История

Эту статью написал галичанин, сын известного научного и литературно-политического деятеля. Мы помещаем ее прежде всего для „великороссов", не знакомых с настроениями своих южнорусских братьев и обманываемых пропагандой украинских самостийников и сепаратистов, выдающих свои преступные и бредовые авантюры за идеалы и чаяния народа.

Наши предки после татарского разорения долгие века жили идеей воссоединения всей русской земли. Мы же, теперешние поколения русской нации, должны жить мыслью о том, чтобы сохранить навеки единство русского народа и русской земли. Никакие временные политические моды, которыми заражен одурелый современный Запад и особенно англосаксонский мир, не должны сбить нас с народного пути.

Борьба против русского народа, создавшего на протяжении своей тысячелетней истории великую культуру, просвещенную светом Христовой истины, утвердившего могучую государственность, ставшую оплотом международного порядка, велась на широком фронте всеми врагами, всеми способами, мерами и средствами, по разным поводам и причинам многие века. Злые страсти, политические интриги и планы, национальный и религиозный фанатизм, династические и империалистические посягательства, хищные экономические расчеты, даже безумные личные честолюбивые поползновения - все эти низменные вожделения сплетались в порочный узел и неутомимо, упорно нагнетали враждебную изобретательность в неукротимой борьбе против русского народа, его государственности и всей русской земли. Все средства, даже самые подлые и возмутительные, применялись для того, чтобы ослабить богатырский русский народ, чтобы злостно использовать допущенную им неосторожность, временную слабость, всенародное несчастье или добродушное доверие. Многочисленные примеры истории наглядно свидетельствуют об этом. Но пока русский народ оставался единым в своей внутренней национальной целостности, преданным вековым народным верованиям и традициям, единодушным в своем государственном бытии и деятельности, все эти и подобные внешние угрозы, опасности и открытые враждебные действия дружно отражались могучими общенародными силами, иногда даже с крайним напряжением и огромными жертвами. Завистливых, жадных и нечестных врагов, не только внешних, но иногда и внутренних, всегда было много, но русский народ тоже всегда находил в себе достаточно сил, чтобы отразить любое покушение на свою национальную и государственную безопасность. Сурово поражаемые враги после многих безуспешных попыток убеждались, что пока русский народ единодушен в своей самозащите, он непобедим.

Действия враждебных сил изменились и устремились на подрыв его единодушия. Явные и тайные злонамеренные влияния начали отравлять здоровье народного организма. Медленно, скрытно и упорно они всячески старались оторвать русский народ от вековых народных устоев, расшатать народные традиции, ослабить религиозные верования, внести национальную смуту и политическую борьбу - и особенно - враждебно разобщить единую русскую национальность. Общее усилие, в конце концов, привело к огромному всенародному революционному несчастью во время изнурительной войны, наибольшей государственной слабости накануне победы. Русский народ зашатался и рухнул с высоты своего богатырского роста, и от тяжести его падения не только рухнули многие государства, но зашатался и весь мир. Слепые враги русского народа, однако, забыли вечную истину - подлинное величие народа проявляется в том, что после даже самого глубокого падения он находит в себе силы подняться.

На протяжении своего тысячелетнего исторического существования русский народ пережил многие падения. Не будем их перечислять и напоминать причины, их вызывавшие, - это хорошо известно. Отметим только самое важное - после всех таких всенародных несчастий он восстанавливал свое народное величие и в еще большем достоинстве. Так происходит и на этот раз. Спасительный закон возрождения великого народа производит свое благотворное действие. После страшных испытаний и бесчисленных невосполнимых народных жертв русский народ постепенно подымается во всей своей значимости. Он еще слаб, многие яды отравляют еще его силы и сознание, многие раны остаются незалеченными и еще долгое время будут болезненно ощущаться, многие трудные задачи ждут еще своего решения. Но все эти сложности будут, несомненно, преодолены в творческом национальном и государственном созидании.

Одним из таких ядов, которые отравляют и ослабляют силы русского народа, является так называемое украинское самостийничество и сепаратизм. Он достиг уже опасного развития и, как от прилипшей, но не излеченной заразы, может превратиться в затяжную болезнь. Об этом движении известно уже много неблаговидного. Оно, задуманное внешними врагами, культивируется продолжительное время в темных углах соседних и даже отдаленных государств для осуществления посредством политической интриги национального разложения русского народа. Развиваемый всяческими и всегда недобросовестными методами и средствами, утверждаемый на большой лжи и коварном обмане, щедро оплачиваемый и распространяемый низкой и недостойной пропагандой, вызывающей зоологическую ненависть к единокровным братьям и приводящий к массовым кровавым преступлениям, соблазняющий и увлекающий не только малоосведомленных, но и образованных, даже талантливых людей, захлестнутых шумным и грязным потоком злонамеренной лжи, извращенных или неправильно понимаемых исторических сведений, - украинский сепаратизм и самостийничество упорно силятся заманить русский народ на ложные пути и увлечь к опасным и ложным целям.

Однако, несмотря на фанатически ожесточенную энергию, вкладываемую в сепаратистскую пропаганду, основная масса населения Юго-Западной Руси остается устойчивой и непоколебимо верной своей всерусской национальности, не откликаясь на призывы к отделению и не пользуясь никакими удобными для этого политическими возможностями. Русский народ терпеливый и выносливый. Он перетерпит и вынесет и эту прививку братоненавистнического яда. Но долгая и недобрая память останется в нем о тех своих людях, которые предались врагам и, совращая его на темные пути, ведущие в гибель, сами стали его врагами.

За все исторически известное существование русского народа, начиная с глубокой древности до недавнего времени, украинского сепаратистского движения в нем не было. В течение всего этого многовекового периода и до сего дня был, есть и будет единый русский народ, населявший вначале, главным образом, все то пространство, которое теперь именуется Украиной. Затем, постепенно расселяясь по Восточно-Европейской равнине и развиваясь во всем своем национальном своеобразии, распространил государственные пределы на одну шестую часть земной поверхности. Так свидетельствует вся русская история.

Что же касается населения именно современной Украины, то все добросовестные исследования этого вопроса русскими и иностранными историками на основании летописных первоисточников и всей последующей исторической документации с полной несомненностью устанавливают подлинность его русской национальности. Не ссылаясь на бесспорные исторические труды самых крупных и беспристрастных ученых, упомянем, что еще совсем недавно, а именно после присоединения к Австрии в 1773 г. Галичины и Буковины - самых отдаленных западных русских украин, пребывавших самое продолжительное время отторгнутыми от русского государства, - австрийская императрица Мария Тереза поручила немецкому историку Энгелю подробно и точно изучить новоприобретенный край. В результате обследования на основании исторического материала и своего личного ознакомления на месте Энгель сообщил австрийскому правительству свое убеждение, что на всем этом пространстве, от Вислока до Збруча и пределов Молдавии, все население, исчисляемое в 2,7 млн человек, крестьяне и горожане, даже католического вероисповедания, и духовенство говорит по-русски и что весь этот край принадлежал Киевской Руси. К такому же выводу пришел и другой немецкий историк Гоппе, издавший свой труд на 6 лет позже, в 1802 г. Многие историки разных национальностей, в частности и уроженцы Галицкой Руси, пришли к такому же заключению. Впрочем, объективные и добросовестные ученые и не могут сделать иного вывода - коренное население Юго-Заладной Руси было, есть и будет для каждого беспристрастного исследователя вполне очевидно русским.

При этом нужно отметить важную подробность - выводы всех историков того времени делались вполне объективно, без приспособления к каким-нибудь политическим интересам, правительственным указаниям или цензурным давлениям потому, что тогда не был еще изобретен позднейший политический замысел отторжения Юго-Западной Руси от России под предлогом существования "украинской нации".

Слово „украина" в прямом и первоначальном смысле обозначает окраину русской государственности. В толковом словаре В. И. Даля приводится следующее объяснение: украина, украинный и украйный - значат - крайний, у края, на краю, на краю чего-либо находящийся; дальний, пограничный, порубежный, что на крайних пределах государства. В старых государственных актах значится: „А город Соловецкой место украйное", „На берег от крымские украйны". Сибирские города встарь назывались „украйными", также и города, далеко выдвинутые на юг, в Дикое поле, назывались „украйные". То же значение имеет слово "украй", или что то же "украйна" - область с краю государства или украйная. Например, „Латины взяша украины неколико псковских сел", „На украйне, на студеном море", „Даже до украины нашей страны молдавской". Дикое поле, которое постепенно заселялось русским народом, стали называть Слободской украйной. Далее в словаре Даля приводятся слова "украек" и "украйка", которые значат полоса на краю чего-либо, кромка, остаток. Указывается также глагол "украиться", что значит стать, поселиться с краю, придти к концу, кончить что-либо. Из этих нескольких примеров, взятых из старинных актов, видно, что слово "украйна" и производные от него имели широкое употребление и вполне определенное значение отдаленных областей русского государства, которые соответственно назывались северными, сибирскими, южными и западными украинами. В толковом словаре дается также справка, что ныне Украиной называют Малую Русь.

Нельзя более ясно определить понятия "украйна" и "украинец", как это сделали донские казаки в своем письме к вождям войск, осаждавшим Азов: „А если бы на то его государское повеление было и восхотел бы он, великий государь, ваших басурманских кровей розлития и градом вашим басурманским разорения за ваше басурманское к нему, великому государю, неисправление, хотя бы он, великий государь наш, на вас на всех басурман велел быть войною одной своей украине, которые люди живут в украинских городех по валу от рубежа крымского и нагайского, и тут бы собралось его государевых руских людей с одной только украины больше легиона тысящ. Да такия его государевы люди руския украинцы, что они жестоки на вас будут и алчны, аки львы яростные и неукротимые и хотя поясти вашу живую плоть басурманскую..." (Повесть об Азовском осадном сидении донских казаков. Н. Гудзий. "Хрестоматия по древней русской литературе", с.370.)

Для более правильного и точного понимания слова "украйна" следует напомнить, что оно стало применяться для обозначения географического положения далеких русских областей, главным образом после опустошительных татарских нашествий, когда Киевская Русь была полностью разрушена и новый русский государственный центр начал постепенно образовываться в Московской Руси. До татарских нашествий вся область, называемая теперь Украиной, именовалась общим словом Русь, к которому по разным причинам присоединялись дополнительные пояснения чисто местного, но не национального значения, как например: Киевская, Червонная или Галицкая, Белая, Суздальская или Залесская, Черная, Холмская, Карпатская, Угорская и т. п. Древнее русское государство со стольным городом Киевом, современная Украина, было центром объединения всего русского народа и всех русских земель, а не украйной, и потому носило общенациональное имя Русь.

Слово "украина" и все производные от него никогда не включали в объем своего содержания не только значения, но даже призрака какой-нибудь национальной особенности. Все русские украины были заселены русским народом и только потому давали право называть их украинами-окраинами, даже если они входили в состав соседних государств и налагали тяжелую государственную обязанность вести упорную многовековую борьбу за освобождение и присоединение их к русскому государству. Как известно, основной государственной идеей московских князей на протяжении нескольких столетий было собирание русских земель, захваченных соседними государствами на севере, на западе, на юге и на востоке после падения Киевской Руси в XII столетии, что и было завершено после многовековой борьбы, и то еще не полностью, только в 1945 г.

Известный английский историк Арнольд Тойнби в своей нашумевшей книге "Мир и Запад" пишет следующее: "Отчуждение началось в ХIII веке после того, как Россия попала под татарскую власть; владычество татар над Россией было, однако временным, потому что татары были степные кочевники, которые никак не могли себя чувствовать дома среди русских полей и лесов; длительные потери России как результат этого временного завоевания ее татарами вызваны отнюдь не ее татарскими завоевателями, а ее западными соседями. Потому что это они воспользовались выгодой, когда Россия лежала распростертой в бессилии, чтобы урезать ее владения и присоединить к Западу западные окраины в лице Белоруссии и западной части Украины. И только лишь в 1945 г. Россия восстановила свое право на владение последним куском тех громадных территорий, которые были отняты у нее державами Запада в ХIII и XIV вв.".

Ко времени выпуска третьего дополненного издания Толкового словаря В. И. Даля в 1909 г. Южная Русь, называемая также Украиной, не включала в содержание этого названия никакой национальной характеристики ее населения. В то, еще такое недавнее время все знали, что Украина, - это только название одной из древних русских областей, в которой живет, как и во всех русских областях, русский народ и что тот неверный национальный смысл, который придают современные сепаратисты слову "украина" и производным от него, был тогда совсем неизвестным русскому народу, включая и население самой Украины, и, следовательно, составителям Толкового словаря. Ясный смысл слова "украина" начал постепенно затемняться злостной пропагандой украинского сепаратизма и только в первой четверти ХХ столетия вошел в употребление в нынешнем смысле в некотором, очень узком круге русского общества, когда пропаганда начала проявляться в открытой и агрессивной форме при широкой материальной поддержке австрийского, польского и германского империализма. Такое новое толкование слова "украина" совсем недавнего происхождения и, несмотря на упорные усилия и даже насильственные действия, ограничивается только влиянием на личные взгляды отдельных людей, так как украинский сепаратизм, основанный на заведомо ложной теории существования украинской нации, не может быть предметом научного исторического знания. Каждый человек волен отказаться от своей национальности, но изменить своего происхождения все-таки не может. Что же касается народа, из которого происходит такой человек, даже если таких индивидуумов имеется и больше, то народ не обязан разделять их взгляды. Наоборот, обычно те народы, в которых начинается процесс национального разложения, особенно преданно и жертвенно борются за свою национальность, когда сознают, что основная народная ценность подвергается опасности. Характерный пример такого народного поведения представляет собой история многовековой героической борьбы населения Галичины, Карпатской Руси и Буковины за свою русскую национальность.

Нужно отметить, что у сепаратистов обычно накапливается более или менее объемистая литературная, публицистическая и так называемая научная продукция. Что касается первых двух видов индивидуального творчества, то, хотя они относятся к области субъективных переживаний и являются выражением только личных настроений и взглядов их авторов, тем не менее ими часто пользуются для политической демагогии. Что же касается так называемой научной литературы, относящейся к изучению украинского вопроса с сепаратистской точки зрения, то при критическом ознакомлении она обычно оказывается лишенной объективного анализа исторических первоисточников и документальных материалов и как следствие этого правильных научных выводов. Тенденциозные теории, заведомо ложные исследования или рассуждения принимаются как объективное познание и их авторам придается неверное значение авторитетов. К этому нужно прибавить, что не только вожди сепаратистского движения, но и менее заметные его деятели слишком легко награждаются их сторонниками и иностранными покровителями разными громкими титулами, научными званиями и другими подобными отличиями, не соответствующими ни их действительному значению, ни их личным качествам. Все это делается главным образом по политическим соображениям, а со стороны иностранных кругов часто по незнанию так называемого украинского вопроса или по наивному доверию тенденциозной информации. Что же касается самих сепаратистов, то они действуют с простым расчетом ввести обманной рекомендацией неподготовленных к критическому восприятию читателей в преднамеренное заблуждение относительно научной ценности их публикаций. Так поступают недобросовестные торговцы, старающиеся сбыть недоброкачественный товар под прикрытием соблазительной упаковки.

Чтобы обосновать свои фантастические теории, даже только для оправдания своих личных взглядов, сепаратисты неизбежно должны унижаться до явных искажений и даже прямой фальсификации подлинной истории. Но такая мнимая база не может скрыть зияющей под ней научной пустоты. Поэтому у всех сепаратистов всегда наличествует сознание неуверенности и даже виновности. Это особенно характерно для тех из них, которые знают, что врут, но по низменным расчетам и другим мелким человеческим негодностям и слабостям или же из-за слепого упрямства и даже ложной гордости не находят в себе нужного мужества, чтобы честно признать свою ошибку. Другие, безнадежно обманутые и ослепленные соответствующей пропагандой, остаются фанатически уверенными в правильности своих национальных взглядов и так им преданными, что не могут спокойно ни слушать, ни даже понимать никаких возражений. Но в обоих случаях внимательные наблюдатели уже отметили, что для всех сепаратистов характерно чувство неполноценности. Если к этому присоединяется патологическая ненависть к родному общенациональному окружению, доходящая до смертоубийств, даже массового характера, как это проявляется по отношению ко всему русскому народу в некоторых кругах украинских сепаратистов, даже к их родным землякам, живущим испокон веков на той же земле, на которой родились и они сами, в тех же городах и селениях, даже в ближайшем соседстве, с которыми они с детских лет вместе росли и учились, только из-за того, что те не разделяют их сепаратистских взглядов, то такое явление следует отнести к болезненным состояниям, определяемым обычно общим термином "шизофрения".

Обычно все сепаратистские движения имеют очень ограниченный круг последователей, главным образом среди малообразованных людей, легче всех поддающихся политическим влияниям, имеющим весьма поверхностное воздействие на основную массу населения. Так именно обстоит дело с украинским сепаратизмом: подавляющая масса населения Украины в силу органического национального русского самосознания и своего народного достоинства остается не только вполне равнодушной, но в критические дни своего исторического существования определенно враждебной к сепаратистской пропаганде. Это обстоятельство является очень многозначительным: население Южной Руси ни одного раза не поддержало фанатические попытки сепаратистов образовать самостоятельное „украинское" государство, несмотря на чрезвычайно удобные для такой акции политические условия и сильную внешнюю поддержку. Причина такого положения объясняется тем, что идея украинского сепаратизма является продуктом вздорных политических бумажных спекуляций и не имеет никакого основания в живой действительности. Население Малой Руси знает, что украинский сепаратизм угрожает ему отрывом от большинства русского народа и с этой целью поддерживается внешними врагами под прикрытием лицемерных заверений якобы великодушной и бескорыстной помощи якобы угнетенной нации.

Украинское сепаратистское движение возникло сравнительно недавно, только в конце ХIХ столетия. Первые признаки его начали проявляться в Прикарпатской Руси в 1860-х гг., когда незначительная группа галицких общественных деятелей начала искать какого-нибудь спасительного выхода из безнадежного положения национального угнетения русского народа грубым самоуправством австрийской и польской администрации. Такой выход намечался, по указке Вены и Рима, только в отказе от русской национальности и замене ее сначала „рутенской". Австрийские, польские и венгерские правящие круги, убедившись, что им не удается ни окатоличить, ни ополячить, ни мадьяризировать или германизировать русское население, надеялись путем национального разделения обезопасить себя от пугающей их возможности в каком-то недалеком будущем неудержимого присоединения к России всех остающихся еще под их господством областей Юго-Западной Руси.

Со своей стороны некоторая часть галицких общественных деятелей в надежде облегчить общее тяжелое положение склонилась к такому лукавому компромиссу, но при условии частичного отказа, а именно только от Великороссии, но не Малороссии. Так обе стороны попытались обмануть друг друга - одна, чтобы как можно дольше и при любых условиях продолжить свое незаконное господство над Прикарпатской Русью, а другая, чтобы тоже при любых условиях, но как можно скорее добиться национального признания и вытекающих из этого национальных прав, а также и личных выгод, затем при подходящих условиях и полного освобождения через присоединение к Малороссии.

Кроме того, австрийские и польские государственные деятели того времени и папский Рим рассчитывали в будущем оторвать от России при помощи украинских сепаратистов всю Южную Русь, окатоличить ее и, если не присоединить к себе, то во всяком случае удержать новообразованное „украинское" государство под своим покровительством и решающим влиянием.

Так хитря и обманывая друг друга, обе стороны, увлекаясь каждая соответственно своим вожделением, политической выдумкой „украинской" нации, забывали о самом главном - существовании самого народа и его отношении к придуманной комбинации. Не только дальнейшее развитие украинского сепаратизма, но уже первые его проявления не вызвали никакого сочувствия, а затем началось возмущенное отрицание его в широких кругах населения Южной Руси, особенно в Галичине, Карпатской Руси и Буковине, которые еще томились под властью Австрии, Польши и Венгрии, где сепаратистов сразу же заклеймили порочащей кличкой „мазепинцы", все их движение "мазепинством" по имени печальной памяти честолюбивого интригана, своекорыстного и вероломного гетмана Мазепы. Чтобы правильнее уяснить постыдный смысл этих прозвищ, нужно вспомнить, как сурово осуждала народная совесть населения Юго-Западной Руси, то есть Украины, политическую, общественную и административную деятельность Мазепы и его сообщников. Для примера уместно привести содержание послания православных жителей города Львова царю Петру и его брату Иоанну еще в то время, когда за их малолетством Московским государством управляла царевна София, предупреждавших их не только о казнокрадстве Мазепы, но и о его участии в дворцовом заговоре против Петра и Иоанна. Самого Петра заговорщики намеревались убить, а Иоанна „покинуть в забвение". Историк С. Соловьев в своем труде „История России в эпоху преобразований" приводит нижеследующий текст: "Мы все в благочестии живущие в сторонах польских, благочестивым монархам доносим и остерегаем, дабы наше прибежище и оборона (так авторы послания называли Петра и Иоанна) не была разорена от злого и прелестного Мазепы, который людей ваших Подольских, Русских (Галицких) и Волынских басурманом (Турции) продавал, из церквей туркам серебро продавал вместе с образами; после отдавши господина своего в вечное бесславие (гет. Самойловича?) имение его забрал и сестре своей в наших краях имения искупил и покупает, наконец, подговоривши Голицина, приехал в Москву, чтобы благочестивого царя Петра Алексеевича не только с престола, но и со света изгнать, а брата твоего Иоанна Алексеевича покинуть в забвение. Другие осуждены, а Мазепу, источник и начаток вашей царской пагубы, до сих пор вы держите на таком месте, на котором, если первого своего намерения не исполнит, то отдаст Малороссию в Польскую сторону..."

По-видимому, царь Петр ничего не знал об этом послании, так как все последующее время продолжал доверять Мазепе, несмотря на аналогичное предупреждение и со стороны Кочубея. Только во время Полтавской битвы, когда решалась судьба России, предательство Мазепы раскрылось явно и правдивое послание верных русских галичан подтвердилось полностью. Судя по дальнейшей истории этого послания, следует предположить, что враги Петра, может быть из окружения царевны Софии, а может быть даже сами заговорщики, скрыли его от Петра и переслали его самому Мазепе, по-видимому для того, чтобы он уничтожил авторов. Мазепа воспользовался случаем и жестоко расправился с князем Юрием Четвертинским, Григорием Полуботком и другими.

Осужденный за свои преступления историей и в совести всего русского народа, особенно на Украине, после поражения Карла XII в Полтавской битве Мазепа случайно спасся бегством и бесславно окончил свою жизнь на чужбине. Вот как об этом повествуется и шеститомной львовской „Сводной летописи" А. С. Петрушевича под 1709 годом: „ Шведский король, по имени Кароль, Львов место през зраду добыл и збурыл, великие скарбы з костелов и церквей и купцей побрал с которыми был на Украину поехал из войсками многими. Там же за Полтавою побежден от царя Петра Московского. Войска ему убил много тысячей, а он с малой дружиной из Мазепой гетманом заднепровским, который ся ему был яко здройца поддал, до Волох утекал: там же Мазепа отруил и здох..."

Прозвище „мазепинцы", данное украинским сепаратистам в юго-западной русской украине - в Галичине, Карпатской Руси и Буковине, - имело ругательный смысл и в полной мере отражало отношение населения к их движению. Именно там, в Прикарпатокой Руси, население, умудренное тяжелым опытом долгого сожительства с врагами русского народа и постоянной борьбой за свои национальные права, правильно поняло опасное назначение украинского сепаратизма. Мазепинская постановка национального вопроса не только возмущала по своему ложному смыслу, но и оскорбляла народное достоинство тем, что вся многовековая национальная борьба, весь жертвенный подвиг всего народа для защиты своей русской национальности превращались в какую-то всеобщую ошибку, и святое для всех понятие Руси, которое объединяло и вдохновляло жить и бороться, несмотря на все тягости, вдруг начало подвергаться сомнению и даже отрицанию. Здоровая и ясная народная мудрость не могла примириться с таким надругательством над самой заветной своей святыней - русской национальностью. В народной памяти жили светлые образы предков, которые никогда не колебались в своих русских национальных убеждениях, всегда призывали к защите русского народа, сами показывали высокие примеры самозабвенного труда и жертв для народной пользы, и это не могло быть забыто. Народ отлично сознавал, что его предки в своей героической борьбе за Русь не ошибались и что ничтожная горсточка оторвавшихся от него хитрящих и готовых на низкую измену потомков не смеет отрицать правды и извращать великое народное прошлое - прочную основу его настоящего и будущего.

Огромное, подавляющее большинство населения юго-западной русской украины - в Галичине, Карпатской Руси и в Буковине - интеллигенция, униатское и православное духовенство, от высших иерархов до приходских священников в глухих и далеких галицких деревушках, со всем церковным причтом и прихожанами, и многочисленные городские жители - купцы, чиновники, ремесленники - все вообще представители русского местного общества согласно выражали свой протест против „украинского сепаратизма" в печати, на народных собраниях, демонстрациях, в официальных обращениях в правительственные учреждения от имени многих светских и духовных обществ и организаций и протестов русских депутатов в австрийском и позднее в чешском парламенте. По этому вопросу создалась обширная литература научного, духовного, художественного и публицистического характера и целый ряд исторических документов, в которых ясно и непреложно свидетельствуется, что „мазепинство" было населению Южной Руси совершенно органически чуждо и совсем им не воспринималось как во время своего возникновения, так и до наших дней.

Перед всеми заговорщиками украинской интриги стояла изуверская задача — изуродовать по политическим планам национальное самосознание многих миллионов сознательных русских людей, сделать русских не русскими, а "украинцами". И такое мракобесие нужно было обосновать как можно более убедительно. В этом были заинтересованы все враги русского народа и России в Вене, в Риме и в Берлине и даже некоторые международные политические партии и организации, каждый из них по-своему, но все одинаково злостно. Украинский сепаратизм казался верным оружием, более сильным, чем военные механизмы и армии, и чтобы придать его действию наибольшую разрушительную силу, не стеснялись никакими средствами.

Основная деятельность украинских сепаратистов и их вдохновителей по понятным причинам сосредоточилась на Галицкой Руси - единственной беззащитной русской территории, на которой тогда можно было безнаказанно производить подобный опыт. Действия украинских сепаратистов устремились в первую очередь против основных национальных устоев - против русского литературного языка и против Православной Церкви.

Население Прикарпатской Руси, как вообще всей юго-западной окраины, с незапамятных времен всегда называло свой язык русским, каким он в действительности и является и благодаря которому оно оставалось неразрывно связанным со всем остальным русским народом. Вместе с народом православное и униатское духовенство всегда сознавало себя русским и употребляло русский разговорный язык, южнорусское наречие, несмотря на то, что еще в 1664 г. униатский епископ Иосиф Шумлянский приказал духовенству усвоить польский язык. Тем не менее, метрические книги в Галичине, а также различные записи и заметки, собранные впоследствии А. Петрушевичем в „Сводную летопись", велись на русском языке. Русские, живущие в Галичине и на Закарпатье, называли себя русинами (древнерусским термином) и руснаками. Прилагательное же от русин и руснак было только русский. Народность свою они называли русской, язык — русским. Даже церковь свою, униатскую ли, православную ли, они называли, в отличие от папской, русской церковью. Немецкие ученые, литераторы называли население присоединенных к Австрии русских областей „руссен". Все это было совершенно верно исторически, лингвистически и территориально. И главное, живая связь с русским литературным языком, никогда не прекращавшаяся и неизменная, была тем могучим источником сил, которые поддерживали национальную жизнь народа. Желая оборвать эту главную жизненную артерию, связывающую в единый национальный организм весь русский народ, украинские сепаратисты по приказу Вены принялись за выработку искусственного "украинского" литературного языка, чтобы, нагромоздив лингвистическую преграду, легче оторвать население Юго-Западной Руси от России. Следуя примитивному методу, обычно применяемому всеми сепаратистами, украинские сепаратисты начали переделывать грамматику русского языка. Вздорно придираясь даже к отдельным буквам, они начали заменять их другими, сокращать или наоборот, вводить дополнительные, особенно в те слова, которые сохраняли одинаковое начертание и звучание во всех русских наречиях, а особенно в общерусском литературном языке. Именно такие общие слова - живые и наглядные свидетельства общерусского кровного родства - с сознательной злостью подвергались неуклюжим переделкам или заменялись заимствованиями из других славянских языков, в первую очередь из польского или даже из иностранных, или, наконец, просто изобретались совсем новые с единственной целью, как можно резче и грубее отделить малорусское наречие от общерусского литературного языка и создать видимость, очевидно недобросовестную и неубедительную, но все-таки видимость наличия „украинского" языка. Законы рождения и жизни слов грубо и злостно ими попирались и в их усилиях откровенно раскрывался политический замысел, которым они воспалились и которому служат. Изобретенные ими слова остаются в стороне от народной жизни, их не употребляют в разговорной речи и многие из них сохраняются в словарях для специального назначения. Но народ их не принимает и не пользуется ими. Сравнивая не только тексты старой письменности, но и всей последующей, до второй половины ХIХ столетия включительно, то есть до того времени, пока еще не началась разлагающая деятельность украинских сепаратистов и особенно живой современный южнорусский говор с так называемым украинским литературным языком, можно наглядно убедиться, как безобразно изуродовано в нем прекрасное, певучее, красочное малорусское наречие.

Одновременно с этим по всей Галицкой Руси началось открытое гонение на русский язык. Во всех начальных школах, которые начали появляться только в 1791 г., преподавание велось по букварю, изданному в Вене в 1790 г. До тех пор русское население пользовалось букварями, получаемыми в частном порядке из Москвы. В средних учебных заведениях преподавание шло на польском, немецком, венгерском и румынском языках в зависимости от того, к какой стране административно относилась данная русская область. Во Львовском университете долгое время не было кафедры русского языка и истории. Во всех учреждениях делопроизводство велось по-польски, -венгерски, -румынски или -немецки. Русский язык искоренялся из употребления всеми мерами и за пользование им русских людей преследовали, считая их неблагонадежными, а в некоторых случаях это приравнивалось к государственной измене, каралось тюремным заключением и даже осуждением на смерть. Во время войны 1914-17 гг. достаточно было найти в доме русского человека русскую книгу, чтобы это послужило причиной ареста, жестоких истязаний, сурового тюремного заключения или даже убийства на месте. Такое возмутительное попирание национальных и просто человеческих прав русского населения Юго-Западной Руси производилось совсем открыто, постепенно, начиная с ХIV века и все более усиливаясь, сначала католической Польшей, а затем, после присоединения Галицкой Руси к Австрии, до середины ХХ века, с разной степенью ожесточенности достигнув крайней степени во время первой мировой войны, и только для того, чтобы истребить в населении русских областей сознание и преданность русской национальности.

Упорная, настойчивая разлагающая работа украинских сепаратистов над выработкой „украинского" языка достигла некоторых результатов благодаря широкой и щедрой поддержке всех врагов национального единства русского народа, вначале австро-польской администрации, а затем уже коммунистической власти России. Украинский язык уже как-то составлен, на нем пишут разные произведения литературного и научного характера и печатают, его преподают в школах. Но какова его жизнеспособность, покажет только будущее. Чтобы внедрить его в употребление, как в самом начале, так и теперь, необходимо прилагать насилие. На территории всей Южной и Юго-Западной Руси введено принудительное обучение на нем в школах, в средних учебных заведениях и в университетах, а также принудительная публикация всех видов научного и литературного творчества. Это входит в общий план насильственной украинизации обширного края и многочисленного населения. Начало всенародной украинизации отразилось даже в насмешливом, и как всегда метком народном выражении: „когда мы украинизировались". С полной уверенностью можно предвидеть, что с прекращением насильственных мер, украинизация сама собой остановится и отпадет, как сыпь после выздоровления от заразной болезни.

В настоящее время, вместе с присоединением к России почти всей Прикарпатской Руси, за исключением Лемковской и Пряшевской, которые несомненно должны быть тоже присоединены в будущем для завершения полного объединения всего русского народа, преступное гонение на русский язык приняло партийно-государственные формы. Но хотя общерусский литературный язык уже восстановлен в своем достоинстве общегосударственного языка и возвышенном послании всенародного просвещения и объединения русского народа, злокачественная украинская интрига продолжает действовать, несмотря на то, что ее изобретателей давно и след простыл и что цели, которым она должна была служить, тоже давно стали беспредметными. Однако единственным полномочным и законным судьей в этом вопросе является сам русский народ. Пока что он терпеливо переносит производимый над ним насильственный опыт украинизации и молча хранит тяжелые думы. Когда он станет свободным, мы верим, он прекратит этот грязный опыт, производимый над его телом и душой врагами русской земли.

Одним из основных факторов, формирующих национальность, часто оказываются религиозные верования. Это бывает обычно в тех случаях, когда вероисповедание данного народа отличается от соседних народов. После того, когда большие религии объединили многие народы, религиозные верования перестали быть национальным признаком, но все-таки сохранили некоторые национальные особенности. Даже божественное учение Иисуса Христа у разных народов окрасилось в национальные оттенки церковной обрядности во второстепенных национальных праздниках, в церковной архитектуре и религиозном искусстве. Особенно сильное влияние на национальное обособление церквей, в частности христианских, произвели догматические разногласия, вызвавшие даже враждебное разделение и причинившие несчастья народам. Так, Православная Церковь в юго-западных русских украинах на протяжении многих столетий подвергалась жестокому преследованию со стороны воинствующего католицизма и в связи с этим приобрела определенное национальное значение и даже название „русской Церкви".

Значение и послание Православной Церкви в Юго-Западной Руси не ограничивалось только духовным окормлением русского населения, но простиралось и на защиту его национальности. Православная Церковь переживала вместе со всем русским народом все национальные бедствия многовекового гнета враждебного католического окружения и являлось не только хранительницей векового народного вероисповедания, но и живой духовной связью со всем единоверным и единокровным православным русским народом. Так например, митрополит Киевский Кирилл II (1250-1280) в эпоху, когда русский народ был разорван на две части татарским нашествием, был другом Галицкого князя Даниила и Новгородского князя Александра Невского. Оба князя были единомышленниками в светских и духовных делах и митрополит Кирилл объединял своей личной дружбой с ним Северную, Южную и Юго-Западную Русь. В 1299 г. Киевский митрополит Максим, спасаясь от постоянных татарских насилий, ушел вслед за населением на север и поселился во Владимире на Клязьме. Оттуда он совершал частые поездки в южнорусские области, более всех нуждавшиеся в пастырских заботах. Преемник Максима, митрополит Петр, продолжая деятельность своего предшественника, по пути в юго-западные области часто останавливался в Москве, где он подружился с московским князем Иваном Калитой. Владыка Петр, уроженец Волыни, скончался в Москве в 1326 г., нося титул Митрополита Московского и всея Руси. Он отличался высокой духовной жизнью и много потрудился для Православной Церкви и всего русского народа. Тесные живые связи между двумя частями разобщенного татарами русского народа — Северной и Южной Руси — постоянно поддерживались и развивались, особенно благодаря Православной Церкви, и только потому далеко выдвинутые на запад русские украины, оторванные от русского государства, смогли легче и крепче сохранить твердое сознание своей русской национальности. Именно в Галицкой, Карпатской и Буковинской Руси и в некоторых других далеких русских областях Православная Церковь, даже омраченная насильственной унией с католической церковью, оставалась в течение долгого порабощения Польшей, а затем Австро-Венгрией единственной верной и неустрашимой защитницей беззащитного народа.

Положение Православной Церкви ввиду ее особенного двойного послания - духовного окормления и национальной защиты - в Польско-Литовском и затем Австро-Венгерском государствах было очень трудным, как и вообще положение всех слоев православного русского населения. Это касалось как высших дворянских кругов, так особенно православного духовенства и крестьянства. И православная дворянская знать, и православное духовенство, и крестьянство изнемогали от бесправного положения в общественном, социальном и экономическом отношениях. Так например, уже в 1413 г. на Городельском сейме, подтвердившем объединение Литовско-Русского государства с Польшей, было принято постановление не допускать православных людей на государственные и общественные должности — грубое ущемление гражданских прав православного русского населения. Такие должности предоставлялись только литовским боярам, принявшим католичество. Русское и литовское православное дворянство не могло примириться с таким неравноправием. Привилегированное положение окатоличившейся литовской знати перед православной принудило присоединенные к Литве русские области восстать в 1430 г. против литовского владычества. Русские бояре завоевали себе права литовских вельмож, но они были узаконены только в 1447 г., когда польский король Казимир легально уравнял православную знать с католической, польско-литовской.

В особенно тяжком положении находилось православное духовенство, мещане и ремесленники, которых беспощадно эксплуатировали польские помещики, католическое духовенство и их помощники - приказчики и евреи. Последние, как правило, не только содержали в деревнях корчмы, в которых спаивали крестьян и все более захватывали в свои руки торговлю, но в некоторых случаях брали в аренду даже православные храмы. Унижение и угнетение Православной Церкви доходило до того, что евреи-арендаторы держали у себя церковные ключи и открывали храмы для совершения православных богослужений и выполнения треб только за определенную плату.

Православное духовенство по своему социальному и общественному положению ничем не отличалось от крепостных крестьян - самого угнетенного класса русского населения Юго-Западной Руси. Священники обрабатывали землю и выполняли все сельскохозяйственные работы для добывания средств пропитания и отрабатывали „панщину-барщину" - даровой подневольный земледельческий труд в пользу польского помещика и католического ксендза даже и в праздничные дни. Католические священники, и даже каноники, протоиереи, называли православных русских „собаками", православный обряд „собачьим", священников - „шизматиками". Умерших, отпеваемых православными священниками, католические ксендзы отказывались хоронить на кладбищах. Латинники мешали совершать православные обряды, не позволяли звонить в колокола даже во время Светлого Воскресения Христова, если оно не совпадало с католической Пасхой и всячески издевались над верующими православного обряда. В 1436 г. соответствующими учреждениями в Польше было принято постановление, запрещающее православным как еретикам строить и даже исправлять православные храмы. Русским предписывалось совершать праздники по латинскому обряду, православные храмы отнимались от русских и превращались в костелы. Был издан закон, по которому католикам запрещалось вступать в брак с православными, если последние не примут католичества.

Чтобы облегчить такое возмутительно бесправное положение православных людей в соединенном Польско-Литовском государстве, необходимо было как-нибудь сговориться с представителями католической церкви, оказывавшими решающее влияние на внутреннюю и внешнюю политику польского правительства. Такой сговор намечался только при единственном условии, что православные вступят в унию с католической церковью, к чему начали склоняться некоторые православные иерархи и представители высшего и низшего дворянства. Продолжительные колебания и сомнения православного общества постепенно преодолевались целеустремленной пропагандой иезуитов в пользу унии, как например известным трактатом Петра Скарги „О единстве церкви Божией под единым пастырем и о греческом от оного единства отступлении", в котором проводилась мысль, что для русской Церкви нет спасения, как только под покровительством папы римского. Для того чтобы эта угроза приобрела более устрашающее действие, Православная Церковь подвергалась все большему гнету и унижению. Трактат Петра Скарги был издан в 1577 г. в Вильно и в течение последующих двух десятилетий часть православной иерархии и общественности, раздираемая внутренним нестроением и внешним угнетением, в конце концов склонилась к принятию унии.

На Брестском соборе в 1596 г. была принята уния, которая немедленно враждебно разделила русских людей на православных и униатов. Это разделение обострилось еще и тем, что православное церковное общество перестало считаться законной церковью, признаваемой польским правительством, в то время как униатская церковь приобрела значение легальной и униаты начали пользоваться некоторыми политическими и экономическими выгодами и привилегиями. Впрочем, и униатская Церковь не спаслась от угнетения, так как сама по себе уния не удовлетворяла католические круги: они стремились к полному окатоличению всего православного населения.

Постепенно православная знать и русско-литовское дворянство в своем большинстве приняли унию и одновременно с этим стали посылать своих детей в иезуитские школы, которые в то время считались самыми лучшими и привилегированными. В них под прямым влиянием иезуитских воспитателей начался массовый переход молодых поколений русского дворянства в католичество, благодаря чему перед ними окрылась возможность занимать общественные и даже высшие государственные посты. Среди видных польских государственных людей XVII - XVIII вв. почетное место занимали Вишневецкие, Заславские, Тышкевичи, Ходкевичи, Замойские, Сапеги, Черторыйские и другие окатоличившиеся потомки православных русско-литовских дворян, происходивших от Рюриковичей, Гедиминовичей или от старинных боярских родов.

Вместе с отходом от русского народа его дворянство, православное духовенство, крестьяне и мещане постепенно оставались без руководства и беззащитными перед неукротимо воинствующим католицизмом, руководимым иезуитами. Одновременно с этим начался и упадок православных братств, лишившихся влиятельных и богатых покровителей. Русский народ становился все более бесправным и угнетенным. Но и в таком отчаянном положении национальная сопротивляемость и преданность Православной Церкви русского населения юго-западных областей не была сломленной. В нем все сознательней назревали грозные силы в лице казачества — вольных людей, бежавших от крепостного, религиозного и экономического гнета в Дикое поле и на Запорожскую сечь.

Так, единственным защитником православного духовенства, крестьянства, мещанства и остатков русского дворянства оказалось теперь только казачество, которое и приняло на себя борьбу за родной народ и его вероисповедание. Церковная уния и вытекающие из нее убийственные последствия для национального и религиозного положения русского населения оказалась той последней каплей, которая переполнила чашу народного терпения. Народ верно понял, что церковная уния - это смертельная петля, которая должна окончательно удушить Православную Церковь и русскую национальность, навсегда оторвать его от остального русского народа и закрепить за Польшей. По яркому и образному описанию историком В. О. Ключевским народного понимания сложившегося положения "и казаку, и хлопу церковная уния... дала новый стимул в их совместной борьбе и помогла лучше понимать друг друга: и казаку, и хлопу легко было растолковать, что церковная уния — это союз ляшского короля, пана, ксендза и их общего агента жида против русского Бога, которого обязан защищать каждый русский... Так казачество получило знамя, лицевая сторона которого призывала к борьбе за веру православную и за народ русский, а оборотная — к истреблению и изгнанию шиков и шляхты из Украины..."

Все исторические документальные сведения о казацких восстаниях в Южной и Юго-Западной Руси свидетельствуют о стихийных и ожесточенных народных протестах против преследований и угнетения Православной Церкви, которая официально считалась нелегальной, и против жестокого зажима русского населения в тисках крепостного рабства. Так, восстание поднятое в 1620 г. запорожским атаманом Петром Канашевичем Сагайдачным, по некоторым сведениям уроженцем далекой гористой Карпатской Руси, что само по себе свидетельствует о нерасторжимых связях и одинаковых переживаинях русского населения на всем протяжении Юго-Западной Руси, даже в самых отдаленных западных окраинах, произошло из-за того, что он, не спрашивая согласия польского правительства, но при полном одобрении и поддержке всего запорожского войска, решил восстановить через иерусалимского патриарха православную иерархию, покровительство над которой приняло на себя казачество. Атаман Сагайдачный действовал как сознательный православный русский человек, у которого не было иных средств отстоять народные права на свободу вероисповедания, как только силой оружия. Тем более что он сам, как и все войско запорожское, был членом киевского православного братства и, видя бесправное положение Православной Церкви, не мог с этим примириться. Однако, несмотря на то, что высшая православная иерархия была восстановлена и утверждена патриаршим благословением и находилась под защитой казаков, ее деятельность всячески затруднялась враждебным отношением католической иерархии и положение православных даже ухудшалось, так что уже в 1625 г. Киевский митрополит Иов вынужден был призвать запорожцев на защиту православных киевлян от униатов. После вмешательства казаков и утопления ими киевского войта униата за притеснение православных, митрополит Иов, обоснованно опасаясь жестокого возмездия католиков, обратился к царю Алексею Михайловичу с просьбой взять под свою высокую руку всю Малороссию, „ибо им кроме государя, деться негде".

Борьба за Православную Церковь часто доходила до крайней жестокости. Только в одной Умани во время восстания, поднятого Железняком и Белугой, было убито 18 тыс. католиков и евреев, как месть за религиозные притеснения. Такой же жестокостью отличались ответные действия польских католических сил: православные селения выжигались дотла, православных людей, особенно казаков, четвертовали, сжигали, вешали и убивали без числа, а их имущество разграблялось и истреблялось. Злые братоубийственные страсти, возбужденные до крайней степени жестокими насильствеными действиями представителей католической церкви, проявляющими особенно активную деятельность во всей Юго-Западной Руси начиная с XVI века, выражались не только в больших казацких восстаниях на широких пространствах, поглощающих бесчисленные человеческие жертвы, но и в действиях небольших групп и даже одиночных мстителей за унижение Православной Церкви и угнетение русского народа, а также и за свои личные или семейные обиды. Даже далекая Карпатская Русь имела своих народных защитников, известных под именем „опришки". Опришки мстили за угнетение русского населения и Православной Церкви и за свои личные обиды, жгли поместья польских и венгерских помещиков, а если могли, то убивали их и их прислужников - приказчиков и евреев. Действия опришков вызывали большие симпатии в народе, который снабжал их пищей, давал приют, предупреждал об опасности и считал их народными героями. Имя Олексы Довбуша, знаменитого опришка, было широко известно в Карпатской Руси и не забыто до сих пор. Одним из таких опришков, по некоторым сведениям, был и упомянутый уже Петр Канашевич Сагайдачный, ушедший на Запорожскую Сечь и за свою доблесть и военные качества выбранный запорожцами своим атаманом. Движение опришков не могло развиться в большое народное восстание, так как в Карпатских горах передвижение крупных воинских отрядов, снабжение их пищей и оружием было невозможным. В тесном окружении сильных врагов - на востоке Польша, на юге Венгрия и на западе Австрия - они были бы обречены на неминуемую гибель. Легкие же малочисленные группы могли быстро передвигаться, легче скрываться, находить пропитание и приют у местных крестьян.

Все эти восстания, как большие, так и малые, были вызваны основной причиной: грубым и жестоким угнетением национальных, религиозных и экономических прав коренного русского населения и одухотворялись идеей освобождения от угнетателей и присоединения к Московскому государству.

Память об исторической судьбе народов всегда неразрывно связана с их национальной территорией, которая является не только хранительницей их прошлого, но основой национального настоящего и залогом будущего. Народы нежно, благодарно и возвышенно воспевают свои отечества во всех видах народного творчества: в национальных эпосах, в песнях, преданиях, обрядах независимо от того, радостны или печальны поэтические воспоминания, красива ли и плодородна или бедна и сурова родная земля. Народы обычно любят свою родину, даже самую безотрадную и обездоленную.

Любовь к родной земле естественно сливается с любовью к родному народу. Это живительное органическое чувство спасает народы от исчезновения и не заглушается даже тяжелыми историческими испытаниями. Можно утверждать, что под тяжестью исторических переживаний закаляется национальное самосознание. На примерах многих народов можно видеть, что пока они остаются на своей территории, хотя бы только на некоторой ее части, даже под гнетом завоевателей, даже совсем чуждой культуры и расы, они сохраняют в себе живые силы, благодаря которым продолжают жить, не теряя своей национальности, могут бороться за народную свободу, и в конечном итоге непременно добиваться свободного государственного существования. Яркий пример такой превратной судьбы - полное государственное разорение и порабощение дикой татарской ордой, медленное национальное возрождение в далекой, глухой и маленькой Суздальской земле, защищенной от степных просторов непроходимыми Брянскими лесами, постепенное полное освобождение от многовекового татарского ига и, наконец, прочное создание целеустремленными усилиями и многими жерлами обширного и могущественного русского государства - представляет собой бурная история русского народа. О могучей и неистребимой силе национального чувства русского народа свидетельствует и тот факт, что, испытав трагический насильственный разрыв на две части - северо-восточную и юго-западную, - каждая из которых долгие века жила своей обособленной жизнью, в разной исторической обстановке и подвергалась различным сильным влияниям, ни одна из них не утратила живого чувства кровного, братского родства и взаимного тяготения к непременному и полному объединению. Историк В. О. Ключевский говорит об этом так: „Главная масса русского народа, отступив перед непосильными внешними опасностями с днепровского юго-запада к Оке и верхней Волге, там собрала свои разбитые силы, окрепла в лесах центральной России, спасла свою народность и, вооружив ее силой сплоченного государства, опять пришла на днепровский юго-запад, чтобы спасти остававшуюся там слабейшую часть русского народа от чужеземного ига и влияния".

Уход населения из Киевской Руси был вызван постепенным распространением рабства на вольных русских людей, опасностью для их жизни от постоянных княжеских междоусобиц и половецких нападений. Он начался уже в XII веке спокойным переселением в более безопасные места и превратился в поголовное бегство перед татарскими нашествиями в 1229-40 гг. Киевская Русь совсем обезлюдела. Папский миссионер Плавно Каришви, проезжая из Владимира Волынского через Киев к волжским татарам, сообщил, что в пути он встречал очень мало живых людей, но зато видел бесчисленное количество человеческих костей и черепов, разбросанных по полям. В таком состоянии заброшенности и покинутости Киевская, Переяславская и отчасти Черниговская области оставались до середины XV века, когда началось новое заселение Приднепровья.

Переселенческое движение, а затем бегство населения Киевской Руси в XII - XIII вв. происходило одновременно в двух направлениях: на северо-восток и на юго-запад.

Переселение на северо-восток шло за реку Угру, в междуречье Оки и верхней Волги, главным образом в Суздальскую землю, называемую в Киевской Руси Залесской, потому что она была отделена от нее широкой полосой девственных лесов. Это была далекая украина Киевской Руси, незначительное удельное княжество, которое благодаря своему географическому положению и естественной защите лесными массивами спаслось от страшной судьбы Киевской Руси, хотя и не избежало тяжелой даннической зависимости от татарской орды. Эта область уже в XII веке была известна также под названием Белой Руси. Князь Андрей Боголюбский, задумав основать митрополию, независимую от Киевской, говорил своим боярам: "я всю Белую Русь городами и селами великими населил и многолюдною учинил". Спасаясь от тяжелых и опасных условий существования, население Киевской Руси переселялось не куда-нибудь в чужую сторону, чтобы найти в ней убежище и спасти жизнь, а в свою русскую землю киевской северной украины, где жил такой же как и они родной русский народ, по-братски их встречавший и помогавший им устраиваться на новом месте.

В связи с огромным наплывом переселенцев в Суздальскую землю в XII - XIII вв. там началось строительство многих новых городов и селений, о которых, по-видимому, и говорил князь Боголюбский. Многие из них получили названия покинутых в Киевской Руси городов, как например, Звенигород, которых было несколько в Киевской и Галицкой земле, Переяславль, называемый Южным или Русским в Полтавской области, и появившиеся на реке Трубеже Переяславль Рязанский, впоследствии Рязань и Переяславль Залесский во Владимирской области. То же можно сказать и о Вышгороде, Стародубе, Галиче и некоторых других, названия которых встречаются в старинных киевских летописях. Из старинных актов XVI века известно село Киево в Киевском Овраге в Московской области, село Киевцы близ Алексина в Тульской области. Названия киевских речек Лыбедь и Почайна были перенесены в районы Рязани, Владимира и Нижнего Новгорода, как и название днепровского притока Ирпень, на приток Клязмы во Владимирской области или приток Оки в Калужской области был назван Киевкой. Из этих нескольких примеров видно, что переселенцы из Киевской Руси принесли на северную украину и названия дорогих их сердцу оставленных городов, селений, речек и даже оврагов.

Самым же убедительным и неопровержимым доказательством переселения огромного количества населения из Киевской Руси в северные украины представляет собой весь богатырский киевский эпос, созданный и запетый в Киевской Руси еще до XIV века, то есть до появления на юге России литовцев и поляков, о которых в нем даже не упоминается. Весь цикл былин о могучих богатырях времен Владимира Святого был совсем забыт в тех местах, где он был сложен, после происшедших там опустошительных татарских набегов. Впоследствии, уже в XV столетии, когда началось возвращение далеких потомков населения Киевской Руси, выселившегося в XII - XIII столетиях на юго-запад, о нем уже не вспомнили и запели новый эпос казацких дум о борьбе с татарами, турками и поляками: очередными народными врагами. Но на севере, в Приуралье, в Олонецкой и Архангельской областях, в далекой Сибири и во всех других местах расселения киевских переселенцев богатырские былины Киевской Руси сохранились во всей своей свежести, неизменной форме и напевности. В центральной Великороссии, где уже забыли склад былинного стиха и утеряли искусство его петь, живая память о русских богатырях, оберегавших на юге русский народ и русскую землю от степных орд, сохранилась в прозаических сказаниях.

Переселение населения Киевской Руси на запад шло главным образом на западный Буг, в область верхнего Днепра и верхней Вислы, вглубь Галичины и в Польшу. Так южно-русское население из Припнепровья возвращалось на давно забытые места, покинутые его предками еще в VII веке. Известно, что Карпаты были прародиной славян, когда их еще называли антами, и откуда они разошлись в разные стороны. По сообщению арабского историка Масуди, в середине X столетия восточные славяне были объединены господствующим племенем валинана, то есть волыняне, или же дулебами, как их называет „Повесть временных лет". Затем объединителем восточных славян стала Киевская Русь и, наконец, Московское государство.

Название "волынян" было общим для западнорусских славян и Червонная Русь называлась еще в половине XIV века Волынию, а затем стала называться Малой Русью. Князь Холмский и Белзский Юрий II Андреевич, скончавшийся в 1336 г., первый стал употреблять титул „князя Малой Руси". Из акта византийского императора Иоанна Кантакузена о присоединении Галицкой митрополии к Киевской говорится: „С того времени, как русский народ, по благодати Христовой, получил богопознание, святейшие епископии Малой Руси, находящиеся в местности называемой Волыния, Галицкая. Владимирская, Холмская, Перемышльская, Луцкая и Туровская, также как и святейшие епископии Великой Руси, принадлежат к Киевской митрополии. Польский король Казимир, которому была подчинена Волынско-Галицкая земля, посылая к патриарху Константинопольскому Филофею епископа Антония с просьбой посвятить его в митрополита Галицкого, пишет: "Рукоположите его в митрополита, дабы закон русский не погиб, дабы не было ему порухи. А не будет милости Божией и благословения вашего сему человеку, не сетуйте на нас после, если придет жалостная нужда крестить русских детей в веру латинскую, так как нет митрополита в Малой России, а земля не может быть без закона". После того, как Юго-Западная Русь и Галичина были захвачены в XIV веке Польшей и Литвой, в документах того времени для этих областей начинает появляться название Малая Россия.

По свидетельству русских и польских летописей IX - X вв., русские славяне жили по обеим сторонам восточного Буга, и по обеим сторонам верхнего течения западного Буга в Волынской, Люблинской и Седлецкой губерниях и в Карпатских горах, гранича с чехами и венграми, а с поляками — по рекам Вислок и Вепрь в Судомирско-Люблинской области. Древняя Русь простиралась до Кракова. Это, например, видно из грамоты Оды - вдовы польского князя Местка (Мечислава), умершего в 992 г., - папе Иоанну XV, где она говорит о русских землях, входящих в польские пределы, так: „даже в область, которая называется Русью и пределы Руси, простирающиеся даже на Краков".

О православных церквах в Краковской области и в других местностях юго-восточной Польши свидетельствуют многие другие записи последующих веков. Известно, что татары сожгли православную церковь в Судомире (Сандомир), в которой были похоронены в 1211 г. Аделаида, дочь Казимира Справедливого, и Елена, дочь Всеволода Белевского. В Краковской области были широко почитаемы древние православные церкви во имя св. Климента. Церковь Честного Креста на Лысой горе была основана Болеславом Храбрым. В краковской православной церкви св. Троицы был похоронен Лешек Казимирович. В Варшаве еще в 1339 г. существовала православная приходская церковь св. Георгия. В Кракове до XV века богослужения совершались на славянском языке. Известно, что краковский мещанин Святополк Фиола, русский из Лемковщины, основал в 1491 г. в Кракове русскую типографию, в которой печатались кириллицей и на славянском языке богослужебные книги для многочисленных православных церквей в Краковской и Привислянской областях, а также и для всей Юго-Западной и Северо-Восточной Руси. В следующем, 1492 г., католический архиепископ в Гнезне запретил пастырским указом издание церковных книг кириллицей и на славянском языке и сам Фиола подвергся судебному преследованию, а затем изгнанию, несмотря на то, что на суде был оправдан. Влияние католических кругов в Польше достигло тогда уже такой силы, что они могли беспрепятственно угнетать, искоренять православие на всей польской государственной территории. Из этих нескольких выписок, как и из многих не приведенных здесь сведений, становится совершенно ясно, что население бедствующей Киевской Руси спасалось в XII - XIII вв. на запад, также не в чужие страны, а в древние русские земли, в которых продолжал жить родной русский народ. Как в движении на север, так и в движении на запад население Приднепровья всегда оставалось на своей земле и среди своего народа, удаляясь от опасности в далекие северные и западные украины. Это очень важное обстоятельство, благодаря которому русский народ, хотя и разорванный на части татарским нашествием, но удержавшись на остатках своей национальной территории, имел возможность собраться с силами, главным образом на севере, и затем постепенно, по словам В. О . Ключевского, "вековыми усилиями и жертвами Россия образовала государство, подобно которому по составу, размерам и мировому положению не видим со времени падения Римской империи".

Благодаря большому наплыву приднепровских выселенцев украйные младшие удельные княжества - Галицкое и Волынское - уже во второй половине XII века делаются одними из самых сильных и влиятельных. Князь Роман Мстиславович, объединивший Галицкое и Волынское княжества в конце XII века, именуется в летописях "самодержцем всей Русской земли". Князь Галицко-Владимирского княжества Юрий I Львович, убитый в 1316 г. при защите города Владимира и похороненный в храме Богоматери, принял титул короля Русского (Regis Russiae). При нем чеканилась русская монета с надписью "Моneta Russiае" или русские гроши „Grossi Ruthenicales", что продолжалось до 1434 г. Все эти русские области, несмотря на то, что они были обширны и многолюдны, и несмотря на политические успехи отдельных русских князей, со времени присоединения Русско-Литовского княжества к Польше постепенно и все более начали подвергаться религиозным и национальным притеснениям со стороны окатоличившейся Польши и Литвы.

Как известно, в состав Русско-Литовского государства вошли обширные русские земли — Подольская, Волынская, Киевская, Северская, Смоленская и другие, которые по пространству и количеству населения значительно превосходили покорившее их Литовское государство. По культурному развитию литовцы были гораздо ниже русских. Среди полудикой и языческой Литвы уже давно, до образования Литовского государства, широко было распространено православие, русский язык, русское право, русские нравы, благодаря чему оно было гораздо более русским, чем литовским, и русская стихия была господствующей. Со времени объединения Литвы с Польшей, особенно после Люблинской унии 1569 года, русское влияние стало быстро вытесняться польским.

Объединение Польши с Русско-Литовским государством произошло по политическим расчетам. Великий князь Ягайло надеялся получить военную поддержку от Польши и римского папы против Тевтонского ордена. Польские политики, устроившие в 1386 г. брак королевы Ядвиги с Ягайлом, желали овладеть русско-литовскими силами и средствами, особенно Юго-Западной Русью. Главной действующей силой в объединенном Польско-Русско-Литовском государстве оказалась католическая церковь, представляемая иезуитами и оказывающая очень сильное влияние на общее положение в стране. Основной целью было окатоличение всего православного и протестантского населения любыми средствами, включая самые грубые и жестокие меры принуждения, что вызывало возмущенное сопротивление всего некатолического народа. Политическая сделка между Русско-Литовским государством и Польшей совершилась только в узком кругу правящих личностей и только по своекорыстным расчетам и потому сразу же возникли взаимные противоречия и трения. Но это была борьба вначале только между высшей знатью, а затем и низшего дворянства за общедворянские привилегии. Но православное духовенство и народ становились все более бесправными, угнетенными и беззащитными. По мере роста польского влияния и особенно влияния представителей католической церкви на внутреннее положение в стране, увеличился отход русско-литовского дворянства и некоторой части высшего и низшего православного духовенства в унию, а затем и в католицизм. Положение православного населения становилось все более невыносимым. Из-за всего этого уже с XV века начинается заметное передвижение больших масс православного населения на среднее Приднепровье, где жизнь становилась все более безопасной вследствие распада Орды и, главным образом, усиления Московского государства. С середины ХVI века бегство крестьян обратно на восток, из Польши и Галиции, в которых начало развиваться крепостное право, чрезвычайно усилилось и резервы запорожских казаков стали заметно пополняться. Богатые польские вельможи, как Полоцкие, Вишневецкие, Конеппольские, приобретшие обширные пространства и угодья в юго-восточной украйне, старались заселить свои владения и охотно предоставляли свои земли переселенцам. Поселившиеся там люди, пришедшие из глубины Польши, Галичины и Литвы, были чисто русскими потомками той Руси, которая ушла из Днепра в XII-XIII столетиях на запад и в продолжении двух-трех столетий, живя среди литвы и поляков, сохранила свою народность и язык. Правда, под влиянием, главным образом, польского языка образовалось малорусское наречие, которое в последующем включении в Россию оказало большое влияние на выработку общерусского литературного языка. Но, несмотря ни на какие изменения разговорного языка, само население продолжало считать себя русским, сознавать свою кровную, братскую близость с населением Московского государства, говорящим на одинаковом русском языке, хотя и на местных наречиях, и исповедующих такую же православную веру, как и они.

По мере того как петля крепостной неволи все туже затягивалась на шее православного крестьянства в Польско-Литовском государстве и религиозные преследования начали переходить терпимые границы, все чаще стали подыматься открытые восстания православного населения, всегда начинаемые запорожскими казаками и горячо поддерживаемые всем населением. Восстания казаков начались почти одновременно с Люблинской унией 1569 года и их целью было национальное и религиозное освобождение и соединение с Московским государством. Помимо чисто военных усилий к объединению с Московским государством происходило и совсем мирное и тихое объединительное проникновение населения на московскую территорию. Так, 25 марта 1652 г. к Путивлю подошли около 2000 „черкассов" - так называли в те времена жителей южной Руси — с семьями и имуществом с черниговским полковником Иваном Дзиньковским во главе и заявили, что пришли "на государево имя на вечное житие". Но большинство народа оставалось на своих местах и с оружием в руках добивалось своих политических, экономических и религиозных прав и целей и настойчиво призывало московского государя присоединить к себе всю Юго-Западную Русь. Так, запорожский гетман Сагайдачный в 1620 г. присылал уже объявить государю московскому свою службу, „как он и все войско запорожское на недругов государевых ходят". Такой же призыв шел и от православной иерархии. И когда вспыхнуло самое большое и продолжительное восстание под руководством Богдана Хмельницкого в 1648 г., имевшее в начале большой успех, то Хмельницкий в частных беседах даже называл себя "единовладным самодержцем русским"; но несмотря на то, он одновременно усиленно просил царя Алексея Михайловича принять его и всю Малороссию под свое покровительство и "благословить рати своей наступать на общих врагов, а он в Божий час пойдет на них от Украины, моля Бога, чтобы правдивый и православный государь над Украиной царем и самодержцем был".

Для царя Алексея Михайловича это была очень трудная задача, но ее необходимо было решить положительно, по нравственной обязанности защитить православное русское население от преследований католиками и по причине традиционной политики собирания русских земель. Однако Москва медлила, так как еще не имела нужных сил, чтобы решительно отозваться на многочисленные и настойчивые призывы о помощи родных братьев, изнемогающих в неравной борьбе. Все это долгое время московское правительство с напряженным вниманием и тревогой следило за отчаянной борьбой русского народа и только, когда были в 1653 г. подготовлены достаточные средства, земским собором было решено принять Украину в состав Московского государства. Присоединение обширных юго-западных русских областей, включая Литву, было отмечено внесением в царский титул: „всея Великия, Малыя и Белыя России самодержца Литовского, Волынского и Подольского". Однако, присоединение Малороссии вызвало войну с Польшей и очень усложнило всю внешнюю политику Москвы, так что впоследствии Москва должна была отказаться от Литвы, Белоруссии, Волыни и Подолии. После таких потерь Москва могла повторить слова Богдана Хмельницкого, какие он сказал, заплакав: "Не того мне хотелось и не так тому делу быть..."

После татарских нашествий Юго-Западная Русь постепенно вошла в состав Русско-Литовского государства, затем в состав Польши. Галичина же и Буковина в XVIII в. были присоединены к Австрии. После развала последней, Галичина опять оказалась в пределах Польши, а Буковина - Румынии. Закарпатье после развала Венгрии досталось Чехословакии. Наконец в 1939 г. Галичина и Буковина были присоединены к России. Закарпатье вошло в состав России в 1945 г.

Но на всем протяжении своей многострадальной судьбы русское население неизменно оставалось коренным насельником Карпатских гор, предгорий, низменностей и широких степных просторов, хотя и не помешало медленному проникновению в свою среду польского, венгерского, румынского, немецкого и еврейского элементов.

Необходимо отметить, что огромное несчастье поголовного выселения из прадедовской земли постигло самую западную часть расселения русского, известного под названием лемки, живущего уже тысячелетия в Карпатах, мужественно выдержавшего всю тяжесть национального гнета в течение многовековой оторванности от русского государства и во время почти полного присоединения к России всех русских окраин, оставленного в пределах Польши. (Кроме Лемковщины за пределами СССР все еще остались следующие русские окраины: Холмщина, Подляшье, Перемышльщина, Ярославщина, Любачевщина - в границах Польши и Прашевщины - в пределах Чехословакии. Лемки были выселены из-за преступной и провокационной террористической деятельности украинских сепаратистов.

Менее трагическая, но тоже безотрадная судьба беспризорности постигла другую часть русского народа, живущего в Пряшевской Руси. Оставленная в пределах современной Словакии с широкими автономными правами она тем не менее подвергается медленному национальному удушению и насильственной украинизации со стороны словацких шовинистов. '

В свете общерусской истории идеология украинских сепаратистов является проявлением черной неблагодарности по отношению к их единокровным великорусским братьям, поставившим после татарского разгрома Киевской Руси своей жизненной целью собрать воедино всех русских людей, отвоевать все русские земли и восстановить свободное и достойное существование всего русского народа. Не считаясь ни с какими трудностями и жертвами, с железной твердостью и упорством они осуществили эту цель с полным успехом.

Разлагающая деятельность украинских сепаратистов, вызывающая национальное разделение и братскую вражду, это не только черная неблагодарность. Это низкое предательство и позорная измена национальному единству и единодушию - высоким заветам, завещанным далекими предками и закрепленным на вечные времена древними летописцами для всех русских потомков, свято соблюдаемым всем русским народом и его мудрыми государственными людьми, благодаря чему русский народ не только сохранил свою национальность, но занял то положение на земле, которое соответствует его историческому призванию.

Каждому беспристрастному человеку, который хотел бы внимательно ознакомиться с так называемым украинским сепаратизмом, не может не быть ясным, что он вызван искусственно, преднамеренно обострен до крайности без серьезных для этого оснований и что все это беспочвенное движение в конечном итоге сводится только к злостному политическому заговору против единства русского народа и русской земли.

Это очевидно уже из того факта, что для зарождения и развития украинского сепаратизма надо было пользоваться низкими методами обмана русских людей, сознательным и грубым искажением малорусского наречия, недобросовестным извращением богатой общерусской истории, литературы, этнографии и по возможности вообще проявлений творческой деятельности населения Юго-Западной Руси только для того, чтобы посеять в умах русских людей сомнение в своей тысячелетней национальности, вызвать в них национальное разложение и смуту, обострить ее до национальной вражды и, наконец, обманув и рассорив единый русской народ, отделить от него, если удастся, даже всю Юго-Западную Русь под условным названием „Украина". И весь этот скверный замысел был выработан только для того, чтобы ослабить русскую государственность. Такова краткая, но вполне достоверная схема зловредного зарождения, развития и назначения украинского сепаратизма.

Одним из вполне убедительных доказательств правильности такого понимания, не говоря уже о вполне точных и неопровержимых исторических данных, свидетельствующих о гнилой ценности украинского сепаратизма, является общеизвестный факт, что украинский сепаратизм щедро финансируется и широко поддерживается всевозможньіми открытыми и тайными способами. Предпринимаются вооруженные вмешательства именно теми иностранными кругами, которые особенно заинтересованы в ослаблении русской государственности для удовлетворения их стратегических, экономических и даже территориальных вожделений. Не менее вразумительным доказательством беспочвенности украинского сепаратизма является полное равнодушие многомиллионного населения Украины, оседло и компактно живущее в прадедовской земле, культурно и экономически одинаково развитое, как и все соседние народы, к фанатически страстным призывам и действиям сепаратистов создать независимое государство. Население Украины, сознавая себя русским, знает, что уже имеет общенационально-русское государство Россию, и определенно не желает иметь другого. История свидетельствует, что все население Западной Руси, то есть той части русского народа, которую так упорно стремятся заразить сепаратизмом, и особенно крестьянство - основной, естественный и подлинный носитель и выразитель национального самосознания - всегда ясно сознавало свое кровное родство с русским народом, всегда открыто выражало самосознание и с неизменным постоянством стремилось только к полному объединению с русским народом в единой государственности. Самосознание было так органически присуще широким народным массам, так глубоко вкоренено в них, особенно в тех областях юго-западной украйны, которые по разным причинам оказались вне русских государственных пределов - Галичина, Буковина, Карпатская Русь, Лемковская и Пряшевская Русь, - в которых коренное население подвергалось особенно жестокому национальному гнету, что оказалось единственной спасительной силой, благодаря которой оно непоколебимо сохранило твердую память о своей нераздельной принадлежности к русскому народу.

В этих национально-обездоленных русских областях общенародное стремление ко всерусскому объединению не ограничивалось только пассивным и терпеливым ожиданием осуществления заветных народных надежд. Вся общественная история этих областей насыщена горячей, напряженной и жертвенной многовековой борьбой за национальные права и православное вероисповедание всеми доступными средствами. Иногда доведенные до отчаяния невыносимым положением русские люди брались за оружие и под предводительством самых энергичных и воинственных своих представителей жестоко расправлялись со своими национальными, религиозными и экономическими угнетателями. Но никогда и ни при каких обстоятельствах за все тысячелетнее свое существование они не вступали добровольно в вооруженную борьбу против русского народа. И если все-таки случалось, что какая-нибудь, обычно незначительная, группа людей оказывалась на стороне врагов русского государства и принимала участие во враждебных против него действиях, то это всегда сурово осуждалось в народном сознании, как национальное предательство.

Убедительным доказательством именно такого умонастроения широких народных масс может послужить история всех безрезультатных попыток поднять общенародное сепаратистское движение и оформить его в самостоятельную государственность. За исключением нескольких маскарадно-шутовских попыток провозглашения независимого украинского государства - всегда кратковременных, всегда кровопролитных и всегда унизительных для руководителей таких попыток, обязанных выполнять лакейскую роль прислужников своих покровителей, злейших врагов родного народа, - подавляющая масса населения русской юго-западной украйны, включая и все области, не входящие в пределы русских государственных границ, как правило, оставалась равнодушной и безразличной к таким политическим предприятиям, как к чему-то постороннему, самого народа никак не касающемуся, ничего ему не говорящему и совсем дикое его вековым понятиям, желаниям и потребностям. Несмотря на лукавые призывы, соблазнительные обещания, возбужденную пропаганду и демагогию, фанатические угрозы, преследования и даже убийства, народ оставался неподвижным, молчаливым, настороженным и недоверчивым, отлично понимая, что все это вздорная и опасная выдумка, навязываемая ему безотвественными политиканами и фанатиками. Обычно все такие истории приносили много несчастий простому, честному и беззащитному населению и всегда заканчивались позорным и поспешным бегством их зачинщиков, спасавших свои головы от справедливого народного гнева.

Вполне логично задать себе вопрос — в чем же наконец дело? Почему же вся энергичная целеустремленная и планомерная деятельность украинских сепаратистов и вся щедрая материальная и даже военная поддержка их покровителей, направленная на освобождение якобы угнетенной огромной массы живых людей, называемых украинцами, не только не приводит ни к каким ощутимым результатам, но встречает полное равнодушие и даже сознательное отрицание и сопротивление прежде всего именно в тех народных массах, для которых, как будто, все это делается?

И вполне законный, логичный и простой ответ на это недоумение может быть только один - украинской национальности и, следовательно, украинского народа как такового в природе не существует. Есть русский народ, живущий на необозримых русских просторах, включая и Украину, который желает жить мирно и дружно в едином государстве. Но существует „украинская" выдумка, эксплуатируемая небольшой группой людей, одни из которых верят в нее как в действительность, а другие расчетливо пользуются ею в своих личных и политических целях. Как всякая выдумка, особенно политическая, так и „украинская" оказывается мертворожденным плодом оторванной от народа небольшой группы людей и, несмотря на наукоподобную маску исторического и лингвистического характера, под которой хотят ее скрыть, она не может обмануть трезвую народную мудрость. Мертвая выдумка не принимается жизнью. Население юго-западных русских украин органически не разделяет сепаратистских стремлений своих подстрекателей и никогда их не поддержит. Обычно, когда прекращается политическое возбуждение, вызываемое сепаратистскими агитаторами, и восстанавливается всеобщее благоразумие, останавливается и вредная возня провинциальных болтунов, бестолковых смутьянов, узких местных честолюбцев, слепых полуобразованных фанатиков, сознательных и бессознательных агентов внешних врагов, разлагающих национально-родной русский народ и возбуждающих в нем братскую ненависть. К сожалению, при этом возникают поверхностные повреждения здоровых и правильных народных понятий, которые могут быть излечены только правдивым и беспристрастным ознакомлением с прошлым народа.

(Из журнала "Свободное слово Карпатской Руси", 1977, №11-12)