власть?» - риторически спрашивает меня Ровчак, живописав кошмар с выселением в Сибирь 1 млн. 400 тыс. украинцев и белорусов из присоединенных областей в течение 1939 - 1940 годов. Отвечаю по существу, было за что. Приведенных цифры Ровчак взял из книги, как он подчеркивает, доктора исторических наук, действительного члена Академии военных наук России фронтовика Михаила Ивановича Семиряги «Коллаборационизм. Природа, типология и проявления в годы Второй мировой войны».
Звучит солидно и должно вызывать доверие к источнику. Действительно, биография ныне покойного полковника Семиряги, лауреата Государственной премии СССР (за участие в издании вышеупомянутого 12-ти томника), вызывает уважение. Одно время он преподавал марксизм-ленинизм и в Харьковской академии им. Говорова. Но ошибается тот, кто думает, что Академия военных наук России - мощное исследовательское учреждение. Эта академия занимает четыре комнаты на третьем этаже в здании Генерального штаба армии РФ. Она является одной из десятков созданных в 1990 -е годы «академий» на общественных началах. По сути, это клуб по интересам с почти свободным входом для желающих. Когда Б.Н.Ельцин одной рукой громил большую науку и оборону страны, то другой подмахивал указы о создании всевозможных «академий». «Академиков» в этой четырехкомнатной «академии» более 2 тысяч (во всей огромной РАН менее пятисот). Её президентом является 83-летний генерал армии Махмут Ахметович Гареев. Кстати, у меня самого лежат в столе три безответных с моей стороны приглашения стать «академиком» аналогичной «Нью-Йоркской академии наук».... Но главное не то, членом какой академии был Семиряга.
Вот как деликатно отозвался о качестве сочинения Семиряги, доктор исторических наук, главный научный сотрудник Института социологии РАН профессор А.А.Галкин: «Разумеется, не все в книге одинаково ценно.... В ряде случаев читатель наталкивается на явно устаревшие оценки (курсив мой - А.С.). Не полностью использованы для анализа результаты исследований последнего времени. Это, однако, нисколько не умаляет ценность труда М.И.Семиряги для всех тех, кто всерьез интересуется истинной историей Второй мировой войны».
Мне кажется, что проживи Семиряга дольше (умер в 2000 году), то он, как честный исследователь, повторил бы слова ныне здравствующего экс-диссидента историка Роя Медведева: «Мои оценки масштабов сталинских репрессий, сделанные до открытия секретных архивов, завышены в разы. Простите, я искренне заблуждался». Заметим, что Медведев, в отличие от Семиряги, никогда партийно-правительственным руководством СССР обласкан не был.
В поисках современных оценок масштаба тех депортаций я заглянул на сайт широко известного со времени «перестройки» антикоммунистического «Мемориала» - уж там-то не станут обелять коммунистов. И вот что нашел: координатор польской комиссии «Мемориала» А.Э.Гурьянов оценил суммарное число бывших польских граждан (то есть не только этнических украинцев), которые были вывезены из Украины и Белоруссии в 1939 - 1941 годах в глубинные районы СССР в 309 - 321 тысячу человек. Подсчет производился путем суммирования «эшелонных» данных (найдены точные сведения по всем ж.д. эшелонам в которых вывозились депортируемые, за исключением одного). Там же имеется чрезвычайно ценное примечание: «Общепринятые более ранние оценки различных польских авторов (свыше 1 миллиона человек), а также подсчеты советского историка В.С.Парсадановой оказались завышенными в три-четыре раза». Семиряга, по всем признакам, использовал оценки Парсадановой. Итак, всё сходится со словами Медведева! Усомнится в цифрах Гурьянова может только тот, кто считает, что депортируемых гнали в Сибирь пешком или, наоборот, вывозили самолетами.
Репрессивные органы в любой стране, а СССР никакое не исключение, вели и ведут чрезвычайно скрупулезную статистическую отчетность. Для себя, не для пропаганды. После открытия архивов как карточный дом рухнули мифы о «десятках миллионов замученных в ГУЛаге и миллионах расстрелянных в застенках НКВД». Советская власть очень сильно сама себе навредила, скрывая статистику репрессий и военных потерь, что дало повод, как для бесчисленных фальсификаций, так и для честных заблуждений. Но искренне ошибаться в 2006 году поздно, «поезд ушел». Пора работать с архивами и документальными фактами, а не только со «свидетельствами чудом уцелевших очевидцев». Сегодня итог разоблачений «советского тоталитаризма» во многом напоминает результат поисков химического и ядерного оружия в Ираке после его разрушения и оккупации. Оружия нет, но победителей, как известно, не судят...
А вот за что было любить новую власть западным украинцам. Я не говорю о таких весьма абстрактных для «пересічного» громадянина» понятиях как «соборність української держави», что реально была достигнута именно в 1939 году. Я имею в виду возможность учить детей на мове, за разговор на которой учеников в школах при польском господстве били. За квартиры, предоставленные в прекрасных домах Лемберга-Львова, в которых украинцы от роду никогда не жили. По данным антикоммунистической и русофобской «Просвiти» («Львiв у цифрах», 1938 г.) в этом древнем «украинском» городе перед войной украинцев было 7,8%. Город в основном был польским (63,5%), в значительной мере еврейским (24,1%). Тот весьма скромный процент украинцев, что жил в городе, занимал самые низкие ступени социальной иерархии - дворники, прачки, прислуга, кучера, грузчики и так далее. Ни одного украинца-юриста на весь город!
Но к началу Великой Отечественной войны город был уже в значительной мере украинизирован «ненавистными» коммунистами. Куда же делись поляки? Да туда и делись - они-то и составили основную массу в тех 320 тысячах народу, что были депортированы в глубинные районы СССР. Согласно архивным данным, обнародованных тем же «Мемориалом», депортации подлежали, прежде всего, польские семьи, получившие наделы в результате захвата Польшей этих земель в 1920 году (ранее они были заселены австрийцами), т.н. «осадники», то есть осевшие на этой земле. Следующей категорией шли члены семей репрессированных военнослужащих, полицейских, жандармов, тюремщиков, государственных служащих, помещиков, фабрикантов, ксендзов. Как видно, украинцы, если они и попадали в эти категории отселяемых, никак не могли составить основную их массу. Здесь украинским националистам следовало бы опять поблагодарить большевиков, что проделали за них грязную работу. С львовскими евреями националисты разобрались чуть позже - при помощи немцев.
Можно обсудить и «кошмар принудительной коллективизации» 1939 - 1941 годов. Во-первых, крайности коллективизации 1929 - 1931 годов в УССР уже были позади (помните статью Сталина «Головокружение от успехов»?), власть второй раз на одни грабли так грубо не наступала. Во-вторых, в ту первую волну коллективизации у советских крестьян действительно было что отнимать. Прежде всего, бывшую помещичью землю, что та же Советская власть и раздала крестьянам после Гражданской войны. За годы НЭПа многие крестьяне (далеко не все!) успели «обрасти жирком», их гнев и обида за раскулачивание понятны. В-третьих, кроме голой идеи совместной обработки земли Советская власть на рубеже 20-30-х годов почти ничего предложить не могла - Харьковский и Сталинградский тракторные заводы только строились, преимущества машинной пахоты и уборки оставались, выражаясь современным языком, «виртуальными».
На Западной же Украине ситуация была в корне иной. Главное даже не в том, что во вновь созданные колхозы были посланы машинно-тракторные станции. Главное в том, что крестьяне в своей массе были безземельными батраками. А как можно ограбить нищего? Никак. Кроме дефицита земли там был вечный дефицит рабочих мест. Отхожие промыслы («заробiтчанство») спасали западноукраинских крестьян от голода до прихода Советской власти, спасают они их и теперь - после её ликвидации. Вся промышленность в этом глухом углу Австро-Венгрии, а с 1920 года Польши, была построена при Советах, почти вся она теперь и разрушена. В общем, за что боролись, на то и напоролись.
Так что не антисоветизм лежал в основе того, что позже назвали бандеровщиной, а особый, специфический феномен Галиции - патологическая русофобия. Её исторические корни лежат в религиозном отличии Галиции, как от Польши, так и от православной Малороссии. Невозможно разобраться в этом явлении, если искать причины исключительно в событиях и идеологиях ХХ века. Многовековое противостояние католического Запада ненавистной ему «византийской схизме» («схизма» (греч.) - раскол христианства на католичество и православие в 1054 году) - одна из редко обсуждаемых, но чрезвычайно важных для понимания тем. Отрыв Киева - символа преемства от Константинополя до Москвы, и прозелитизм (окатоличивание) восточного славянства (то есть, нас - т.н. «схизматиков») были вековыми устремлениями Ватикана и Запада в целом.
«О, мои русины! Через вас-то надеюсь я достигнуть Востока...» - взывал к галичанам Папа Урбан VIII в начале XVII столетия вскоре после Унии 1596 года. Уния означает полное принятие примата папизма и католической догматики при сохранении православной обрядности. Это, по сути, троянский конь Ватикана, нацеленный против единства восточных славян. Кстати, те православные русины, что не приняли униатство, по сих пор категорически отказываются называться на польский манер «украинцами» (слова такого ещё не придумали в ХVII веке), и сохраняют своё историческое самоназвание.
Тайно перешедший в униатство под давлением Речи Посполитой киевский митрополит Михаил Рагоза и еще четыре епископа-изменника инициировали созыв в том же 1596 году Собора Западно-Русской церкви в Бресте. По их замыслу он должен был утвердить решение об Унии с Римом и присягнуть Святому Престолу. Но итог Собора оказался прямо противоположным - заговорщики сами были и отлучены от Церкви. Но униатов-неофитов с презрением отвергли и поляки - местные католики. Так униатство стало буферной зоной между православно-малороссийским и польско-католическим культурно-цивилизационным типом.
Можно только поражаться прозорливости бывшего министра внутренних дел империи умного монархиста П.Н.Дурново. В 1914 году на пороге Первой мировой войны он подготовил для Николая II докладную записку. В ней страстно призывал царя ни в коем случае не ввязываться в надвигающуюся бойню: «Государь! Единственным призом в этой войне может быть Галиция, но только безумец может хотеть присоединить Галицию. Кто присоединит Галицию, потеряет империю...». Знал ли Сталин об этом предостережении?...
Национализм галицийских униатов имеет лишь один аналог - ненависть к православному сербству хорватов - части единого некогда сербского этноса, окатоличенного в XIV веке венграми. И деяния бандеровцев в годы Второй мировой войны весьма похожи на геноцид сербов, совершенный с благословения Ватикана усташами - хорватскими фашистами.
Кстати, Юрий Анатольевич, а почему Вы расписываетесь за всю Западную Украину? В соседней с Галицией Закарпатской области ничего подобного не было. В 1939 году после присоединения Западной Украины, когда бандеровцы уже точили ножи, а униатский митрополит Андрей Шептицкий готовился благословлять эсэсовскую дивизию «Галичина», на местном закарпатском референдуме 82% населения высказались в поддержку русского, а не украинского языка. Но Советская власть, увы, грубо проигнорировала волю народа - тогда шла политика «украинизации» и «коренизации». Вскоре гитлеровцам пришлось завозить в Закарпатье полицаев с Галиции, - своих предателей там не хватало. Я уж не говорю о соседней Западной Белоруссии - вот уж где горела земля под ногами оккупантов! И печально-знаменитую Хатынь, как стало известно из рассекреченных документов, спалили не немцы, не белорусские полицаи, а завезенные галичане (мне же - школьнику с Украины - в 1971 году белорусский экскурсовод «политкорректно» морочил голову, рассказывая исключительно о преступлениях немецких оккупантов).
«Что лучше: топор или ледоруб?» - задает мне действительно «неудобный» вопрос Ровчак, сравнивая методы убийства Льва Троцкого и Ярослава Галана. Что, мол, лично я предпочитаю из этих двух предметов.... Особую пикантность вопросу придает то, что у меня в кладовке лежит пара ледорубов со времен альпинистской молодости и еще больше разных топоров. Есть к ним у меня слабость... Но, как говорят в точных науках, «формулировка вопроса некорректна»: эти предметы изначально создавались не для убийств. В конце концов, убить можно и совсем уж безобидной подушкой в комбинации с табакеркой (как императора Павла I). Но коль вопрос задан, то уклонятся от прямого ответа не буду.
Когда журналист и писатель Галан писал свой последний памфлет «Плюю на папу», это не означало, что он в самом деле лысину Пия ХII использовал в качестве плевательницы. Это была литературная метафора, за которую через неделю он заплатил жизнью, зарубленный за письменным столом топором униатов Стахуры и Лукашевича. Лев Троцкий же не был кабинетным писателем. Его сочинения были не метафоричны, а прямым руководством к революционному действию. Настолько революционному, что революция по Троцкому должна была быть только «перманентной» и только всемирной. На меньшее он не был согласен. Россия (СССР) в этом всемирном пожаре должна была сыграть роль спички. Роль почетная, но уж больно незавидная. Ибо спичка - предмет одноразового использования. Если бы Троцкий победил Сталина в их внутрипартийной схватке, то тогда наступил бы такой кошмар, на фоне которого все сталинские репрессии потускнели бы, как тускнеет пламя свечи на фоне прожектора. В своей борьбе со Сталиным Троцкий не брезговал никакими союзниками. Раскалывая международное революционное движение, пытаясь перетянуть его на свою сторону, Троцкий, в частности, при поддержке немецкого Абвера организовал в 1937 году мятеж против законного республиканского правительства в Барселоне, то есть напрямую сомкнулся с немецкими и испанскими фашистами (факт, подтвержденный самими нацистами).
Месть за эту измену была одним из мотивов, которыми руководствовался испанский антифашист-республиканец Рамон Меркадер, когда согласился на рискованную операцию по ликвидации Троцкого. Вот как в 1995 году оценивал эту акцию её организатор - бывший начальник внешней разведки НКВД генерал Павел Судоплатов: «Мне совершенно ясно, что сегодняшние моральные принципы несовместимы с жестокостью, характерной и для периода борьбы за власть, которая следует за революционным переворотом, и для гражданской войны. Сталин и Троцкий противостояли друг другу, прибегая к преступным методам для достижения своих целей, но разница заключается в том, что в изгнании Троцкий противостоял не только Сталину, но и Советскому Союзу как таковому. Эта конфронтация была войной на уничтожение. Сталин, да и мы не могли относиться к Троцкому в изгнании просто как к автору философских сочинений. Тот был активным врагом советского государства».
Для меня удивительно, что Вы, Юрий Анатольевич, ставите на одну доску своего коллегу - регионального журналиста Галана и руководителя, без преувеличения, глобальной сети ультралевых экстремистов, что закономерным образом сомкнулись с ультраправыми радикалами. С экстремистами экстремальными же методами и борются, а с журналистами?
Теперь отвечаю на Ваш вопрос конкретно: мне не нравится не только грубая топорно-ледорубная работа исполнителей политических убийств, мне даже не нравится и тонкий смертоносный аэрозоль, которым был тайно убит Бандера в Мюнхене в 1959 году. Я бы предпочел публичный суд и виселицу в его итоге. Как это было сделано, например, с палачом еврейского народа Адольфом Эйхманом, выкраденным израильской разведкой «Моссад» в Аргентине в 1960 году. Но у НКВД/КГБ руки оказались не такими длинными, как у «Моссад», вот и пришлось приводить приговоры в исполнение «с доставкой на дом». А телевизионная трансляция в прямом эфире процесса повешения Эйхмана это, на мой взгляд, уже демократический перебор. Издержки, так сказать, «гласности по-израильски».
«Где и когда в истории человечества было такое массовое предательство?! Вы никогда не задумывались об этом, Александр Ремович?» - спрашивает меня Ровчак, приведя свои цифры о масштабах сотрудничества с врагом среди наших соотечественников. Отвечаю: задумывался, но совсем о другом. Задумывался откуда у Вас, Юрий Анатольевич, такая безапелляционная уверенность в том, что «также в области предательств мы впереди планеты всей»? Похоже, Вы в плену мифов автора «Архипелага ГУЛаг» А.Солженицына. Но ведь не зря другой Нобелевский лауреат М.Шолохов, автор «Они сражались за Родину», пригвоздил Солженицына клеймом «литературный власовец». Впрочем, для уха самого Александра Исаевича это никакое не клеймо, а что-то вроде почетного ордена...
Теперь же по существу. Мне вновь придется показать раздутость приведенных Вами оценок. Вы пишете: «Подсчитано, что на стороне немцев воевало или помогало им в общей сложности до 1,5 — 2 миллионов советских граждан». Кем и как подсчитано? Налицо типичный манипулятивный приём: смешивание двух понятий. Что значит «воевало или помогало»? Как можно ставить рядом два этих глагола? «Воевало» - это конкретно, это те, кто с оружием в руках участвовал в боевых действиях. C определённой натяжкой к ним можно прибавить тех, что «служил» - то есть носил вражескую военную форму, но непосредственно в боевых действиях не участвовал (тыловые, вспомогательные службы, гражданская оборона, оккупационная администрация). А в понятие «помогали» можно записывать всех подряд - от добровольно-принудительных сельских старост до угнанных на работы в Германию граждан с оккупированных территорий.
Разве они, работая на немецких военных заводах, шахтах, сельском хозяйстве, госпиталях, объективно не помогали врагу? Помогали! Хотя могли бы и не помогать, а уйти в партизаны, или сразу получить свою пулю, как другие их товарищи. Тем не менее, предателями всех их назвать у меня язык не поворачивается. Здесь Вы, Юрий Анатольевич, ближе к Сталину, чем я, поскольку, по сути, повторяете его печально-известную фразу: «у нас пленных нет, а есть предатели». Таких «предателей» наберется даже больше двух миллионов.
В немецкий плен попало приблизительно 5,2 - 5,7 миллиона красноармейцев (немцы военнопленными считали и заложников из мирного населения). Примерно столько же советских граждан было насильственно вывезено на работы в Германию (официальное число - 5 269 513 чел.). После окончания войны из числа последних 2 654 100 человек было репатриировано на Родину. Не возвратились по разным причинам и стали эмигрантами — 451 100 чел. Остальные 2 164 313 человек погибли и умерли в фашистской неволе. Кроме того десятки миллионов оказались на временно оккупированной территории. Поскольку ни одна воюющая сторона не имела таких потерь пленными и угнанными, то не удивительно и то, что «настоящих предателей» среди них тоже было много. Поэтому корректно говорить не только об абсолютных числах, но и об относительных.
Итак, сколько же советских граждан действительно предало Родину? Мы никогда не узнаем полной правды не потому, что она засекречена или информация утрачена, а потому, что нет четких критериев предательства. Многие шли на немецкую службу, чтобы при первой же возможности переметнуться к партизанам (вспомните фильм «Проверка на дорогах») или просто сохранить жизнь и дезертировать. Можно лишь сделать оценки «сверху» и «снизу». Так вот, по максимальной оценке на основе немецких архивных данных вражескую форму носили (включая вспомогательный небоевой персонал Hilfswilliger т.н. «добровольные помощники») 1,2 млн. человек. Скажем прямо - тоже очень много. Интересно, что по данным НКВД, который якобы только и занимался поиском мнимых врагов, числа получались значительно скромнее: до марта 1946 года дела по факту измене Родине завели лишь на 283 тыс. предателей.
Но оружие из этих 1,2 млн. доверялось только 450 -500 тысячам. Данные взяты из диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук С.И.Дробовязко «Восточные формирования в составе Вермахта». В своей работе Дробовязко приводит подробные сведения по национальным формированиям - немцы сгруппировали наших коллаборационистов в 12 категорий по этническому составу и выделили отдельную группу «казаки». Формируя национальные части, гитлеровцы руководствовались извечным принципом «разделяй и властвуй». Каждому народу они обещали свою «свободу», «самостійність» или «халифат», кому чего хотелось.
Вот некоторые данные по этническому составу. Русских, разумеется, большинство - вместе с «казаками» 380 тысяч. Это, прежде всего, недоброй памяти знаменитая «Русская Освободительная Армия» А.А.Власова (в мае 1945 года в ней оставалось 40 тыс. человек), менее заметные «Русская Национальная Армия» графа Б.А.Смысловского и «Русская Национально-Освободительная Армия» (бригада) Б.В.Каминского, «прославившегося» как палача Варшавского восстания 1944 года, плюс другие более мелкие формирования. Непропорционально велик (увы!) по отношению к общей численности народа удельный вес украинцев - 250 тысяч (это притом, что УПА сюда не входит, поскольку была «теневой» структурой оккупантов). Третье место с большим отрывом от прочих национальных коллаборационистов занимают немногочисленные латыши - 150 тыс. человек. Далее идут белорусы - 70 тыс., что весьма мало для 9 миллионного народа (к началу войны), причем среди тех 70 тысяч есть и завезенные с Галиции полицаи. Непропорционально много крымских татар - 10 тыс., при общей численности народа 190 тыс. Волжских татар-коллаборационистов 12 тыс., но их общая численность была порядка 4 миллионов. Интересно, что почти в той же последовательности русские - украинцы - белорусы - татары распределена и численность Героев Советского Союза среди народов СССР. Пятое место среди Героев занимают евреи.
В то же время через советские вооруженные силы, а также части народного ополчения, партизанские отряды и подпольные группы прошло не менее 36 миллионов человек — то есть как минимум в 24 раза больше. В итоге картина выходит весьма далекой от той, что рисуют пламенные антикоммунисты.
Анализ показывает, что немцы использовали наших коллаборационистов, прежде всего, для борьбы с партизанами, а не с Красной Армией. Причем не только с советскими, но и с югославскими, словацкими, французскими, польскими. А в конце войны и с западными союзниками. Тем самым они освобождали свои войска для главного - для Восточного фронта. Немцы не имели иллюзий по поводу надежности этих частей - были случаи поротного перехода национальных формирований на сторону партизан или Красной Армии. Моральное разложение в «армии» Каминского достигло таких масштабов, что сам Каминский был расстрелян по приговору немецкого трибунала. Боеспособность большинства частей и соединений была низкой - так, «Галичина» была в прах разбита в первом же бою под Бродами, после переформирования использовалась как карательная.
Исключения были, но немного. Например, 15-я казачий кавалерийский корпус СС под командованием немецкого генерала фон Паннвица (он знал русский язык). Сначала казакам Паннвица тоже не доверяли и бросили на борьбу с сербскими партизанами. Но впоследствии перебросили на советско-германский фронт, где они дрались стойко и умело. Паннвиц со своими казаками был интернирован англичанами, выдан советской стороне, судим и повешен. Он проходил по одному делу с бывшим «белым», но ставшим «коричневым» генералом П.Красновым (тем самым, которого в 1917 году большевики отпустили под «честное генеральское слово»), и генералом-предателем А.Власовым. В прошлом году в Москве произошел скандал - в центре столицы на территории Всехсвятской церкви в порядке «исторического примирения» соорудили памятник казакам-белоэмигрантам, включив в их список и генерала СС фон Паннвица. Лучше бы эти «патриоты России» вместо памятника «засланному казачку» Паннвицу соорудили памятник спасшему зимой 1941 года Москву лихому кавалеристу из Белоруссии, генералу Льву Доватору, еврею, между прочим.
Теперь посмотрим, насколько был распространен коллаборационизм среди других народов - жертв нацистского нашествия. Надеюсь, я не огорчу Вас, Юрий Анатольевич, если покажу, что в этом деле мы не были «впереди планеты всей». Но здесь необходимо историческое отступление.
В советское время нас воспитывали, что Великая Отечественная война была, прежде всего, войной между наиболее реакционной силой капитализма германским фашизмом и первой страной победившего социализма. Сегодня, после краха советского социализма, только слепой не видит, что на самом деле геополитические мотивы в развязывании той войны были много сильнее идеологических. Идеологическую оболочку мы принимали за содержание. Речь шла не об уничтожении СССР, а об уничтожении великой исторической России.
Гитлер строил свою «объединенную Европу» или Третий Рейх, считая себя прямым преемником дела императора Карла Великого (742 - 814). Перед покоренными им западноевропейскими народами не стоял вопрос «быть или не быть?», а стоял вопрос «кто будет главным?». Как говорят, «почувствуйте разницу».... Отсюда и совершенно иной накал сопротивления агрессии, не тот масштаб жертвенности.
Если это ясно понимать, то тогда не будет вопросов, почему Гитлер за 16 суток разбил основные силы Польши, за 1 день Дании, за 44 дня Франции, за 19 дней Бельгии, Норвегию оккупировал за 2 месяца (там он не особенно спешил - пространства большие). Да, эти страны по отдельности были слабее Германии, но не настолько же, чтобы столь стремительно рухнуть! У нас же гарнизон одной Брестской крепости держался в полном окружении столько, сколько вся Франция. А при штурме «дома сержанта Павлова» в Сталинграде немцы потеряли людей больше, чем при взятии Парижа, но так и не смогли его взять! Кстати, в сентябре 1939 года немцы захватили Брест у поляков за 2 дня. На пресловутом параде в Бресте Гудериан вручил Кирпоносу символические ключи от города-крепости. Да, видно, новый советский замок оказался куда прочнее польского.
После 22 июня 1941 года (раньше не было потребности) на Западе начинают формироваться первые дивизии СС, названия большинства из них не нуждаются в расшифровке: «Фландрия», «Нидерланды», «Валлония», «Дания», норвежские дивизии «Норланд» и «Лангемак». Начинается поход объединенной Европы против России.
Особенно любопытна французская дивизия «Шарлемань» («Charlemange»), что в переводе и означает «Карл Великий». Да, сотня летчиков из авиаполка «Нормандия-Неман» на краснозвездных истребителях «Як» и французским флажком на фюзеляжах отважно дралась на советско-германском фронте и даже выполняла задания особой важности по охране перелета Сталина в Тегеран. Но гораздо больше французов из «Шарлемань» сражались (причем очень эффективно) на том же германо-советском фронте на стороне немцев. Только случай не свел их в одной точке военного пространства-времени. Вновь по соображениям «политкорректности» в советской печати практически не было упоминаний об этом факте: СССР дорожил хорошими отношениями с Францией.
«Шарлемань» после пополнения потерь на Восточном фронте была переброшена на Западный фронт в родную Францию, где встретилась в бою с соотечественниками из «Свободной Франции» генерала де Голля. Когда пленных из «Шарлеманя» подвели к генералу Леклерку, (его дивизия освободила Париж), то он спросил, почему на них немецкая форма. Пленные же переспросили: «А почему на вас американская?» За такой вопрос дюжина пленных была расстреляна на месте без суда и следствия, и никто наказание за это не понес.
Диссидент Владимир Буковский (тот, кого Л. Брежнев обменял на Луиса Корвалана) писал «Мои друзья, участники французского Сопротивления, говорили мне как-то, что не было никакого смысла после войны разыскивать и наказывать коллаборантов. «За малым исключением, коллаборантами было все население Франции, - говорили они. - Так же, как вся Франция была в Сопротивлении» («Театр» №2, 1990). Но их разыскивали и весьма настойчиво, об этом ниже.
Когда исход войны был очевиден, Франция освобождена, а сама дивизия «Шарлемань» разбита на две части, 500 её добровольцев ушли защищать обреченный Берлин, а 700 обороняли его пригород Нойстрелице. Их храбрость была отмечена наградами - Рыцарскими крестами. Один из них был вручен унтершарфюреру Эжену Валло и обершарфюреру Франсуа Аполло в агонизирующей столице рейха. Все награды были отличиями за личную храбрость, проявленную при уничтожении в одиночку нескольких советских танков. Три дня спустя Валло и Аполло были убиты.
Сейчас подсчитано, что во французском Сопротивлении за всё время оккупации Франции погибло примерно 20 тысяч французов. Миф о «сражающейся Франции» был создан после войны. Герои-антифашисты были, но в заметном меньшинстве. Более полумиллиона французов, в той или иной форме, служили под фашистскими знаменами, что в процентном отношении гораздо больше советского коллаборационизма. Только на восточном фронте погибло около 50 тысяч французов, воевавших в войсках Вермахта и СС. Кроме частей, состоящих из коренных французов, были сформированы многочисленные части из выходцев из французских колоний. Но главное заключается в том, что так называемая «вишистская Франция», формально нейтральная, фактически была союзником Германии. Она поставляя ей стратегические материалы и людские ресурсы. Её сухопутные войска и флот (те силы, что не ушли с де Голлем) насчитывали сотни тысяч человек личного состава и тысячи единиц техники, включая линкоры. В 1940 году британская авиация и флот нанесли ряд ударов по французскому флоту в Тулоне. Точных данных о взаимных потерях нет, но они были весьма значительны. В танковой битве в египетской пустыне под Эль-Аламейном между немецкими и английскими танкистами французы также участвовали с двух сторон.
В 1992 году я проездом был в провинциальном городке Виши, которого в 1940 - 1942 годах угораздило стать «столицей» марионеточной «независимой» Франции. Никаких следов чего-либо похожего на памятники «президенту» маршалу Пэтену (умер в заключении в 1948 году) «премьер-министру» Лавалю (казнен в 1945) там не найти, это не Львов. А вот информация и посвежее: в 1988 году были найдены документы, подтверждавшие участие министра вишистской Франции Мориса Папона в отправке большой группы французских евреев в концлагеря. Папон во время оккупации был генеральным секретарем префектуры Жиронды. Следствие по делу Папона длилось 17 лет. Суд присяжных признал его виновным. Папона лишили государственных наград, заработанных им уже в послевоенное время, и в 1999 году осудили на 10 лет тюрьмы. В том же году в сердце Папона был имплантирован кардиостимулятор, а несколько лет назад он перенес операцию коронарного шунтирования. В 2002 году 92-летнему коллаборационисту проявили снисхождение, он был выпущен на свободу досрочно.
Нет сомнений, что если бы гитлеровцы оккупировали Великобританию, то и там бы нашли немало горячих приверженцев. Не зря основателя Британского союза фашистов депутата парламента сэра Освальда Мосли интернировали в 1940 году, несмотря на его депутатскую неприкосновенность. Понимаете ли, законы военного времени-с, Юрий Анатольевич. И Франклин Рузвельт, когда он в 1941 году без предъявления каких либо обвинений интернировал 130 тысяч граждан США японского происхождения в двух концентрационных лагерях, руководствовался теми же соображениями. На войне как на войне. Хотя представить японскую оккупацию США фантазии у меня не хватает. Не думаю, чтобы те законопослушные в своей массе японцы представляли бОльшую угрозу демократии в США чем Ку-Клукс-Клан, который совершенно открыто вел прогерманскую пропаганду.
Иногда говорят, что только евреи не воевали на стороне фашисткой Германии. В целом это верно, но... Один польский еврей, уроженец Бреста, оказался среди депортированных в Сибирь поляков, из которых формировали «армию Андерса». Поскольку Андерс отказался воевать с немцами под советским командованием, его армию через Ближний Восток перебрасывали в Великобританию. Там на пол пути, в Палестине, этот человек дезертировал из армии Андерса. Будучи заметным сионистом, он «объявил войну» Великобритании, поскольку та всячески препятствовала созданию государства Израиль (что было сущей правдой). В феврале 1944 года в Иерусалиме, Тель-Авиве и Хайфе этот человек и его боевики взорвали английские эмиграционные ведомства, мешавшие выезду евреев в Палестину, а в Каире ими был убит британский министр по делам Ближнего Востока Гарольд Мак-Майкл. Напомню, что еще работали газовые камеры Освенцима, а британские солдаты и моряки проливали кровь в боях с нацистами. После окончания войны террористическая деятельность этого человека активизировалась и, наконец, принесла успех: Великобритания согласилась с созданием Израиля (очень сильно здесь надавил на британцев Сталин). В итоге этот человек стал премьер-министром Израиля и даже лауреатом Нобелевской премии мира 1981 года совместно с президентом Египта Анвар Садатом. Имя его - Менахим Бегин. Кстати, в кабинете египетского президента, партнера Бегина по Нобелевской премии мира, висел портрет освободителя Египта от английского господства - А.Гитлера...
Поэтому давайте, Юрий Анатольевич, отбросим двойные стандарты и перестанем мазохистски посыпать голову пеплом: «у нас было больше всех предателей, у нас было меньше всех свободы».
Александр Смирнов
С сокращениями опубликовано в
харьковской газете "Время"
22 июня 2006 г.
